Евдокия Венгерова - ЛИсА-7

– Да! – новая волна слёз закапала с глаз. – Я хочу жить с тобой… папа! – девочка кинулась на шею своему отцу и крепко его обняла. Он тоже её обнял в ответ. – А как же…

– Не волнуйся насчёт документов с твоей приёмной семьёй. Я сделал кое-какой звонок, который отберёт у той семьи документы на тебя. Всё теперь будет хорошо. Я обещаю.

– Да!

Теперь её жизнь будет совершенно другой. Не такой, как раньше. Но это уже другая история.

Совсем недавно я ездил в Новогрудок с группой сверстников на экскурсию. Она длилась целый день, или, если быть точнее, девять часов.

Когда мы собрались ехать домой, в Минск, мы заехали на заправку. Там каждому из нас раздали по сэндвичу, подкрепиться.

Только я его развернул и собрался вкусно перекусить, как откуда ни возьмись появился кот. Он был всех оттенков коричневого цвета. Шерсть его была потрепана ветром и бродячей жизнью. Кот показался мне невзрачным и малопривлекательным, но было видно, что ему приглянулся мой сэндвич.

Сначала я дал ему ветчину. Кот её сел. Потом – помидорку. Он и её съел. Так, кусочек за кусочком, я скормил ему весь бутерброд.

Пора было отправляться. Мне почему-то захотелось взять кота с собой. Но, увы, в экскурсионный автобус брать животных строго запрещено.

И даже сейчас, по прошествии времени, мне вспоминаются не восхитительные архитектурные ансамбли замков и церквей и не прочие достопримечательности Новогрудка, а этот кот -бродяга.

Считаю, что этот кусочек моей жизни был прожит не зря….

– Фили-и-ипп!

Я на автомате поправляю маму:

– Фил!

– Филипп! Без выкрутасов! Иди сюда!

Приходится откладывать учебник «Физика. 7 класс» и топать на кухню. Папа сидит с царским выражением лица. А мама явно нервничала. Впрочем, все как всегда.

Хотя нет, мама не скрывает тревожности, как обычно. Значит, предстоит не самое приятное обсуждение…

Папа решительно начал:

– Филипп! Мы с матерью решили, что тебе стоит пойти в школу.

О, Боже мой. Они опять решили, что мне туда НАДО. Зачем? Резко выдыхаю и начинаю яростную тираду:

– Опять?! Когда вы поймёте, что я не пойду! Просто потому что!

Папа грозно хлопнул по столу:

– Пойдёшь!

– Да зачем? Больно оно мне нужно…

– Есть слово «нужно»! Понимаешь, Филипп?!

– Да что это даст?!

– Что даст? Найти друзей! Стать менее упрямым…

– Ах вот оно что? Вы просто решили от меня отделаться?

Я вскакиваю из-за стола, переворачиваю стул и иду к двери. Поворот ключа, второй. Прислушиваюсь. Пинаю дверь ногой и кричу:

– Аривидерчи!

И выхожу. В этот раз не «навсегда», а НАВСЕГДА.

Старый лифт с семью белыми, изрисованными кнопками и одной жёлтой, покрытой толстым слоем пыли так, что теперь видно не колокольчик, а только полукруг. Жму на нижнюю. Двери со скрипом закрываются. Лифт еле тащится вниз. Третий, второй, первый – медленно сменяют одна другую циферки на маленьком экранчике. Нахожу старую жвачку в кармане джинс. Надпись «Дирол» уже наполовину стёрлась. Дзиньк. Наконец двери распахиваются, и я вываливаюсь из лифта. Проходя мимо нашего почтового ящика, я на автомате проверяю его. Старые квитанции, рекламные листовки и Паук. Он посмотрел на меня, и я смутился, плюнул в него и закрыл ящик. Иду на выход мимо консьержки, старенькой, как мир, задумался: у неё, наверно, уже Пра-пра-пра-правнуки есть… И чего она здесь сидит? Если кто и пойдёт, то она его не остановит. А она всё сидит и сидит. И смотрит в никуда. Может, спит.

Толкаю ногой дверь.

Двор. Обычный двор со старушками на скамейках, бездомными шавками и малышами, упавшими в грязь, не дойдя до площадки. Я делаю шаг, как вдруг наступаю на камень. Противный такой. Я пинаю его со всей силы, и он со свистом летит через весь двор. Хорошо летит, пока не попадает в карусель с малышами. Мамаши уже расхватали своих карапузов и грозно смотрят по сторонам, пока не замечают меня. Я делаю вид, что ни при чём. Выбираюсь из-под осуждающих взглядов бабы Марины и тёти Наташи, бегу по голой земле к выходу. Оглядываюсь посмотреть, какое решение принял совет бабушек: казнить и рассказать или миловать и промолчать. Табададах. Бьюсь лбом в дурацкий фонарный столб. Пинаю его коленом и плетусь дальше.

Фонарь. Песочница. Забор.

Забор! Что за ним? Никогда не видел его…

Мусорный бак, затем гвоздь. А в конце толстая ветка бука. В голове быстро созревает план. Но на практике всё намного сложнее, бак слишком высоко. А как с гвоздя добраться до ветки бука, неизвестно. Так что придётся просто залезть на гараж и спрыгнуть вниз. По лестнице быстро взбираюсь вверх, смотрю вниз…

Вау! Свалка! Как в кино, со старыми диванами, дворовыми кошками и облезлыми матрасами. Прыжок, полный захватывающего восторга…

За ним следует падение. В лужу. Даже нет. В ЛУЖУ. Омерзительно, надо найти лестницу наверх и вернуться домой за чистыми джинсами. Я повернулся, посмотрел налево, направо, вверх и даже под ногами поискал. Я совершенно забыл о лестнице обратно на гараж! Обидно! Хотя я обещал себе, что не вернусь… Ну и черт с ними, джинсами.

– Приве-е-е-ет!

От неожиданности я вздрагиваю и оборачиваюсь.

Я ожидал увидеть всё, но только не это. Не плюшевого медведя, машущего мне лапой:

– Приве-е-е-ет!

– Привет. Костюм как настоящий!

– Какой? А-а-а, этот? Его мне сшил великий охотник!

– Какой охотник?

– Великий!

– Ясненько…

Я понимаю, что медведь не шутит. Это не костюм. Он ростом мне по колено, и выглядит забавно. Я стою и разговариваю с плюшевым медведем на свалке. Смешно.

Неожиданно я чувствую, как где-то в животе зарождается щекотка…

– …Это был очень великий охотник, он…

…щекотка просится наружу, подползая к горлу…

– он приручил меня в лесу и…

…я бы мог издать смешок, и на этом всё бы закончилось…

– …он дрессировал меня, мы ездили в цирк, но вдруг…

…но ситуация слишком серьёзная. Смех уже где-то под языком…

– …у меня оторвалось ухо, и я стал ненужным…

…смех уже нельзя сдержать и…

– ХА-ХА-ХА-ХАХА! АХАХАХАХ!

– Т-т-ты чего? Это же грустный момент… Ты что, забыл?

– Ха-хах… хах!..

Я уже заканчиваю хрюкать и хихикать. Медвежонок понимающе кивает:

– Оу, не волнуйся. Я тоже иногда путаю, когда смеяться. А когда грустить. Научишься.

И медведь приветливо улыбается. Я хмыкаю и улыбаюсь в ответ.

– Вот ты где!

Я испугался, что это папа, и вздрогнул. Страх закружился в голове, пульсируя одной только мыслью: «Это не он. А я ничего не сделал».

– Сто лет тебя искали!

«Это точно не он. А я ничего не сделал».

– Кто ж сюда придёт!

«Это точно не он. А я ничего такого не сделал».

– Пошли-ка домой.