Еугениуш Дембский - Воля дракона. Современная фантастика Польши

– Яволь! – Иван дисциплинированно отдал честь. – Так точно!

Вагнер, злой и уже прилично взопревший, забрался в башню своего транспортера. Хейни поприветствовал его усмешкой, Зорг – только зевком.

– Аллес в порядке? [4] Все в порядке?

– Одвал, Хейни! Дай мне ейн момент! [5] Отвали, Хейни! Дай мне одну секунду!

– Да-а-а-а… Натюрлих, херр майор. – Поручик уменьшил давление в котле.

Вагнер снял пропотевший мундир и накинул бурнус на голое тело. В кошмарной тесноте еле-еле управился с кевларовым жилетом, тюрбаном, шлемом, платком, очками и маской.

– Фриц, Вацлав, Алексей! Что у вас? Херен меня? [6] Слышите меня?

Его слова заглушало шипение пара, и разобрал их только сидевший ближе всех чех. Ну и Зорг, конечно. Вот только Зорг редко отвечал на вопросы. Все-таки он был поручиком и гордился вытатуированным на левом ухе знаком звания, ну и, кроме того, гепарды не слишком-то умели говорить. Случившиеся с ними еще до китайской бомбы Чен генетические изменения повлияли на их органы речи весьма незначительно. Между прочим, Зорг еще был исключением. Иногда из его рычания можно было что-то понять. Благодаря этому он был единственным настоящим офицером среди животных. Фактически он мог даже приказывать людям низшего чина. Особенно доставалось от него сержантам и прапорщикам. «На цепь этого поручика, намордник на него!» – шептали по углам.

Держи карман шире…

Непосредственным начальником Зорга был Вагнер, и завистники могли сколько угодно молоть языками, но не более, поскольку именно этот гепард спас майору жизнь три года назад, на самой середине автобана нах Познань. Сейчас он лениво щурил глаза, зевал, пытаясь избавиться от излишков тепла, и при каждом зевке из-за его клыков выглядывали ядовитые зубы. В общем, зверь наводил ужас одним своим обликом. Причем удержаться он не мог, и поэтому вины его здесь не было. В конце концов, это не он почти сто лет назад спланировал генетические изменения своего организма.

– На унд, катзурки? – Вагнер погладил его по загривку. – Вшавы день, них вар? [7] Ну что, котик? Паршивый день, правда?

– Йййй-е-е-е-е-а-а-а-а-а… – Зорг неплохо знал польский, но предпочитал использовать бреславский енглиш. – Факххинг дхай, йеееп. Шхххит! [8] Да, дурацкий день. Плохо!

Кто-то отворил снаружи дверцы транспортера. Капитан в великолепно сшитом парадном мундире подал Вагнеру запечатанный конверт.

– Особый приказ генерала Барилы! – Польский капитана был под стать его мундиру. – Прошу подтвердить получение, пан майор.

Вагнер размашисто расписался и сломал печать. Быстро пробежал глазами текст из нескольких строк, потом вернул бумагу капитану и опять закрыл дверцы. Клубы пара скрыли это событие от всех, кроме Хейни и Зорга.

– Вххххери шхххит дай? Йееееп? [9] Очень плохой день? Да? – осмелился поинтересоваться поручик.

– Яволь. – Толкнув Хейни и указав ему на ворота, Вагнер почесал поручика за ухом и затянул ремни. – Где находятся познаньские войска…

Остальные его слова заглушили громкие гудки. Стальные ворота перед ними дрогнули и стали раскрываться, предъявляя ослепительную белизну предвроцлавской пустыни.

– Форвертс! Форвертсуйте! Наступай! Вперед! – завопили наемники.

Паровые двигатели заработали на полную мощность, и бронемашины тронулись. Первыми выехали разведчики, потом взвод поддержки, штабной отдел, в котором была машина Вагнера, взвод штурмовиков и заслон.

– Фердамте автострада! [10] Проклятая автострада! Автобан, джепан в грот! [11] Непереводимая игра слов. – Наемники проклинали свою судьбу, вновь отправившую их в дьявольски опасную дорогу на Познань, но чувствовали себя относительно безопасно. Пока они находились в поясе досягаемости вроцлавской артиллерии протяженностью несколько сот километров, среди его бетонных укрытий, в тени давно неиспользуемых, но дающих надежную защиту противовоздушных башен.

– Звяд нах обен! [12] Разведка вперед! – подняв вверх ладони, крикнул Вагнер.

– За-а-а-а еархххлу! [13] Слишком рано! – Поручик зевнул, вновь показывая наводящие ужас ядовитые зубы. Потом вдруг фыркнул и отхаркнулся, выставив голову в люк.

Как обычно, он был прав. Волноваться зря не стоило. Впрочем, Вагнер был одним из наиболее добросовестных офицеров Крепости Вроцлав, надеялся на повышение по службе и жизнью подчиненных понапрасну рисковать не собирался.

Большой белый орел вскарабкался по специальной жерди на крышу транспортера. Вагнер не имел понятия, кто сделал этого недоумка начальником отдела наблюдателей. Вернее всего, он получил звание сержанта только потому, что его изображение смотрело с национального герба. В реальности же тот был ничуть не умнее своих подчиненных-соколов, в данный момент поднимавшихся в воздух с передовых бронемашин. Зорг взглянул на взлетающую птицу и непроизвольно облизнулся. Возможно, поручику захотелось попробовать сержанта на зуб?

Караван ехал мимо остатков бетонных укреплений, оставлял за собой противотанковые рвы, траншеи, взорванные радарные станции, лазерные отражатели. Все свободные от обязанностей выбирались на крыши и ложились за приваренными к бортам броневыми плитами. Ветерок, вызванный движением, приносил заметное облегчение. Симпатичная венгерка Марта, вооруженная ручным пулеметом, спустилась в люк и на мгновение повисла, цепляясь за его края руками. На ней кроме ремней амуниции, были только кевларовый бронежилет, тюрбан и чадра. Вагнер и Зорг, насладившись зрелищем ее обнаженных ног, обменялись взглядами.

– Ты… тебя заводят человеческие самки?

Гепард покрутил головой и ответил по-польски, чтобы никто из экипажа его не понял:

– Ну-у-у-у… немного… Эт-т-ха выглядит вкусно-о-о-о…

Вагнер никогда не слышал, чтобы измененные звери проявляли чувство юмора. Ему даже не хотелось думать, что гепарды делают с попавшими к ним пленными. Он высунул голову из башенки и, поднеся к глазам бинокль, оглядел тянущиеся до самого горизонта песчаные дюны…

В небе медленно кружились соколы. Бронемашины, выпуская из труб клубы дыма, ехали восьмиполосным шоссе. Наемники, большей частью обнаженные, а некоторые в бурнусах, скорчившись за броневыми плитами, пили воду, но экономно, понемногу. Никто еще не втирал себе ничего в десны, не делал уколов в руки или бедра. Придет время и этому. Пока же необходимо миновать поворот.

Вагнер усмехнулся, припомнив поговорку: тяжела дорога туда, но обратно – еще хуже.

Пока же бояться было нечего, если, конечно, не считать парочки одуревших от жары идиотов, способных садануть по машинам из панцерфаустов. А вот во время возвращения… Познаньские машины с полным грузом были для мутантов слишком лакомым куском, чтобы колонна могла рассчитывать на беспрепятственный проезд. Вот тогда и начнется настоящая война. А пока звери прятались в засыпанных песком руинах, справедливо рассудив, что атаковать штурмовую группу, подвергаясь риску погибнуть ради одной лишь амуниции, не имеет смысла. Вот на обратной дороге, когда в караване окажутся сотни огромных познаньских грузовых машин, до отказа набитых жратвой, боеприпасами, топливом и тоннами иного добра, они покажут, на что способны. Пока же имеет смысл просто зарыться в песок и ждать.