Михаил Каппи - Упавшие облака

Элиан стала искать лестницу на второй этаж. Все ее плавные движения напоминали какое-то грациозное животное, семейства кошачьих. Иногда казалось, что Элиан сдерживает дыхание, чтобы быть еще тише. Вот и лестница. Она едва касалась ступеней, парила над ними. Поднявшись на второй этаж, она увидела четыре деревянные двери. На одной было обозначение ванной комнаты. За следующей дверью, как предположила девушка, была спальню. На третьей двери красивыми, коваными буквами с позолотой было написано – Mathias Nimend . Она сразу догадалась, что сына Клауса зовут Матиас. Подойдя вплотную к двери, Элиан попыталась уловить хоть малейший звук, но ничего не услышала. За дверью царила мертвая тишина. Девушка подняла руку, чтобы постучать, но вдруг до нее донесся едва различимый звук. Глухой, одинаковый по ритму и громкости. Элиан не могла представить, кто бы смог его воспроизвести. Замерев с поднятой рукой, наклонившись к двери, она простояла так несколько минут в надежде услышать что-нибудь еще, но напрасно. «Похоже, странности этого вечера еще не закончились». – Подумал Элиан. Чувство любопытства не давало ей покоя.

Наконец-то девушка решилась постучать в дверь. Затаив дыхание, она терпеливо ждала, что ей предложат войти, но снова услышала тот же самый стук. То, что его издавало, никак не реагировало на ее присутствие.

– Матиас, – громким, но нежным голосом спросила Элиан, – можно войти? – Эта интонация нравилась малышам, которые неохотно расставались с родителями, когда их приводили в детский сад. Возможно, голос был одним из многих качеств, за которые дети ее обожали.

Ответом Элиан был монотонный звук, который, как ей показалось, исходил не от живого существа, а какого-то механического устройства. Тогда девушка решилась приоткрыть загадочную дверь, чтобы наконец удовлетворить свое, все нарастающее любопытство. Как только она взялась за золоченую ручку и была готова приоткрыть дверь, снизу прозвучал настойчивый голос Клауса:

– Элиан! Ты наверху?

Девушка мягко и тихо убрала руку с дверной ручки:

– Да, мистер Нименд, я наверху. Со мной все в порядке.

Внизу ее ждали Клаус и Филипп с озабоченными лицами. Их тревожные взгляды объединял легкий румянец на щеках. Мужчины явно были чем-то очень взволнованы.

– Простите, мне следовало спросить разрешения, мистер Нименд, – попыталась оправдаться Элиан.

– Все в порядке, мы так увлеклись работой, что забыли про тебя. Это моя вина. Я мог бы дать тебе альбомы с произведениями моих любимых художников, но совершенно потерял голову, когда Филипп предоставил последние данные вычислительных центров лаборатории.

– Не стоит извиняться, – робко ответила Элиан, все еще чувствуя вину за столь бесцеремонную попытку вторгнуться в частную жизнь гениального ученого.

– Элиан, нам пора, – решительным тоном произнес Филипп. – Мистеру Нименду необходимо остаться одному, чтобы завершить аналитическую работу, которую я ему подкинул. Кроме того, у него есть еще домашние дела, отложенные из-за нашего визита.

– Да, конечно, – сразу же согласилась Элиан. Девушке не терпелось обсудить все увиденное и услышанное в этом странном доме с Филиппом наедине.

Молодые люди, спешно надев верхнюю одежду, направились к выходу, Клаус сопровождал их до самой двери. Переступая порог дома, они снова услышали тот же не меняющийся звук, глухо и с тем же ритмом доносившийся со второго этажа. Клаус смутился. В его действиях просматривалось желание побыстрее распрощаться, освободиться от потенциальных вопросов, на которые ему не хотелось отвечать. Сделав вид, что ничего не произошло, Филипп и Элиан покинули дом профессора. На улице их уже ожидало такси, которое Филипп вызвал незадолго до окончания визита. Клаус, закрыв за гостями дверь, поднялся на второй этаж и направился к комнате с надписью Mathias Nimend .

Элиан не терпелось обсудить с Филиппом их визит, чтобы хоть немного приоткрыть завесу над тайнами, с которыми ей пришлось столкнуться этим вечером. Сейчас она была похожа на ребенка. Ребенка, для которого каждый прожитый миг воспринимался открытием чего-то нового. Филипп был молчалив, неохотно отвечал на вопросы, но делал, это как всегда, тактично и мягко, пытаясь не обидеть любимую. Элиан чувствовала, что сейчас не самое подходящее время для вопросов, но женская любознательность не давала ей покоя. Она чувствовала себя ребенком, желающим узнать истину. Филипп кратко отвечал на вопросы. Сегодняшнее общение с Клаусом сильно повлияло на него. Рядом с Элиан сидел не жизнерадостный молодой человек, а замкнутый юноша, отрешенно отвечающий на ее вопросы.

Но Элиан не унималась.

– Филипп, ты был у Клауса раньше? Ты что-то замечал необычное в интерьере его дома? Ты знаком с его сыном? Почему Клаус не познакомил нас с ребенком? Что это за странные контуры вокруг каждого предмета в доме? – Элиан никак не могла успокоиться.

Филиппа совсем не интересовали эти странности. Мысли его витали где-то далеко. Что-то очень беспокоило Бьянчи, но это было вовсе не то, о чем спрашивала Элиан. В эти минуты он думал о более глобальных вещах, связанных с результатами предварительных отчетов, которые они обсуждали с Клаусом, пока Элиан бродила по дому профессора. Филипп вспоминал слова Клауса об их эксперименте.

Погода начала портиться, и крупные капли дождя упали на лобовое стекло автомобиля. Филипп, сидевший рядом с водителем, завороженно смотрел на окно, по которому, словно рыдая, стекали струйками слезы природы. Даже она в эти минуты, казалось, понимала – то, что натворили ее дети, совершенно не тянуло на невинные шалости. Природа горевала и посему плакала.

Мозг Филиппа работал на пределе возможностей. Он до последнего отказывался верить в то, что пытался ему растолковать Клаус. Несколько раз мысленно молодой ученый проходил эксперимент от начала до конца, но слова профессора продолжали бесцеремонно врезаться в ход его мыслей. На весах сомнения перевешивали попеременно здравый смысл и авторитет гениального ученого, то и дело, подкладывая на одну чашу сухие расчеты, а на другую – вездесущую погрешность, имеющую право на существование везде и во всем. Чувство тревоги, поглотившее Клауса, передалось Филиппу.

Элиан продолжала задавать любимому вопросы, а он отвечал автоматически, пытаясь скрыть свое состояние. Слишком много загадок и непонятных вещей произошло сегодня за один вечер.

Машина остановилась возле дома Филиппа и Элиан. Бьянчи расплатился с водителем, и когда тот брал деньги, у Филиппа возникло ощущение дежавю. Он и раньше его испытывал, как и большинство людей, но сейчас оно было необычайно сильным. «Это уже было! – промелькнуло в голове у Филиппа. – Эта же рука и этот глубокий рубец на правой кисти над большим пальцем, этот же взгляд!»