Пол Андерсон - Рука дающая

— Ничего не понимаю! — сказал он Скоррогану, пытаясь перекричать шум. — Я знаю кундалоанский язык, но здесь…

— Ничего удивительного, — ответил Скорроган. — Почти все говорят по-соляриански, а местные языки быстро умирают.

Толстый солярианин в крикливом спортивном костюме кричал на невозмутимого местного лавочника, стоявшего перед магазинчиком:

— Эй, парень, дать местный сувенир, хоп-хоп…

— «Сто слов по-соляриански», — скривился Скорроган. Правда, это уже проходит, поскольку молодые кундалоанцы с детства учатся говорить правильно. Но туристы везде одинаковы. — Его рука непроизвольно потянулась за пистолетом.

Однако времена изменились, и сегодня уже не убивали только потому, что кто-то был тебе неприятен. Даже на Сконтаре это вышло из моды.

Турист повернулся и налетел на них.

— Простите! — вежливо воскликнул он. — Я должен быть внимательнее.

— Ничего, — пожал плечами Скорроган.

Солярианин тем временем перешел на правильный наархеймский:

— Мне действительно очень жаль. Вы позволите поставить вам по стаканчику?

— Пожалуй, не стоит, — ответил Скорроган, слегка нахмурившись.

— Что за планета! Отсталая, как… как Плутон. Отсюда я еду на Сконтар, хочу заключить пару контрактов. Вы, сконтариане, умеете делать дела.

Скорроган яростно фыркнул и отшатнулся, в сторону, волоча за собой Тордина. Когда они отъехали в модитаторе на несколько сотен метров, Тордин спросил:

— Куда делись твои хорошие манеры? Ведь он был с нами вполне вежлив. Может, у тебя врожденная ненависть к людям?

— Я люблю людей, — сказал Скорроган, — но ненавижу туристов-соляриан. Слава богу, этот подвид редко показывается на Сконтаре. Их бизнесмены, инженеры и ученые — очень милые люди, и я рад, что они будут все чаще приезжать к нам, но туристов я терпеть не могу.

— Почему?

Скорроган резким движением указал на горящую неоновую вывеску.

— Вот почему! — сказал он и перевел солярианские надписи:

— Когда-то религия Мауироа что-то значила, — тихо сказал Скорроган. — Это была прекрасная и благородная вера, хотя и содержала ненаучные элементы. Впрочем, их можно было изменить. Но теперь слишком поздно: большинство кундалоанцев — неопантеисты или атеисты, а древние обряды совершают лишь для заработка. Они превратили их в балаган. Кундалоа сохранила древние памятники, фольклор, народные мелодии — остатки прежней культуры — и эксплуатирует их на потребу праздным зевакам, а это хуже, чем если бы их просто уничтожили.

— Я не понимаю, на что ты так злишься, — сказал Тордин. — Времена переменились. На Сконтаре тоже все по-новому.

— Но не так, как здесь. Посмотри вокруг себя: ты никогда не был в Солнечной Системе, но снимки видел не один раз, и должен заметить, что это — типичный солярианский город. Может, немного провинциальный, но типичный. И во всей Системе Аваики ты не найдешь города, который не был бы солярианским. Не найдешь и процветавших некогда искусства, литературы, музыки. Осталось дешевое подражание солярианским образцам или подделка под старину. Нет и науки, которая по своей сути не была бы солярианской, нет несолярианских машин, все меньше становится домов, которые можно отличить от шаблонного солярианского жилища. Распались родовые связи — основа местной культуры, а супружеские стали такими же случайными, как и на Земле. Исчезла былая привязанность к селу, молодежь рвется в города, чтобы заработать миллион абстрактных кредиток. На столах — продукция солярианских продовольственных фабрик, а местные блюда можно получить только в немногочисленных дорогих ресторанах. Нет больше сделанной штучно посуды, сотканных вручную тканей. Все носят то, что производят большие заводы. Нет прежних поэтов и бардов, да, впрочем, их никто и не стал бы слушать: все сидят у телевизоров. Нет философов араклейской или вранамаунской школ, их сменили посредственные комментаторы Рассела и Владимира Соловьева.

Скорроган замолчал, Тордин долго не отзывался, потом задумчиво произнес:

— Понимаю, к чему ты клонишь. Кундалоа превратилась в копию Земли!

— Причем в дурную копию! И это было неизбежно с момента, когда они приняли помощь землян. Тем самым они обрекли себя принять солярианскую культуру, науку, солярианскую экономику. Это был единственный образец, понятный для людей, а именно они руководили восстановлением; их культура давала хорошие результаты, и Кундалоа приняла ее с легкостью. А теперь слишком поздно: изменить ничего нельзя, да они и не хотят ничего изменять…

А знаешь ли ты, — добавил Скорроган после паузы, — что однажды такое уже случалось? Я знаю историю Солнечной Системы и историю Земли. Когда-то, еще до того, как люди добрались до других планет своей системы, на Земле существовали многочисленные культуры, сильно отличавшиеся друг от друга. Но в конце концов одна из них, культура Западной Области Земли, опираясь на технические достижения, подмяла под себя весь остальной мир. Запад стал образцом, ему все завидовали, перенимали его образ жизни, и когда Запад комунибудь помогал, он по существу копировал самого себя. Так погибли все самобытные культуры.

— И от этого ты хотел нас уберечь? — спросил Тордин. Я понял твою точку зрения. Однако подумай, достаточно ли ценно прошлое, чтобы платить за него миллионами жизней и годами лишений?

— Ценно не прошлое, а будущее! Мы обязаны были жить, развиваться, развивать науку! Но почему по чужому образцу? Неужели, чтобы выжить, мы должны были стать существами второго сорта?! Ни одна гуманоидная раса не станет настоящими людьми — слишком различны наши психологии, инстинкты, образы жизни. Мы не стали духовными сателлитами Солнечной Системы, не погибли как нация. И в этом я вижу свою величайшую заслугу перед Сконтаром!

Старик улыбнулся и, помолчав, закончил:

— И я сделал это. Риск был страшный, но это удалось. Результаты ты знаешь: Дирин развил семантику, которую с самого начала высмеивали солярианские ученые. Мы создали четырехориентированные корабли, которые они считали невозможными, и сейчас бороздим Галактику не хуже их. Мы развили психосимволизм, свойственный лишь нашей расе, внедрили новый тип сельского хозяйства… И при этом сохранили искусства, архитектуру, язык. Размах наших успехов не только позволил достичь звезд, сделав нас великой державой Галактики, но и вызвал возрождение, равное великолепному Золотому Веку! И все потому, что мы остались верны себе.