Татьяна и Дмитрий Зимины - Кибердемоны. Призрак

Ладно, будем рассуждать логически. Через вестибюль он не проходил – его бы засек консьерж и система распознавания робота-охранника. Значит, поехал сразу на парковку. Там его мог ждать вызванный по защищенному каналу мобиль – да хоть пять мобилей, для отвлечения внимания. Их он мог отправить по разным адресам – и исчезнуть.

Из записи следовал один-единственный вывод: брат был один и действовал без принуждения.

Закрыв глаза, Мирон еще раз прокрутил весь ролик. Теперь уже по памяти. Отметил мельчайшие детали: количество дырочек на ботинках брата – по три с каждой стороны; оттенок подошв – розовый; качество пуговиц на пальто – черепаховые, выточенные вручную; отсутствие галстука – он никогда их не признавал… То, что оттенок полоски на рубашке идеально совпадает с оттенком узора из ромбов на вязаной безрукавке, надетой под пальто… Манеру держать плечи – чуть приподнятыми, будто в постоянном ожидании удара; наклон головы, суетливые, и в то же время четкие, выверенные движения длинных пальцев, бегающих по панели в лифте.

Это без сомнения был Платон. НАСТОЛЬКО точно подделать его манеру двигаться невозможно.

Десятым чувством человека, воспитанного в бетонных джунглях, Мирон понял, что солнце ушло далеко за полдень. Характерные признаки серотонинового голодания – нормально спал он больше сорока часов назад – проявлялись всё ярче. Перед глазами будто повисла тонкая призрачная дымка, в ушах раздавался нудный свист, язык покрылся мерзким налётом, будто он выкурил целую пачку дешевых Ихейюань за раз.

Надо поспать. Если не поспать сейчас – кто знает, когда удастся прилечь еще разок?

И тут раздался стук в дверь. Мирон подскочил.

– Ваш завтрак, синьор.

Господи… – он откинулся в подушки. Совсем забыл о том, что сделал заказ. И о том, что без линии доставки заказ этот доставляют долго. Очень долго.

Намотав вокруг талии полотенце, он открыл дверь и принял – не пустив официанта даже на порог – тележку на колёсиках, сплошь заставленную тарелками под серебряными крышками. Сообразил, что в отелях принято давать чаевые, вызвал интерактивный модуль и сбросил с синей карточки какую-то сумму. Судя по широкой улыбке парня – довольно значительную.

От картошки-фри пахло детством. Временем, когда был жив отец. Он водил их с Платоном в ближайший МакДональдс по воскресеньям. Брал им с братом по хеппи-мил, себе – розовый и тягучий, как шпатлёвка, клубничный коктейль, в который добавлял изрядную порцию коньяку – его он всегда носил с собой, в старой армейской фляжке…

Сидя в одном полотенце на кровати и запихивая в себя трёхэтажный сэндвич, Мирон активировал гостиничный модуль и приказал открыть окно миланского магазина кожаных курток – там он закупался, будучи подростком, сшибающим дикие деньжищи на киберспорте.

Проваливаясь в сон, чувствуя приятную тяжесть в желудке и вкус картошки на языке, он вновь увидел своё лицо, обрамленное золотым шлемом с чёрной щеткой конских волос…

Это что, шутки у вас такие?

Чувствуя, как подбородок трётся о воротник новой кожаной куртки – восхитительно мягкой, будто из заварного крема, Мирон вышел из лифта на крышу отеля. Куртку, а так же джинсы, ботинки и бельё доставили, пока он спал. Проснулся – а покупки лежат возле кровати, каждая завёрнута в такую, будто специально помятую коричневую бумагу с логотипом Эйша-Дейтафлоу, сделанным настоящими чернилами.

Гелидрон ждал. Со сложенными крыльями машинка напоминала муху – круглое брюшко кабины удерживалось над бетоном посадочной площадки шестью тонкими насекомоподобными лапками.

Как только Мирон уселся, крылышки развернулись, зашелестели, гелидрон подобрался и вспорхнул в кобальтово-синее небо.

Концерт Алики проходил в центре, на этом новом стадионе с интерактивной сценой посередине громадного поля – чтобы фанаты могли обозревать своего идола со всех гребучих сторон…

Мирон попытался подавить дрожь. Выходить на улицу, не заправившись хорошенько дексом и литием он зарёкся давно. И не упомнить, когда такое было в последний раз. Специально взял гелидрон вместо привычного, но куда как медленного мобиля, чтобы побыстрее добраться до какого-нибудь пушера… Но не учёл, что непривычный транспорт только прибавит волнения.

Ладно, поздняк метаться. Скоро он будет в центре Большой Москвы, на этом трижды долбаном стадионе. Найдёт толкача и прекратит свои страдания.

Изнутри крошечная кабинка была обита мягким пеноролом, никаких выступающих частей – панелей, или рычагов. Всем управлял компьютер, расположенный где-то в недрах дата-центра Технозон – монопольного владельца транспортных дронов этой части Евразии.

На самом деле, он понимал, что никаких "компьютеров" – в их классическом понимании – не существует. Все вычислительные операции выполняют люди. Миллиарды разумов, погруженных в Нирвану. Он и сам не брезговал заработать таким способом пару коинов – на оплату счетов.

Но само это знание – понимание того, что его жизнь сейчас зависит от людей, чьи разумы соединены в единое облако – вызывало колючий ком в горле и спазмы в животе.

Мобили, линии доставки, спутники на орбите, сеть Плюс – всё это и многое другое обслуживается бедолагами, ни на что не годными кроме того, чтобы сдавать мозги внаём.

Гелидрон сел на крыше парковки, с которой нужно было спускаться по лестнице – восемнадцать пролётов.

Правое колено хрустело. К тому же, приходилось всё время смотреть под ноги – на железных ступеньках было полно снега и каких-то желто-красных потёков, будто совсем недавно здесь кому-то проломили черепушку и мозги разбрызгало по всем ступенькам…

Вцепившись в поручни, чувствуя, как незащищенная кожа ладоней примерзает к ржавому железу, Мирон переждал приступ паники – весь мир раскачивался перед глазами, как на качелях – и спрыгнул на землю.

Стадион, похожий на перевернутую пластиковую чашку для супа, окружала толпа. Ближе к белой, облицованной керамической плиткой стене выстроились змеи очередей, разграниченные плексиглассовыми панелями – вроде тех, что бывают в аэропортах. Считалось, что они могут защитить даже от смертника, которому приспичило взорвать себя именно здесь, у стадиона, – в честь очередной религиозно-политической мути…

Мирон нащупал в кармане куртки пластиковый браслет, но становиться в очередь не стал. Первоочередная задача – найти пушера.

Надвинув капюшон, засунув руки поглубже в карманы, он неспешно фланировал в толпе, делая вид, что ищет знакомого.

Девушки в коротких юбчонках и громадных пушистых наушниках – розовых, белых, голубых, писк новой Московской моды этого сезона; мальчишки в широченных штанах на магнитных подтяжках, с чёлочками, зачёсанными на лоб, краснощёкие, улыбчивые, большеглазые – неокавай. Стиль, зародившийся в глубинах Синдзюку, и каким-то образом просочившийся на улицы Московского мегаполиса…