Юрий Слащинин - Боги в изгнании

Смотреть, преодолевая сопротивление горы, оказалось занятием трудным, и Кари стала думать о себе, о Ворхе… Все в ней опять тоскующе заныло. Ей захотелось побыть с ним, и Кари размечталась о том, как он вернется, чтобы украсть ее и выведать секреты. Ведь он видел ее летящий и захочет узнать, как это делается. Научиться преобразованию энергии в своем биополе, не зная работ Тадоль-па и не побывав на экл-Т-троне, Ворх не сможет никогда. Значит, приедет за ней, увезет с собой. Конечно, его именитые, богатые родственники не потерпят ее в семье. Кто она такая? Кто ее родители? Где они?

Но как Кари ни копалась в памяти, вспоминая себя в детские годы, так и не вспомнила никого из окружающих ее кселян, в ком можно было бы увидеть мать или отца. Вспомнилась лишь мягкая клетушка, в которой она ползала на четвереньках. Почти такими же пустыми были воспоминания отрочества и юности. Мелькали типовые, стандартно меблированные комнаты и какие-то стертые, похожие друг на друга лица детей, которых постоянно сортировали, куда-то отсаживали, формировали в группы непонятного тогда назначения, увозили. Еще не осознавая того чудовищного преступления, которое творили над ее жизнью, Кари инстинктивно противостояла усилиям кселензов сделать из нее послушную рабыню. И была она такой не одна, в чем убедил ее однажды эпизод, до сих пор сохранившийся в глубинах памяти…

В комнату для занятий вошла новая группа прибывших учениц. Стандартные платья, раз и навсегда установленные Предписанием прически и, казалось, одинаково равнодушные выражения лиц. Но вдруг одна из девочек класса бросилась к прибывшим и обняла одну из них, радостно затормошила:

- Виолонна! Я - Гайрана, помнишь?! Тахмирский детский питомник!

Виолонна как бы просыпалась, сбрасывая с себя равнодушие, потом,

наверное, настороженность и, наконец, восторженно всплеснув ресницами над загоревшимися глазами, прижалась к Гайране. Больше они ничего не говорили, а только плакали. Ученицы тоже зашмыгали носами: каждая понимала, что встретились дети, воспитывавшиеся до учебы вместе. У девочек не было родителей, они не знали родственных чувств, но что-то, еще не выраженное словами, пробуждалось в их душах, вызывая потребность вот так же, как две их подруги, обнимать близких людей и без стеснения плакать.

Вспыхнул экран, и, прежде чем появилось лицо воспитателя, послышался его голос:

- Обе в воспитательскую. Быстро! Бегом!!!

Виолонна и Гайрана не сдвинулись с места. Воспитатель, появившийся на экране, закричал:

· Я приказал бегом в воспитательскую! А теперь пойдете в карцер и на отработки. Марш! На пять суток!

· Все равно развезут, - остановила Виолонна Гайрану, когда та вжала голову в плечи и подалась к двери. - Кого встречала из наших?

· Никого. Ты - первая.

· И я - никого. Ах, зачем ты показала, что узнала меня? Мы были бы вдвоем.

· Срочно наряд надзирателей в седьмой класс баянн, - распорядился воспитатель.

Кари и сейчас, много лет спустя, не могла понять, что толкнуло ее на тот безумный поступок. Как разогнувшаяся ветка, она метнулась к двери, закрыла ее и ножкой стула, подхваченного на ходу, что было силы грохнула по блоку запора. Выведенная из строя автоматика наглухо заклинила дверь.

· Это… это… - вытаращил глаза воспитатель, не находя слов, но тут же исчез с экрана, и его место заняло изображение перекошенного от гнева лица

Предводителя колледжа. Кселенз рявкнул:

· Бунт?! Захотелось к скудам?! В шахты?! Прекра…

Глухо разорвался экран видео, со звоном осыпав осколки, - это кто-то швырнул в него вычислитель. Еще одна девочка - всегда тихая и покорная - к удивлению Кари, допрыгнула до телекамеры и, выдернув ее из крепления, оборвала провода, грохнула об пол. И тут, как по команде, все воспитанницы повскакивали с мест, стали выковыривать из столов и стен аппараты подслушивания, крушить мебель, наполняя учебную комнату протестующими криками. Когда раздался стук в дверь, по команде Кари воспитанницы подтащили к двери столы и завалили ее так, что надзирателям пришлось хорошо поработать, прежде чем они ворвались в учебную комнату. Девчонки сбились вокруг Виолонны и Гайраны.

- Запомним друг друга на всю жизнь, - кричала Кари, когда ее оторвали от подруг и поволокли в карцер…

Так Кари впервые узнала, что означает это страшное для кселензов слово «бунт», и сейчас, вспоминая прошлое, почувствовала удовлетворение от того, что бороться начала с детства. Их учебную группу, конечно же, расформировали, и Кари больше никогда не встречала своих соучениц, но всюду, куда бы она потом ни попадала, старалась сеять сомнения в правильности Нового Порядка, подготовить какую-нибудь общую вспышку протеста.

Кари секли, зондировали, сажали в карцер. И не избежать бы ей участи носителя Баука, не будь у нее больших способностей к наукам. Она не уставала их совершенствовать, училась везде, всегда, всему, понимая, что в борьбе с обленившимися кселензами больше всего будет нужен ее мозг. За год до окончания специализированного физико-энергетического колледжа научной систерии, куда она была направлена за предъявленные шесть новых способов доказательства теоремы Ситурка, Кари дала теоретическое обоснование необычного электромагнитного эффекта. Ее работой заинтересовался Тадоль-па и добился перевода Кари к нему в лабораторию. Конечно же, она быстро была понята Тадоль-па и приспособлена им для более важного, чем наука, дела - подготовки восстания против кселензов…

И вот стала самой могущественной женщиной Кселены, усмехнулась Кари, рассматривая пальцы ног, высунутые из-под одеяла. «А что, интересно, он делает сейчас?» - подумала Кари о Ворхе. Если у нас раннее утро, то у них там вечер.

Воссозданный образ Ворха позволил ей телепатически настроиться на него и даже уловить обрывки каких-то мыслей Верховного, но гора противилась, не давала возможности воспринимать их, создавала помехи. Кари почувствовала усталость, тошноту и поторопилась расслабиться, поскорее убежать в спасительный сон.

Проснулась она от разговора, доносившегося из соседней комнаты, узнала голос Давы и Тадоль-па. Обрадовалась: пришел, наконец! И обиделась: а почему не приходил так долго? Поднялась с постели и почувствовала необыкновенную легкость во всем теле и звонкую чистоту, какая бывает, может, в раннем детстве. Конечно же, тут не обошлось без Давы, поняла Кари, отсоединяя от ноги проводок энергетической подпитки. Возле кровати нашла одежду и косметические принадлежности, появившиеся здесь впервые, - значит, пришло время общаться с кселянами. Разглядывая себя в зеркале, Кари опять вспомнила Ворха, но тут же пересилила себя, отметив, что, видимо, как ни старалась Дава избавить ее от любви гипнозом, но ничего-то не получилось. И от этого признания ей стало грустно и сладостно.