Брайан Герберт - Дюна: Дом Атрейдесов

— Но что настолько важное расположено там? — спросила Фриетх. — Что ты там делаешь, супруг?

Он вознаградил ее ослепительной улыбкой.

— Ты увидишь. Я хочу, чтобы ты стала нашим первым гостем.

Фриетх поспешила к расщелине, где она оставила сына. Вытащив его оттуда, она быстро осмотрела дитя — не получило ли оно травм. Но юный Лиет даже не расплакался.

— Он настоящий фримен, — гордо произнесла Фриетх, показывая ребенка отцу.

Внизу организованная команда приступила к разборке разбитого орнитоптера, с него снимали крылья, двигатели, запасы продовольствия. Молодые фримены начали карабкаться по опасному склону скалы, чтобы достать выпавшее лазерное ружье.

Пардот провел жену мимо убитого кулона и грустно вздохнул.

— По крайней мере теперь мы сможем попробовать мяса — это такая редкость. Мне кажется, что у нас есть повод для праздника, поскольку мы все же добрались до пещеры.

Фримены работали как одержимые, ликвидируя следы катастрофы. Они убрали в пещеру остатки сбитого орнитоптера, привели в порядок скалу и даже прошлись граблями по песку. Кинес провел немало времени среди этих людей, но их трудолюбие и умение работать все еще потрясали его.

Идя впереди, Кинес немного позже полудня привел Фриетх к низкому входу в пещеру. Солнце немилосердно палило, озаряя ярким желтым светом зубчатую гряду гор. Из пещеры доносился запах холодной скопившейся на камнях влаги. После зноя этот запах был подобен живительному глотку воды.

Кинес извлек из носа затычки фильтров, с силой втянул ноздрями воздух и знаком предложил жене сделать то же самое. Она неохотно подчинилась, в ней глубоко сидели пустынные инстинкты. Потом она изумленно и радостно улыбнулась, заглянув в темноту входа.

— Я чую запах воды, мой супруг.

Он взял жену за руку:

— Идем со мной. Я хочу, чтобы ты это увидела своими глазами.

Когда они обогнули выступ скалы, прикрывавший пещеру от света и испарения воды, и вошли внутрь, Кинес величественным жестом показал Фриетх рай, который он сотворил в Меловом Бассейне.

Под потолком плавали яркие желтые лампы. Воздух был насыщен влагой, благоухал ароматами цветов, кустарников и деревьев. Сладкий звук журчащей воды доносился от выдолбленных в камне арыков. Разбитые здесь же клумбы были похожи на красные и оранжевые взрывы. Капельная ирригационная система снабжала водой чаны, оплетенные водорослями, а вентиляторы перемешивали воздух пещеры, чтобы поддерживать постоянство концентрации влаги. Грот оживляли бабочки, мотыльки и пчелы, привлеченные сюда изобилием пыльцы и нектара.

Фриетх едва не задохнулась, увидев эту немыслимую на Дюне красоту; под фарфоровой маской ее лица Кинес в этот момент разглядел чувства, о существовании которых он не догадывался все время, что прожил с этой женщиной.

— Это же рай, любовь моя!

Перед ее глазами на мгновение зависла колибри, потом птичка, стремительно двигая крошечными крылышками, метнулась в сторону. Охваченные такой же эйфорией фрименские рабочие работали возле растений.

— Настанет день, когда такие же сады будут расти по всей Дюне, на открытом воздухе. Это показательное хозяйство с растущей зеленью, открытой водой, фруктовыми деревьями, декоративными цветами, травой. Это символ для всех фрименов, призванный показать, как я вижу будущее Дюны. Видя это, они поймут, чего они смогут достичь.

По стенам пещеры стекала вода, по стенам, которые на протяжении геологических эпох не знали ничего, кроме палящего беспощадного солнца и знойного ветра, смешанного с песком.

— Даже я не вполне понимала тебя, — призналась Фриетх, — до сегодняшнего дня…

— Ты понимаешь, почему за это стоит сражаться и умирать?

Кинес прошелся по пещере, вдохнув аромат листьев, принюхиваясь к цветам. Он нашел дерево, на котором висели гроздья спеющих оранжевых плодов. Сорвав один из них, большой и золотистый, он протянул его жене. Никто из рабочих и не подумал оспаривать права Кинеса на свежий фрукт.

— Это портигал, — сказал планетолог, — один из фруктов, о которых я говорил когда-то в Сиетче Красной Стены.

Он преподнес этот фрукт жене в качестве дара, и она приняла его в свои загорелые руки как величайшее сокровище, самое ценное, что ей когда-либо приходилось видеть.

Кинес обвел небольшой грот широким жестом:

— Запомни все это хорошенько, жена моя. Все фримены должны это увидеть. Дюна, наша Дюна может стать такой всего через несколько сотен лет.

Сразу же по получении известия о сроке коронации нового императора, первой после почти стопятидесятилетнего перерыва, Дом Атрейдесов начал готовиться к дальнему путешествию. С рассвета до заката слуги в Замке Каладан переходили от гардеробов к хранилищам, выбирая одежду, украшения и подарки, столь необходимые для формального визита к императорскому двору в Кайтэйне.

Все это время Лето бродил по комнатам и залам, стараясь улучшить свой план и придумать наилучший способ добиться восстановления Ромбура и Кайлеи в правах. Новый император Шаддам должен внять моей просьбе.

Советники по протоколу часами ломали голову над нужными цветами накидок, плащей, повязок и туник. Вот украшения должны быть скромными, камни, ввезенные с Эказа, или что-нибудь еще проще. Наконец, вспомнив приключение, пережитое вместе с Ромбуром, Лето настоял на коралловой гемме, заключенной в прозрачную сферу, наполненную водой.

Кайлея отчаянно хотела отправиться на Кайтэйн, побывать во дворце, где ее мать когда-то служила императору. Это была мечта всей ее жизни. Лето читал это страстное желание в ее зеленых глазах, на лице девушки была написана надежда, но молодой герцог понимал, что должен запретить Кайлее даже мечтать о поездке. Ромбуру придется сопровождать Лето, он будет представлять дело своего Дома, и если их миссия провалится, то Ромбур будет казнен, поскольку осмелился покинуть место своего убежища. Тогда по крайней мере удастся сохранить жизнь хотя бы Кайлее.

Если же вдруг их миссия увенчается успехом, то Лето поклялся себе, что сам отвезет Кайлею на Кайтэйн и там она получит все, о чем мечтает.

Сейчас, в мирные предрассветные часы, Лето продолжал мерить шагами деревянные полы верхнего зала, прислушиваясь, как скрипят древние половицы. Это были успокаивающие звуки родного дома. Сколько герцогов мерило шагами этот пол, решая важнейшие государственные дела? Герцог Пауль делал это не раз, обеспокоенный восстанием первобытных племен на Южном континенте или требованием императора выслать безумных мятежников с планеты. В те времена Пауль впервые обагрил свой меч кровью и навеки подружился с графом Домиником Верниусом.