Максим Дегтерев - Карлики

Двести метров джунглей я преодолел бегом. Дыхание тропического леса действует на меня как слезоточивый газ, поэтому я подходил к ресторану весь в слезах, с тяжелой одышкой и поминутно чихая. Шлаффер заметил меня первым и вежливо приподнялся, дав мне разглядеть его в толпе. За двухместным столиком он сидел один. Я уселся напротив него.

- Аллергия? - сочувственно спросил Шлаффер.

- Нет, просто я ненавижу Оркус до слез, - сквозь кашель отозвался я. Над террасой гулял легкий ветерок, и он понемногу приводил меня в чувство.

- Могу порекомендовать вам одно очень хорошее средство, - предложил он.

- Мне помогает только скафандр, - сказал я, чем тут же вызвал еще больший прилив сочувствия:

- Здесь есть хорошие врачи, они персонально подберут вам необходимые антиаллергены.

- Так и сделаю, - согласился я.

- Вы не любите Оркус, но тем не менее приехали сюда. Я позволю себе сделать вывод: вы здесь находитесь по делам, - вкрадчиво произнес Шлаффер.

Несмотря на недельное пребывание на планете-курорте, заведующий доминантными структурами нисколько не загорел. Хуже того, Шлаффер похудел и осунулся. Однако одет он был как завзятый отпускник - белые шорты, цветастая рубашка навыпуск. Рядом на столе лежала большая белая панама попроще, чем у Бланцетти, и, разумеется, без вуалетки.

- Вашему умению мыслить логически можно только позавидовать. Вы, насколько я слышал, здесь в командировке?

Шлаффер парировал:

- Хм, выходит, уши для вас то же, что для меня - логика.

- Уши дешевле в эксплуатации...

- ... но и изнашиваются скорее, - уточнил он.

И мы оба засмеялись - каждый над своею шуткой.

- Вы один здесь сидите? - спросил я.

- Как видите, - с грустью ответил он и мечтательно посмотрел на трех изящных юных созданий в открытых, почти невидимых, купальниках. Вожделенные создания плескались в бассейне и не обращали на бедного одинокого Шлаффера ровно никакого внимания - именно так я понял его тяжелый вздох.

- Какие здесь неряшливые официанты, - заметил я, - взяли и усадили вас за грязный столик. - И я провел пальцем по округлому мокрому следу такому, какие обычно оставляют стаканы. Но подходящего стакана на столе не было.

Шлаффер на секунду напрягся, потом выдохнул:

- Вот-вот, все против меня!

- Джона Смита ищете? - резко спросил я.

- Какого Смита? - испуганно переспросил он.

Страх на его лице был столь естественен и неподделен, что я никак не мог вообразить заведующего доминантными структурами в роли серийного убийцы. Шлаффер не тянул даже на сообщника.

- Ну и бог с ним, - добродушно сказал я, - тогда вот вам другой вопрос. Когда я бежал к вам через джунгли, я чуть не наступил на такую тонкую змейку - она переползала через дорожку. Змейка была завязана странным узлом... Вы ведь биолог и должны знать, кто ее так завязал?

Про змейку я не выдумывал - я едва сумел через нее перескочить. Не знаю, какого вопроса ожидал Шлаффер, но теперь он вздохнул с облегчением.

- Я не специалист по змеям, тем более оркусовским, но вы, вероятно, говорите о местном узелковом удавчике. Для людей он абсолютно безопасен, но вот шнырька задушил бы в два счета.

- Чем задушил, узлом?

- Конечно - а чем же еще? Удавчики завязываются в узел во время охоты, и то, что вы его увидели завязанным - это большая удача. Обычные удавы душат жертву, обвиваясь кольцами вокруг шеи, поэтому все то время, что удав душит жертву, он вынужден преодолевать ее сопротивление - ведь жертва стремится вырваться. А оркусов-ский удавчик завязывается в такой узел, который изнутри невозможно ни растянуть, ни развязать. Иначе говоря, у узла нет обратного хода. И удавчик, поймав жертву, может затягивать смертельную петлю так долго, как это ему необходимо: подтянет - передохнет, снова подтянет - снова передохнет. Очень эффективная тактика, знаете ли...

- А как он потом развязывается? - удивился я.

- Когда жертва погибает, ее мышцы расслабляются, соответственно удавчик тоже полностью расслабляет мышцы и узел повисает более или менее свободно, поэтому его можно без труда развязать.

- Но мне рассказывали, будто удавчик может развязаться только после того, как высосет из жертвы все соки, и она похудеет.

- Это не более чем легенда, - заверил меня Шлаффер, - или вы на что-то намекаете?

- Ничуть, - возразил я. - А зачем вам Смит? - спросил я без паузы.

- А вам он зачем? - огрызнулся тот.

- Шлаффер, вы странный какой-то сегодня - то трясетесь, как лист на ветру, то грубите... Что с вами? Что вас тревожит, скажите мне, и мы вместе придумаем, как вам помочь, - ласково посоветовал я ему.

Мои увещевания не возымели никакого действия.

- Вы сами все прекрасно понимаете, - заявил Шлаффер, - и сколько бы вы ни пытались меня запугать, у вас ничего не выйдет. Вы подлый шантажист вот вы кто! - прошипел он.

"Вот это новость! " - подумал я и постарался сообразить, хорошо для меня или плохо то, что Шлаффер считает меня шантажистом. Понять бы, чем я его так зацепил.

Запищал комлог - Бруц спешил с докладом.

- Ладно, потом договорим, - сказал я Шлафферу и добавил: - Десяти тысяч с меня хватит.

Я похлопал его по плечу - мол, иди собирай деньги, и пересел за другой столик, чтобы поговорить с Бруцем без помех. Шлаффера как ветром сдуло. Детектив сообщил, что на завтра Дидо запланировал экскурсию к Большой Воронке. Прогулочный флаер отправится от отеля к воронке ровно в десять утра. Я попросил Бруца найти мне пару свободных мест. Бруц поинтересовался:

- Одно для вас - это понятно, а для кого второе - для вашей спутницы?

- Нет, на этот раз спутница будет сидеть дома. Закажите место для Бланцетти.

- Я понимаю, вы хотите их свести - преступника и жертву, как в кино, усмехнулся Бруц, - а Бланцетти согласится?

- Надеюсь, что да. Кино - не кино, но либо она его вспомнит, либо Дидо чем-нибудь себя выдаст. Или, скажем, она сделает вид, что вспомнила, и попробует его... пошантажировать, что ли... - Обвинения Шлаффера навели меня на эту мысль.

- Рискованная затея, - усомнился Бруц, - но если Бланцетти не будет против, то попробуйте. С местами во флаере проблем не будет.

Переговорив с Бруцем, я послал задание для Яны: либо найти, либо придумать, чем могли бы себя скомпрометировать Шлаффер и Симонян. По дороге к своему номеру я постучал в дверь Бланцетти, но там никто не откликнулся.

Татьяна сидела перед телевизором. На экране мелькали шикарные пляжи океанского побережья, и Татьяна, с каменным лицом, смотрела на загорелых курортников, резвящихся в газированном молоке - так на оркусовских пляжах выглядит океанский прибой.

- Ты неудачно выбрала программу, - сказал я ей.

- А ты - профессию, - ответила Татьяна.

- Сходила бы в бассейн окунулась...

- Уже сходила и уже окунулась.