Наталия Шитова - Дерзкая

– Подслушивание тоже не является у вас нарушением этикета?

– Мы только что вошли, и я слышал только конец.

В другой обстановке я, наверное, смутилась бы. Но сейчас я была как никогда спокойна, чему сама слегка удивилась.

– А что, собственно, тебе надо?

– Здесь кое‑кто хочет с тобой поговорить. И я подумал, почему бы не сейчас, близится вечер, мы скоро уйдём в город, а у тебя завтра, наверняка не окажется времени, – Александр приблизился ко мне и произнёс тише: – Сейчас ничего можешь не опасаться. Он, к счастью, не агрессивен, и не причинит тебе вреда. Впрочем, я буду у выхода на всякий случай.

Не дав мне возможности даже открыть рот, Александр быстро вышел, и я была вынуждена повернуться к человеку, который терпеливо ждал. Он вышел на освещённое место, и, не скрою, моё сердце тревожно ёкнуло. Это был Зубарский.

– Здравствуйте, Катя, – он подошёл к софе и опустился на край. Он очень изменился. Его лоск испарился, осталось только – несчастное, измученное какими‑то невыносимыми для него обстоятельствами, существо.

– Что вы от меня хотите? – спросила я, так как понимала, что ему что‑то от меня нужно. За отрешённостью чувствовалось какое‑то непреодолимое желание, которое он очень хотел поскорее высказать.

– Меня не устраивает все это, – быстро произнёс он, оглянувшись на выход.

– Что именно?

– То, что со мной произошло.

– О чём вы? Если о том, что случилось неделю назад в Питере… – сначала мне показалось, что он имеет в виду нашу с ним беседу, так бессмысленно и трагически закончившуюся по моей вине, но он покачал головой:

– Что вы, за тот день я вам могу быть только благодарен… Я одним махом избавился от стольких проблем, мучивших меня, что иного трудно было пожелать… Но неугомонная Марина… Она забрала меня, и вместе со своим приятелем Извековым они заставили меня снова ходить и говорить. Я хочу все вернуть на свои места!

Его слова были похожи на бред. Ни за что бы я раньше не поверила, что невозмутимый респектабельный зануда может превратиться в натянутую струну, готовую вот‑вот лопнуть.

– Катя, я узнал, что у вас было моё серебряное кольцо…

– Его у меня отобрали.

Он кивнул, замолчал, потом склонился и закрыл лицо руками. Какие удивительные свойства у райских зомби! Такие яркие человеческие эмоции, что непонятно, право, чем же отличается их самосознание от человеческого? Если ничем, то почему Зубарский так горюет по поводу своего воскрешения?

– Я знаю, что его отобрали, – произнёс он, выпрямившись. – Но, если оно было у вас, значит вы могли побывать и у меня в доме. Я прав?

– Да. И что?

– Там была коробочка с таблетками и одноразовыми инъекторами. Мне надо знать, её вы тоже забрали? – Зубарский посмотрел на меня с отчаянной надеждой.

Коробочка лежала у меня в сумке. Прежде чем решить, говорить Зубарскому правду или нет, нужно было выяснить назначение этой коробочки.

– Её мы тоже забрали, но, право, сочли её совершенно бесполезной.

– Вы её выбросили?! – с ужасом прошептал Зубарский.

– Понятия не имею, что брат с ней сделал.

Зубарский закрыл глаза и замолчал. Говорить со мной он больше не хотел, не о чем было ему со мной говорить.

– Это важно? Что это было такое?

Не открывая глаз, тихо и безучастно Зубарский пояснил:

– Препараты серебра. Таблетка, принятая внутрь, на некоторое время даёт защиту от преобразующего воздействия. А инъекция убивает зомби.

– Каким образом?

– Раствор, содержащий серебро, вышибает сознание из мёртвого тела раз и навсегда… – злобно пояснил Зубарский и встал. – Таблетки мне уже не помогут, но вот инъектор просто необходим. И очень жаль, что мои надежды оказались несостоятельны.

– Подождите… – я подошла к лежащей сумке и полезла внутрь. Удивительно, что сумку не обыскали. Коробочка была на месте. С одной стороны, это была собственность Зубарского. С другой стороны, для меня эти предметы кое‑что значили и могли бы пригодиться. – Говорите, таблетки уже ни к чему… Тогда возьмите вот это.

Не вынимая коробочку из сумки, я достала один инъектор.

– Но… Это же то самое… Наглая лгунья! – возмутился Зубарский. У бедняги даже руки затряслись, когда он потянулся к инъектору.

– Если вы будете себя плохо вести, я ничего вам не дам! – я спрятала инъектор за спину.

Вообще‑то сцена была не очень красивая. Я напоминала себе врача‑изверга, который дразнит обезумевшего от ломки наркомана.

– Ну что вы мучаете меня? – выкрикнул Зубарский. – Отдайте же, черт возьми, это мой последний шанс!

– Что вы задумали, Роман?

Похоже, инъектор был ему нужен исключительно для личного употребления. Если я отдам ему серебро, он убьёт себя, если, конечно, можно убить мертвеца… Я положила инъектор на софу, Зубарский в секунду сцапал его и спрятал в карман. К этому моменту он уже был похож на выжатый лимон, мокрый, жалкий и несчастный. Не стоило над ним издеваться. Хотя, может быть и не стоило мне убивать его дважды, отдавая инъектор. Впрочем, это же, в конце концов, его вещь, не моя.

– Спасибо, – произнёс Зубарский и неожиданно широко улыбнулся. Улыбка сделала его совсем живым и симпатичным. – А второй инъектор никому не отдавайте. Я вам его дарю!

Бодрой походкой он направился к выходу, а я, провожая его взглядом, была почему‑то уверена, что вижу его в последний раз.

– Поначалу я сам путался в этих движущихся лабиринтах, но сейчас многие мои гости прекрасно ориентируются в системе, – Валерий Извеков огляделся и беззвучно засмеялся: – Согласись, это впечатляет.

Не согласиться было трудно. Это действительно впечатляло. Мы стояли на бегущей ленте транспортёра‑эскалатора и медленно двигались вниз. Транспортёр огромным стеклянным змеем заворачивался внутри пирамиды Рая, начинаясь на вершине, и спускался широкими кольцами по гигантской спирали. Иногда в стеклянной кишке попадались отверстия входов, через которые можно было попасть на некоторые этажи Рая. Внутри спирали эскалатора пролегали десятки транспортёров поменьше, представляя собой чудное переплетение, в котором действительно трудно было разобраться.

Пока я рассматривала это техническое великолепие, Извеков стоял метрах в трёх от меня, отвернувшись, и отдавал распоряжения через портативное переговорное устройство. Отправляясь вместе со мной в путешествие по пирамиде Рая, Извеков не взял с собой никакой охраны. Как тогда, на улице, он был совершенно один. Он знал о том, что мне известно, кто пытался убить Юру, и, тем не менее, даже не показывал вида, что ждёт от меня подвоха. Это удивляло, и сбивало меня с толку.

Извеков пришёл за мной сразу же после того, как прислуживающая мне молчаливая девушка прибрала комнату после завтрака. Я понимала, что меня не бросят одну мои навязчивые хозяева, но, честно говоря, предпочла бы общество живого трупа Александра.