Александр Бураков - Восемь минут

За время потемнения я накопил приличную сумму денег, на которые планировал купить дополнительные аккумуляторы или еще что-нибудь полезное для дома. Но, сейчас я понимаю, что это не самое необходимое. Я беру несколько банкнот, рюкзак и решаюсь идти пешком, налегке, ведь мотоцикл может послужить мне балластом. Не забываю про налобный фонарик, который отлично освещает мне путь под ногами. Функциональная штука.

На ходу снова размышляю о послании. О чем говорил этот человек и что именно он имел ввиду под проектом "Рассвет"? Не знаю. Наверное, сначала надо было полностью изучить материал на флешке и на бумагах. Ведь он сказал, что там все разъяснено. Но жажда узнать хотя бы что-то немедленно ведет меня в город к коммуне "Ясность".

Все это кажется для меня необычным. В школе, да вообще везде, я никогда не был в центре внимания. Мне доводилось сосуществовать с социумом, но никак не быть его главной частью. И да, я не особо любил шумные компании, да и хороших друзей можно по пальцам пересчитать. Разве что она, она была со мной. Да, хотя знала, какой я сложный.

В школьные годы у меня была машина. Я любил ездить на ней по вечерам и слушать старые группы, вроде Clash и Damned, они заряжали меня энергией, пока я наслаждался летним вечером, смотря, как солнце скрывается за горизонтом, и мне нужно будет возвращаться домой под свет разгорающихся фонарей. Все осталось в другом штате. Три с половиной года назад я приехал сюда на учебу и решил, что неплохой идеей будет взять байк. О мой байк, думаю, ты все же не был такой обузой в этом приключении.

Я уже довольно долго иду. Ноги начинают понемногу болеть. Иногда мимо меня проезжают машины с выключенными фарами, наверное, местные, раз они так хорошо знают дорогу, что могут обходиться и без искусственного освещения. Вокруг – очертания пригородного леса, места, где раньше горожане собирались на отдых по выходным, устраивали соревнования и музыкальные фестивали. Значимое, знаете ли, место.

Вдалеке я уже могу рассмотреть силуэт бара, с каждым шагом мне все отчетливее видна его вывеска.

– Не сегодня. Сейчас там делать нечего, – решаю я и прохожу мимо.

Ближе к городу на трассе появляются фонари. Сама трасса плавно сужается, переходя в городскую дорогу. Чем дальше, тем больше я замечаю циркулирующих по городским артериям машин. Вырисовываются многоэтажные здания, автобусная остановка. Пригород. Наконец я пересек городскую черту. Дальше дело пойдет быстрее, я иду прямо по улице, упираясь в старые городские перекрестки. По пути мне начинают попадаться лица, потом толпы, толпы серых, хмурых людей, говорящих о чем-то своем, совершенно безразличных ко мне. Иногда мне встречаются патрули «Альтекса», куча вооруженных до зубов парней, то и дело выворачивающих карманы прохожих в поисках чего-нибудь запрещенного.

Я прохожу одну, вторую, третью улицу. Небоскребы настолько высоки, что я даже почти не виду черного неба. Дома забиты светодиодными лампочками, и откуда только у них столько энергии? Наконец, после длительного пути я достиг своей цели – одного из самых высоких зданий во всем городе – коммуна "Ясность".

Полдевятого, проверяю по часам. Что ж, должен успеть. Прохожу в переднюю дверь. Передо мной широкий коридор, футуристичая мебель, расставленная по бокам для ожидающих, на полу вымощена какая-то дешевая плитка, на стенах то и дело прилеплены плакаты, пропагандирующие трудолюбие. На другом конце коридора я замечаю стол и сидящего за ним человека.

– Не подскажете, Ян Стиловс сейчас дома?

– Сейчас проверю, – с глубоким чувством лени говорит работник, – а кто спрашивает?

– Знакомый, – коротко говорю я. Человек начинает копаться в компьютере.

– Он дома, комната триста четырнадцать, семьдесят восьмой этаж.

– Спасибо.

– Учтите, посещения до девяти часов, позже коммуна закрывается.

– Хорошо, я успею уйти, – с этими словами я направляюсь от стола к лифту. По пути размышляю о такой организации, как коммуна.

Смысл ее существования в том, чтобы содержать рабочую силу, которая может вырабатывать электричество, а также работать на продовольственных производствах, за что собственно работники и будут получать деньги, а также крышу над головой. Стоит признать, довольно интересная система. Но она требует жесткого подчинения, да и совсем не приветствует творческий подход жизни. Оказавшись здесь, ты добровольно становишься рабом, пусть и рабом денег. В девять отбой, в шесть подъем. И работа занимает от активного дня больше десяти часов. Понятия не имею, куда смотрят их профсоюзы. Такая жизнь явно не по мне, когда-то я пытался устроиться сюда, но завалил тест на психологическую принадлежность к работникам коммун.

К моему удивлению, лифт едет только до семидесятого этажа из девяноста возможных. Ян живет на семьдесят восьмом. Что ж, придется потом еще немного пройтись. Я захожу в лифт. Он большой и просторный. Его стены отражаются металлическим блеском, а на противоположной выходу стене висит плакат "Работа на благо коммуны – долг каждого ее члена". Этот плакат – прямая пропаганда режима труда. Как же я терпеть не могу это.

Я приезжаю на семидесятый этаж, дальше предстоит идти пешком. Пройдя несколько пустых этажей, я, наконец, оказываюсь у цели. Все этажи до семьдесят восьмого оказались, как их здесь называют, "призрачными". Они свободны, пустуют, дожидаются новых хозяев. Сейчас эта коммуна находится в самом расцвете, так что ждать работников им предстоит недолго.

Иду прямо по коридору в поисках номера триста четырнадцать. Кажется, это на другом крыле. Все люди здесь вооружены, мужчины и женщины. Все они в темных одеждах и хранят полное молчание.

Замечаю номер триста четырнадцать. Перед входом стоят два здоровяка:

– Ян Стиловс здесь? – спрашиваю я.

Один из них, вероятно, более опытный, начинает допрашивать меня:

– Зачем он вам нужен, из какой вы комнаты?

– Я его старый знакомый. Я пришел по важному делу, позовите его.

– Он сказал никого не впускать. Босс устал, только пришел, так что идите отсюда, пока все в порядке.

Разгоряченный происходящим, я намерен начать стучать в дверь. Но, вдруг она открывается.

– Рэм! Ты ли это, или мне показалось?

– Да, я. Скажи своим людям, чтобы пропустили меня.

– Немедленно впустите его. Еще раз такое повторится, вылетите с работы и из коммуны тоже. Следующий раз, когда кто-то придет, вы должны немедленно доложить мне об этом, – грозным тоном начальника приказывает им Ян, кажется, он занимает здесь важную должность, – идите по своим номерам. Охранники отходят от двери и теряются где-то в глубине коридора; я прохожу в номер триста четырнадцать.

Комната здесь приличная. Сразу видно, в коммуне Ян на большом счету: красно-коричневые обои с золотым узором, дорогой паркет, все залито светом, а главное – большое количество электроники: микроволновая печь, посудомоечная машина, три холодильника, даже долбанный тостер есть. Это все сейчас по-настоящему трудно достать, но еще дороже содержать. Она не особо производится, в в массовых масштабах и вовсе нет, поэтому и стоит кучу денег. Приходится довольствоваться тем, что мы успели купить раньше. Большие окна открывают вид на город, раскрывая его перед смотрящим во всей ночной красе; он ярко мерцает, завораживая и усыпляя одновременно.