Александр Васютович - Скрещивание миров

Мое время на сегодня исчерпано. Я высказал все что собирался, и добавить мне на данный момент нечего. У Вас есть сутки на размышление и принятие решения. Завтра в это же время мы свяжемся с вами, и надеюсь, придем к взаимовыгодному соглашению. Я прошу в течение этих двадцати четырех часов не делать не обдуманных действий, тобишь записей, контактов, иначе нам придется проводить активное вмешательство, которое однозначно не пойдет на пользу вашему психологическому, а возможно и физическому состоянию.

После этого Бес снова поклонился, и исчез. Растворился, как будто его и никогда не было. Вокруг все было также обыденно и реально, как всегда. С каждой секундой было все труднее бороться с мыслью, что все это не бред, не иллюзия воспаленного сознания, и что эта меховая игрушка с рогами и копытами действительно вербовала меня в межзвездную разведку. Подобные мысли недолго кружили по лабиринтам моего мозга, все более, увязая в болоте сонливости, и вскоре я забылся в привычных, знакомых с детства картинках моих сновидений.

Утро пришло внезапно как горная лавина. Подскочив, от включившегося в пять тридцать будильника и, отправившись чистить зубы, я поймал себя на мысли, что ничего не болит. Считая себя сумасшедшим как Эйнштейн, только без всякого намека на гениальность и помня заветы рогатого миссионера не предпринимать никаких действий кроме размышлений, я, посчитав и это вульгарным в столь ранний час, погрузился обратно в спячку. Проснувшись к обеду, почувствовал всю прелесть жизни здорового организма, находящегося на «законном» больничном: смотрел телевизор, гонял чаи, разочаровался в трех книгах, пытался что-то смастерить, и все это с полным отсутствием какой-либо мозговой активности.

Назначенный час пришел с той же неумолимостью, как наши чиновники берут взятки. Все тот же бес, только увеличенный в несколько десятков раз, материализовавшись прямо из воздуха в мое любимое кресло, с торжественной улыбкой, при которой мило блестели клыки, как нож маньяка в лунном свете, вежливо поздоровался. Все шутки, которые я готовил последние полчаса для милого маленького бесенка, увяли глубоко в моем подсознании, при виде этого буйвола, способного одним ударом копыта свалить носорога, несмотря на его вежливый тон. Теперь ситуация не казалась веселой или похожей на розыгрыш, и мне нужно было сказать одно слово, которое может в корне изменить всю мою жизнь. Ответ пришел сам собой. Я понял, что давно этого жду, может не именно этого, но чего-то подобного, нового, интересного, ради чего стоит жить, и подсознательно, все эти сутки я знал, что отвечу. Не отрывая взгляда от глаз беса и думая о том, какой же я все-таки валенок, сказал;

– Согласен.

Моментально передо мной появилась кафедра, на которой лежал исписанный лист бумаги, и великолепной работы кинжал. Лист бумаги был озаглавлен как договор, суть которого заключалась в следующем:

Сей договор заключается между частным лицом Журавлевым Максимом Александровичем (далее по тексту – Журавлев М. А.) и представителем боевой межзвездной разведки человечества Бесом Федором Михайловичем, в том, что Журавлев М. А. согласен пройти подготовку в выше указанной разведке, и служить в оной, имея все права гражданина союза империй, и его обязанности. Отсутствие гражданина Журавлева М. А. на Земле, обязано быть залегендировано, с условием, что гражданин Журавлев М. А. может в любой момент вернуться к прежнему образу жизни. Гражданин Журавлев М. А. имеет право в любой момент прервать службу, кроме как: после получения звания офицер – обязан отработать три года по земному летоисчислению; после получения звания офицер даль разведки – еще два года по земному летоисчислению.

В случае нежелания дорабатывать оставшийся срок в структуре разведки, гражданин Журавлев М. А. имеет право доработать его на любой другой государственной работе в союзе империй, после чего будет возвращен на Землю.

В случае истечения предусмотренного договором срока или при досрочном присвоении звания Витязь, данный договор теряет силу.

Перечитав раза три, и вспомнив кодекс законов о труде, я спросил – «Почему ничего не говорится о графике работы, отпуске, питании, например, и, в конце концов, о зарплате?».

– Если в договор включить все пункты, которые обговаривали бы нормальное существование человека то, прочитав его, Вы не подошли бы уже нам по возрасту, тем более многое, например, сумму зарплаты и ее соответствие, Вы вообще не можете проверить. В договоре сказано главное, в любую секунду Вы можете его разорвать, до момента пока окончательно не пройдете подготовку, и не согласитесь стать офицером. Тем более мы вообще могли не подсовывать этот договор, а сделали это для того, чтобы Вы более осознано сделали выбор, и еще раз взвесили наше предложение. В общем если Вы согласны, то должны проколоть палец и скрепить договор отпечатком крови.

Поняв, что возразить, как бы мне этого не хотелось – нечего, я взял кинжал, и с полным отсутствием болевых ощущений совершил всю необходимую процедуру.

Когда я убрал перепачканный кровью палец от листка бумаги, ничего сверхъестественного не произошло. Не было ни грома, ни торжествующего Вельзевула, ни чертей со сковородками. В общем, ничего мистического. Только долей секунды позже, я осознал, что стены и вся комната расплывчаты, и я оказался совершенно в другой комнате, и напротив, стоял не мой Бес, а мужчина преклонных лет, сильно смахивающий на Шон Коннори. Тут я действительно испугался возникшей мысли – «А что, если это психиатр?».

Оглядевшись вокруг, я понял, что мы находимся не в комнате, а в большом шатре, ткань которого слегка волнуется, видимо от небольшого ветра, отчего с первого взгляда казалось, что стены расплывчаты и нереальны. Позади меня стоял центральный шест, за которым четкими рядами стояли обычные стулья с подлокотниками. Возле каждого стула первого ряда стоял небольшой столик. За рядами стульев, в ткани шатра виднелась полоска света. Правильно решив, что это выход, я без лишних раздумий к нему направился.

Однако до выхода я не добрался, так как его перегородила огромная фигура человека, одетая в одежду стального цвета. Бегло окинув взглядом этого громилу и с ходу про себя назвав его Вышибалой, я решил не лезть напролом и не рисковать понапрасну своим здоровьем. Одет он был на манер наших военных: берет, китель, высокие литые ботинки, туго затянутый ремень, на котором находилось множество непонятных, но видимо необходимых приспособлений и заполненных кармашков. Вся форма, включая, берет и ботинки была одного стального цвета. Воротник на молнии был расстегнут, но он не открывал горло, а показывал значок, на котором была изображена голова животного, сильно смахивающая на леопарда.