Владимир Маталасов - Всё, чем живём, дорожим и рискуем. 24-серийный киносценарий по приключенческому, научно-фантастическому роману «Тайна Вселенской Реликвии». Часть вторая, в шести сериях

На какое-то время воцаряется молчание. Обед закончен. Полдень. Солнце всё так же нещадно палит окружающий мир.

РЕМЕЗ

Ну что ж. Пора и честь знать. А теперь – за работу!

Он отводит ребят к длинной, неширокой, но глубокой заводи, расположенной чуть выше по течению от места стоянки.

РЕМЕЗ

Рыбы в этом месте должно быть предостаточно. Всё будет зависеть от вашего мастерства. В этом затончике мне не раз доводилось рыбачить вместе со Львом Савельевичем. В основном здесь водятся окунь и щука. Бывает попадаются голавли и подлещики. Линь и язь забредают сюда неохотно.

Да, чуть не забыл. Когда возвращаться будете, наловите-ка сачком пескариков, да побольше, чтобы юшка наваристей была.

На обратном пути Степан Павлович рвёт тонкие ветки ивняка. Делает ещё несколько ходок.

В лесу раздобывает столько же еловых веток. Скидывает всё это в одну кучу.

Получился довольно большой ворох для будущей подстилки. Лишь после этого он приступает к чистке картошки и прочим поварским обязанностям…

Ребята возвращаются в лагерь. Улов на славу. Приходят усталые, но весёлые.

Передав добычу в хозяйские руки распорядителя, друзья не замедлили выполнить его указание по разведению костра для обустройства ночлега.

Через час палатка стоит на предназначенном для неё месте. Из широко раздвинутых пологов её валит густой, смолистого запаха пар.

РЕМЕЗ

Ну, а теперь прикройте палатку и – ужинать!

Стоит поздний, совершенно безлунный вечер. Всё вокруг окрашено в чёрные, непроницаемые для взгляда тона.

Однако небо, не потревоженное лунным сиянием, усыпано мерцающим, звёздным бисером…

Ужин подходит к завершению. Где-то невдалеке от поляны зловеще, как показалось ребятам, прокричала какая-то птица. Они вздрагивают и невольно съёживаются.

РЕМЕЗ

Что, филина испугались?

Но в это время на краю поляны что-то явно зашуршало. Вот тут-то приходится насторожиться всем. Шорох прекращается. Чаепитие вступает в фазу завершения. До слуха отдыхающих вновь доносится непонятный, уже более ясный и различимый шорох, но уже с другой стороны поляны.

Сапожков быстрым движением руки включает заранее приготовленный фонарик и направляет его луч на чернеющую стену леса, откуда исходили тревожные звуки.

И тут в ярком пятне узкого пучка лучей все видят ясные очертания какого-то хищника, припавшего к земле и изготовившегося к прыжку.

КУЗЯ

(испуганно)

Волк!

Выхватывает из костра первую попавшуюся под руки пылающую головёшку.

МИТЯ

Да погоди ты, Кузя!

Не успевает он ещё произнести последних слов, как незваный гость вдруг срывается с места и… с приветственным лаем в несколько прыжков оказывается возле костра.

САНЯ

А-а-а-льфа!

КУЗЯ

У-уф! Ну ты, собака, до-смерти меня перепугала. Вот я тебе, будешь знать!

Всеобщее оживление. Одобрительные возгласы. Радостный лай с повизгиванием оглашают поляну.

САНЯ

Ну надо же! И как только она смогла нас «вычислить»?.. Уму непостижимо!..

РЕМЕЗ

А вы припомните историю со Склепом. Ведь тогда она вас тоже «вычислила».

КУЗЯ

Ну-у, тогда было совсем другое дело. Тогда она своим собачьим нутром почуяла, что хозяин её попал в беду. А сейчас какая на то причина?

РЕМЕЗ

Причина тут одна. Хозяин бросил её на произвол судьбы. Вот она и решила наказать его, а, заодно, и нас.

Альфа уже пристроилась у Митькиных ног. С аппетитом уплетает подбрасываемые ей из «общего котла» куски рыбы, колбасы, хлеба и даже пряники. Гордый и счастливый хозяин, непрестанно поглаживая её по холке, шутит:

МИТЯ

Ах ты моя умница! Ешь, поправляйся, а то смотри, как похудела!

Ремез сидит, обхватив руками колени, и задумчиво смотрит в бездонную пустоту неба.

Ребята, расположившиеся вокруг костра, о чём-то тихо переговариваются. Альфа, умостившись подле хозяина, кажется, дремлет, положив морду на галечную подстилку.

РЕМЕЗ

Ну что, хлопцы! Не жалеете, что приехали сюда?

МИТЯ

Да что вы, Степан Павлович! Разве о таком можно жалеть?.

РЕМЕЗ

В таком случае, остаётся только порадоваться этому. А чтобы вас здесь окончательно не разморило, постараюсь на ночь глядя добавить перцу в ваши мироощущения.

Друзья невольно переглядываются, уставившись на учителя. «Шутит, небось!», подумалось каждому из ребят.

РЕМЕЗ

Так вот, друзья мои! А теперь наберитесь терпения и внимательно слушайте меня!

В его голосе зазвучали какие-то торжественные нотки, а лицо делается строгим и серьёзным.

РЕМЕЗ

Пригласил я сюда всех вас вовсе не для рыбной ловли. Извините, так заставили обстоятельства.

Прогулка наша сюда была затеяна мной для того, чтобы сообщить вам нечто чрезвычайно важное.

Всё то, о чём мне придётся сейчас вам поведать, последняя воля Льва Савельевича Лопухина.

Разговор этот должен остаться между нами и храниться, до поры до времени, в глубочайшей тайне.

Ребята невольно подаются вперёд, отчего живое кольцо вокруг костра как-то сужается. Взгляды трёх пар молодых, любознательных глаз в тревожном, молчаливом ожидании устремляются на говорящего. Даже Альфа, и та, приподняв морду, настороженно вострит длинные уши.

РЕМЕЗ

Конечно, вы вправе задать вопрос, почему именно перед вами должна прозвучать исповедь старого человека.

Почему именно сейчас, здесь и, с какой целью?

Постараюсь ответить, но в обратном порядке.

Во-первых, цель единственная и главная – попытаться предотвратить надвигающуюся Вселенскую катастрофу, грозящую Солнечной системе, а, следовательно, и Земле.

Об этом человечество не знает и ведать пока не должно.

Шеи ребят вытягиваются в сторону произносящего столь страшные слова. Хочется верить, что всё это – просто нелепая шутка, правда, не свойственная такому человеку, как Ремез. Однако, тот с вполне серьёзным видом продолжает:

РЕМЕЗ

Во-вторых, место здесь глухое и поэтому нас никто не слышит.

В-третьих, Лев Савельевич просил меня открыться перед вами в любое время, когда я сочту это нужным.

После долгих размышлений я пришёл к выводу – не откладывать дела «в долгий ящик» и при первой представившейся возможности посвятить вас в суть дела.

В дни учёбы мне не хотелось бередить ваши души и отвлекать от занятий. Почти всё лето вы отсутствовали в Крутогорске. Ну, а я такой же смертный, как и все. И со мной может вдруг случиться что-нибудь непредвиденное и тогда всё, как говорится, «канет в Лету».

И последнее – почему обо всём этом я должен сообщить именно вам. Да потому, что это воля Льва Савельевича.

Он почему-то уверовал в вас, как в самого себя, а внутреннее чутьё редко когда его подводило.

Тревожные отблески костра, тишина, нависшая над поляной, внимательные, сосредоточенные лица склонившихся перед костром ребят. Всё это свидетельствует о чрезвычайно напряжённой обстановке.