Владимир Маталасов - Всё, чем живём, дорожим и рискуем. 24-х серийный киносценарий по мотивам приключенческого, научно-фантастического романа «Тайна Вселенской Реликвии» ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ, в шести сериях

МИТЯ

Тише, ты! Услышать могут. Ничего страшного. Для меня, лично, оно было всегда счастливым числом.

Как на грех, Митькин аппарат находится за бортом именно в том месте, где сейчас наблюдается наибольшее скопление людей, наблюдающих за грозными проявлениями водной стихии.

С невозмутимым спокойствием и улыбкой на устах, у всех на виду, он спускается по шторм-трапу к самой воде. Тросом подтягивает к себе «Сфероид» и перебирается на него.

Это один из множества психологических приёмов, находящихся в Митькином арсенале. Спешка и суетливость могут только испортить дело и вызвать подозрение. Всё должно быть естественно, никакого намёка, наталкивающего на мысль о его намерениях.

Неожиданно звучит голос Фёдора, склонившегося над бортом.

ФЁДОР

Митя! Не самое подходящее время выбрал ты для своих затей. Давай, поднимайся. Неровен час – накроет.

МИТЯ

Да что вы, товарищ старпом. Пара минут, и всё в порядке.

ФЁДОР

Ну смотри мне, не задерживайся.

С этими словами он вновь переключается на созерцание очередного смерча, проходящего мимо, в полутора милях от стоянки судов.

Никто не обращает внимания на то, как незаметным движением Митькиной руки от сфероида отсоединён буксирующий трос. Юркнув в кабину, он неслышно задраивает за собой люки. Спешно, вытаскивает из-под сиденья спец. принадлежности. Начинает облачаться в них. Теперь – ключ на старт, зажигание…

Взревев, мотор бросает аппарат прочь от парусника, наперерез смерчу, двигающемуся со скоростью курьерского поезда.

Срывающимся голосом, скорее машинально, нежели осознанно, Фёдор кричит вдогонку:

ФЁДОР

Митя, ты куда?! Ошалел что ли? Вернись, кому говорят? Сумасшедший! Пропадёшь ведь! Что я маме с папой скажу? Тогда уж лучше не попадайся нам на глаза.

Тут он осёкся, поняв всю бессмысленность призывов. Дело уже сделано.

Фёдор даже и не замечает, как возле него оказывается близкое оточение в лице Нади с Лорид и двух Митиных друзей. Надя прикасается к его руке ладонью.

ФЁДОР

Так вы всё знали! Как же так?!

КУЗЯ

Он взял с нас слово. Мы верим, что всё обойдётся благополучно.

На палубе «Кассиопеи», как, впрочем, и на других судах, царит всеобщее, молчаливое сосредоточение на движущемся объекте. Это уже уникальный, беспрецедентный случай…

НАТ/ИНТ. СФКРОИД – УТРО

А Сапожков в это время смело несётся на смерч.

Все мысли его в этот момент подчинены одному лишь желанию: не промазать, не остаться «за бортом» смерча, внедриться в него. Всё остальное пребывает вне черты его сознания. Трудно сейчас узнать его. Облачён он в противоударный шлем с противошумовыми наушниками, с кислородной маской на лице и с небольшим кислородным баллоном на груди.

Глаза горят неистовой одержимостью и убеждённостью в правоте своего дела.

Всё рассчитано точно. На преследующий курс смерча Сапожков выходит на полминуты раньше и тут же ложится на него, выжимая из аппарата максимальную мощность.

Усиливается встречный ветер, швыряя в «Сфероид» мелкую и густую водяную взвесь. «Долговязый Джек» стремительно настигает «беглеца».

МИТЯ

(вслух)

Пора!..

Приподняв маску, на какое-то мгновение прижимается губами к красующемуся на его запястье апотропею, подаренному ему Лорид.

Обеими руками хватается за рычаг управления движением аппарата.

МИТЯ

(кричит)

Живы будем, не помрём! С Богом!

Резкий разворот на девяносто градусов. Прозрачная двойная сфера по инерции выходит из посадочного места.

Рама-носитель на полном ходу удаляется в направлении, перпендикулярном курсу следования смерча.

«Сфероид» касается поверхности воды и, почти мгновенно, потеряв скорость, углубляется в неё.

От внезапной остановки под Митькиной тяжестью трещат ремни безопасности. Он больно стукается подбородком о коленку. Несколько раз, совместно со сфероидом, переворачивается через голову. Чертыхнувшись в душе, вспоминает, что забыл расстопорить сферы, одну относительно другой.

Тут же исправляет допущенную оплошность движением большого бокового рычага. Тем самым он обеспечивает внутренней сфере необходимое устойчивое положение. Это позволяет пилоту сохранять вертикальное положение туловища в любой ситуации.

Порывы шквального ветра бросают сфероид во всех мыслимых и немыслимых направлениях, не позволяя сориентироваться в окружающей обстановке. Внутренняя сфера то покачивается из стороны в сторону, то начинает не быстро прокручиваться на одном месте.

В то же самое время внешняя сфера, под напором воздушных и водяных масс непрестанно крутится в различных направлениях, бесшумно обкатываясь межсферическими шаровыми опорами.

Но вот «Сфероид» начинает покачиваться, словно при небольшой волне, затем как-то мелко дрожит. Сапожков ощущает, что завис вместе с ним в воздухе.

Внешняя сфера бешено вращается. Ещё мгновение, и «Сфероид» идёт вертикально вверх, всё сильнее и глубже вдавливая отважного исследователя в сиденье кресла.

Митька понял, что внедрение состоялось и произошло в самую сердцевину смерча.

Воспарение свершается с неимоверным ускорением.

На своих губах Митька ощущает тёплый, солоноватый привкус. Носом пошла кровь. Несмотря на противошумовые наушники, уши закладывает так, что кажется вот-вот лопнут барабанные перепонки.

В довершение ко всему нечем дышать. В голове мутнеет. Перед глазами круги.

Сапожков чувствует, что теряет сознание. Превозмогая приступы тошноты и предательское ощущение безысходности, он слегка приоткрывает вентиль подачи кислорода. Безрезультатно.

И тут только случайно обнаруживает, что кислородный шланг в одном месте сдавлен ремнём безопасности. Угроза тут же ликвидирована. Упругая струя кислорода выводит его из полуобморочного состояния. Кружится голова.

С начала подъёма проходит сорок пять секунд. Сапожков это зафиксировал точно, по своим часам.

И вот на исходе первой минуты адский круговорот выносит его на поверхность облачного покрывала.

Это свидетельствует о том, что находится он на самой вершине смерчеобразования.

Аальтиметр показывает высоту в две тысячи метров.

Необычайно красочная, фантастическая картина, которая может присниться разве что во сне, предстаёт перед пытливым Митькиным взором.

Вверху, прямо над головой, – огромный, багряный диск Солнца, впечатанный в голубую оболочку небосвода.

Внизу, у самых ног, – неистовство восходящих потоков.

В их глубине – ломаные линии грозовых разрядов.

Сфероид бросает то вверх, то вниз, словно теннисный шарик в струе воздуха.

Сапожков отчётливо различает синеющую даль горизонта и мрачные контуры острова Проклятий.

Получасовой марафон на вершине смерча завершается на тридцатой миле. «Сфероид» медленно погружается в бушующую бездну облаков.