Виктор Люмен - Время ждёт

Анабель застала Клавдия за работой. Он, как и прежде, проводил тёмные зимние вечера в своей мастерской, склонившись над множеством маленьких шестерёнок. Его глаза, несмотря на почтенный возраст, не теряли своей остроты, даже при скромном освещении свечи. Седые волосы были связаны в хвост, чтобы ни одна из прядей ненароком не смахнула важную деталь со стола. Фарфоровые колени Анабель ещё долго не забудут те два часа, в течении которых, девушка ползала по комнате, в поисках утраченной пружины.

Застыв в дверном проёме, керамическое изваяние несколько секунд наблюдало за работой мастера, пока тот наконец не отвлёкся.

– Уже десять, – молвил ремесленник, – ты закончила все дела, что я поручал?

– Задачи выполнены, – бодро кивнула девушка, – кота навела, чистоту покормила.

– Замечательно. Ты помнишь, какой сегодня день?

– Конечно помню! Умоляю, можно я пойду к Гансу? Можно, можно?

И Анабель неуклюже запрыгала на месте, заламывая фарфоровые ручки. Её медные кудряшки, шурша, запрыгали по плечам. Клавдий устало улыбнулся.

– Конечно, Анабель. В конце концов, сегодня важный день для нас обоих, и, прежде, чем ты пробьёшь головой потолок, позволь попросить тебя ещё об одном одолжении.

Золотистые искры в глазах девушки потухли, словно у пружины внутри закончился завод.

– Ну что ещё?! – Возопила скульптура.

Инженер оторвался от работы, и подошёл к девушке. Мягко коснувшись старыми, но чувствительными пальцами её правой щеки, он медленно провёл ими по трещине, пересекающей лицо Анабель. Выдержав секунду или две, он нахмурился, и, внезапно отвернувшись к столу, начал копаться в ящиках.

– Снимите-ка, барышня, вашу личину, – проворчал он, доставая из недр ящика бумажный свёрток.

Анабель в предвкушении сдвинула керамическую маску на передней части головы с пазов, и миловидное личико оказалось у неё в руках. В это время мастер, срывая на ходу обёртку, подлетел к девушке с подарком.

Вращая глазницами и раскрывая челюсти, в восторге от подарка, Анабель разглядывала своё новое белоснежное лицо. Отполированный до блеска фарфор, со свежим румянцем, выполненный путём ювелирного напыления краски по методу северных мастеров.

– Месяц назад я подумал, что негоже юной девушке ходить на свидания с трещиной на лице, и заказал у Пьера новое. Пришло только сейчас, – доставка шла от самого Петербурга.

Дрожа от нетерпения, Анабель защёлкнула на голове своё новое лицо, и приблизилась к зеркалу в углу комнаты.

– Ох, Мастер. – Выдохнула девушка, касаясь медными ноготками своих щёк. – Оно такое… каллиграфичное.

Мастер довольно ухмыльнулся.

– Беги к своему Гансу.

Анабель крепко расцеловала создателя в обе щеки, и тут же, словно ласточка, упорхнула из комнаты, оставив старика в одиночестве. Мастер какое-то время с любовью глядел ей вслед, а потом вернулся к столу. Отложив свою работу, он достал из ящика увесистую рукопись. На титульном листе было выведено: «Волшебство вечной юности. Автор: Клавдий Грималь». Книга была почти закончена, осталось написать заключительные слова и можно уходить.

– Кажется мне, – подумал мастер, едва его пальцы коснулись пера, – что эта ночь будет особенно длинной.

Стоя на привокзальной станции, в свете высоких фонарей, Ганс наблюдал, как Анабель неслась на тонких ножках, сквозь медленно падающий снег. Вокруг не было ни души, лишь где-то вдалеке лаяла собака сторожа. Отодвинув рукав пальто, возлюбленный поглядел на часы. Девушка не опоздала ещё ни разу, наверное, таково свойство каждого механизма, состоящего из блестящих упругих пружин и латунных шестерёнок.

Вот туфельки девушки застучали каблуками по станционной площадке, и через минуту Анабель уже стояла возле Ганса, в привычном белом платье выше колена.

– Здравствуй мой дорогой Ганс, – пропела девушка, театрально размахивая конечностями, – я не опоздала?

– Нет, Анабель, – тихо ответил Ганс, теребя в руках одну из перчаток, – ты как раз вовремя.

– Куда будем шагать? Может в парк, держать друг друга за пальцы и болтать слова? Или к старому Константину, шевелиться под звуки патефона?

Минуту или две молодой человек молчал, стараясь не глядеть в глаза возлюбленной. Потом решительно надел перчатку, и проговорил:

– Сегодня у меня был разговор с моей маман, и…

Тут юноша запнулся и стал разглядывать свои туфли. Судя по немигающим глазам и милой улыбке, девушка не придала его тону совершенно никакого значения.

– Очень интересно, – мечтательно промолвила она.

– Видишь ли, мы с тобой давно уже знакомы. А я, как говорит мама, уже взрослый. И мне, конечно, с тобой хорошо, но… Мне необходимо нечто большее, понимаешь? Мама говорит, каждому мужчине нужен наследник. А ты… В общем, я должен уехать завтра в Москву. Там живёт мой дядя Франсуа, я буду жить у него и учиться в престижной гимназии. Вот. Удачи, Анабель.

С этими словами, Ганс круто повернулся, и быстрым шагом пошёл прочь. Улыбка Анабель, которая глядела ему вслед, медленно таяла. В глазах медленно гасла искорка любви и мечтательности.

«Он даже не заметил, что у меня новое лицо», – пронеслось у девушки в голове.

Вдруг в груди что-то треснуло. То был сосуд, который Клавдий установил из чистого любопытства. Он уж и забыл про него, но вот момент пришёл, и стеклянная полость раскололась. Смесь кипячёной воды и соли двинулась по тоненьким трубкам наверх, через шею, голову и глаза девушки, чтобы блестящими дорожками побежать по щекам Анабель.

Много красивых и полезных вещей изобрёл Клавдий Грималь. Странно, но жители города Ферт знали его лишь как часового мастера с причудами, и к его изобретениям относились не всегда однозначно. Так, карманные часы, закованные в почти неуязвимый корпус, имели немалый успех, как и шкатулки, оснащённые хитрыми замками. Одна из таких шкатулок ушла к близкому другу Клавдия Пьеру, фарфоровых дел мастеру из Петербурга и дорогому товарищу. Чтобы открыть оную нужно было изрядно потрудится над головоломкой, расположенной на крышке ларчика. Впрочем, всё это не самые значительные замыслы гения. Ещё Анабель, но для всех, кроме Мастера, она была лишь фарфоровой куклой, и, не смотря на то, что, неделей ранее, ей исполнилось двадцать восемь, – а это на семь лет старше её возлюбленного, – с ней всегда разговаривали как с двухлетним ребёнком. Причиной этому, быть может, служила неспособность Анабель подбирать более-менее подходящие слова к той или иной ситуации, из-за чего её речь была несколько гротескной.

Но самой изысканной и утончённой вещью, когда-либо созданной Клавдием, являлся так называемый эквилибратор, – таинственный уравновешиватель о существовании которого не догадывался никто, за исключением Анабель и Пьера. По сути, всё то, что он создал, являлось лишь побочным эффектом работы над этим предметом. Небольшой механизм, устанавливающийся в правое запястье человека. В комбинации с ядром из лунного камня, он давал человеку почти что безграничные возможности настроек в пределах собственного тела. Ядро, помещённое в корпус из нержавеющей стали, посредством гибких трубок, крайние концы которых выходят в полости вен и артерий, получает тепло непосредственно от человеческого тела.