Анастасия Гор - 2:36 по Аляске

А затем – снова тонна неприличной брани и ругательств, какую я никогда не осмелюсь повторить вслух.

– Может, просто твой тюбик-шприц используем, а? Ты говорил, в нем обезболивающее.

– Не сейчас. Надо экономить. Черт!

Крис неестественно скрючился, прокусывая себе губу. Я убрала трясущиеся руки от его ребер и рассвирепела:

– Мало того что ты мне мешаешь, так я еще рану почти не вижу за этими волосами!

Вдоль живота Криса действительно тянулась дорожка жестких темных волос, уходящих вниз под ремень плотных брюк. Так по-мужски. И весьма привлекательно. Но только не тогда, когда ты успеваешь заметить это, ковыряясь в чей-то плоти.

– Знаешь, спасибо, – выдохнул Крис, почти улыбнувшись. – На секунду мне стало так неловко, что я даже забыл о боли. Можешь продолжать в таком духе?

– Хм, – я вытерла руки о свой побагровевший свитер и снова взялась за пинцет. – Как насчет этого твоего «У нас всего один обезболивающий шприц, поэтому я потерплю. Правда, буду скулить и дергаться, как уж на сковородке. Но я ведь мужчина!».

– Да, пойдет, – прохрипел Крис, в полуобмороке закатывая глаза. Испугавшись, я тут же выпалила следующее:

– А еще у тебя очень смешно раздуваются ноздри, когда ты пытаешься не расплакаться от боли и скрываешь это за истерическим смехом.

– Продолжай. – Его кивок снова сопровождался тем самым гомерическим хохотом, про который я говорила. – Значит, тебя раздражает мой характер, мои волосы и мои ноздри… А что еще?

«Ничего, – пронеслось в голове, пока я сосредоточенно копалась в его ране. – Ты идеален, Роуз. Но я не могу сказать это вслух, потому что ты просил меня смущать тебя, а не… Секунду. Что может смущать больше, чем признание в любви?»

– А еще при всем этом я считаю тебя очень сексуальным. У тебя теплые губы, и ты отлично целуешься. Кажется, я влюбляюсь, представляешь?

Крис сжал побелевший рот и затих, сбитый с толку. Его смех смолк, а глаза перестали закатываться.

Это была фора в несколько секунд. Я нажала на пинцет и, нащупав под ним что-то твердое, ухватилась. Шумный выдох. Рывок. Брызги крови и упавший на землю пинцет с зажатой в нем пулей. Сделано.

Крис вскрикнул. Я прижала к его боку чистые бинты, останавливая красную реку. Мне хотелось ликовать, но, подняв глаза к его лицу, я увидела, что все стало только хуже. Сухие светлые губы, абсолютно тусклое лицо, сомкнутые веки… И прерывистое дыхание, такое слабое, что казалось, Крис не дышит вовсе.

– Ты достал меня, Роуз! – разозлилась я и вытащила из сумки единственный и последний шприц-тюбик.

– Джем… – услышала я, но не позволила себя остановить. Обнажив иглу, я без раздумий вогнала ее до упора ему в бедро.

Роуз испустил жалобный всхлип, а уже спустя секунду блаженно обмяк под деревом и наконец-то открыл глаза. Его взгляд прояснился. И почему я не сделала это сразу?

– Зачем? – тихо спросил он. – Я же просил сберечь…

– Даже ценой твоей жизни? – мрачно осведомилась я, забросив куда-то за плечо опустевшую колбу. – Ты бы только видел себя! Едва ласты не склеил. А зачем лекарства мертвецу?

Крис посмотрел так, будто наконец-то понял, что я права. Затем он снова прикрыл глаза, позволив себе расслабиться. Шприц заглушил боль в его теле и помог крови остановиться. Пока лекарство действовало, надо было закончить работу и зашить отверстие от пули. С этим все прошло куда легче: Роуз почти не дергался, а если и шипел, то быстро брал себя в руки.

– Никогда бы не подумала, что буду шить человека. Я раньше и носок-то зашить не могла! Да и крови боялась, – бормотала я.

Когда руки наконец перестали дрожать, я затянула последний узелок на рваной коже и выдохнула.

– Спасибо, – произнес Крис, и я покрылась такими мурашками, что стало щекотно. – Это, наверное, было трудно…

Наверное?

Я ухмыльнулась и, промолчав, поднялась с онемевших колен. Выложив из рюкзака одеяло и отыскав флягу с водой, я подтерла кровоподтеки на животе Криса и дала ему попить. Затем отошла, чтобы прополоскать руки и смыть кровь уже с себя. Мне едва не поплохело от этого зрелища: земля подо мной окрасилась в пурпур. Я была вымазана в крови Криса с головы до ног. Как хорошо, что я не замечала этого раньше.

– Джем.

Я выпрямилась и вытерла мокрые руки о джинсы. Крис, голый по пояс, по-прежнему сидел под деревом, прямо на заледеневшей траве. И ему, наверное, было очень холодно и от мороза, и от кровопотери. Вот дура!

Я сняла свою куртку и укрыла его. Меня все равно согревало облегчение.

– Тебе плохо? – спросила я встревоженно, уже готовая к тому, чтобы снова начинать борьбу за его жизнь.

Крис потряс головой.

– Ты сказала, что влюбляешься в меня… Ты просто пыталась меня отвлечь?

Я запнулась. Наверное, если бы не холодный ветер и стресс, я бы сгорела от стыда. Но, совладав с собой (как делала уже не раз за сегодня), только придвинулась ближе. Отодвинув в сторону куртку, я склонилась к животу Криса, чтобы проверить рану.

– Чертовы волосы… – вздохнула я, но тут же осеклась. На этот раз я говорила о собственных волосах, тех, что постоянно выскальзывали из-за уха, тоже слипшиеся в его крови. Они падали мне на лицо, мешая видеть.

– Я подержу, – вызвался Крис неожиданно, а в следующий миг я почувствовала его бессильные, ледяные пальцы на своем виске, когда он, осторожно забрав локон, прижал ладонь к моей скуле.

Дыхание предательски сперло.

– Кажется, все нормально, – подытожила я, отстраняясь. Рука Криса перестала удерживать мои волосы, но осталась лежать на щеке. Тогда я осторожно мотнула головой, стряхивая с себя его пальцы, чтобы прекратить этот до неприличия странный, но приятный момент.

Крис опустил руку и ухмыльнулся.

– Да, я действительно в норме. Только… Только… – Он вдруг потерял нить разговора и сощурился, с явным усилием воли держа глаза открытыми. – Кажется, Франки добавил в шприц успокоительное. Так хочется спать…

– Тогда спи, – шепнула я, в глубине души надеясь на это. Может, если он поспит, то забудет, что я наговорила ему в суматохе?

Крис беспокойно заерзал, поудобнее укутался в мою куртку и прижался затылком к дереву, соскользнув ниже к земле.

– Да, посплю, – согласился он. – Но… Сначала скажи… Ты просто пыталась меня отвлечь?

Сердце пропустило несколько ударов. Я ответила, стараясь не позволить голосу надорваться:

– Да, пыталась.

– И при этом… Соврала… Да? Ты ведь на самом деле не влюбляешься в меня?

Я не смогла разобрать, на что Крис надеется больше: на «да» или же на «нет». В ушах шумело. Отвернувшись от Криса, я несколько сотен раз прокляла себя за то, что не умею лгать. Я привыкла всегда говорить правду, но этот раз должен был стать исключением… Если бы только в этом был смысл. Зачем скрываться, когда каждый час может стать последним? И пуля с окровавленным пинцетом, лежащая у моих ног, служила тому доказательством.