Александр Фролов - Гребень Дракона

– Как же всё-таки осуществляется управление пространственно-временны́ми параметрами посредством разума? – спросил я.

– Ты опередил меня своим вопросом, я только собиралась об этом поговорить, – сказала Роза. – Мысль, сама по себе, очень удобна для управления виртуазностью. Она мгновенно перемещается на любые расстояния, вплоть до бесконечности; можно вообще о чём угодно думать, и конкретно, и образно; мы можем мысленно перенестись и в прошлое, или представить себе будущее, например, когда мечтаем. То есть, эта система гибкая. Возникшая мысль порождает в клетках головного мозга биотоки, вследствие которых образуется биополе. Допустим, ты подумал: «Визор!» Твоя мысль мгновенно улавливается виртуазным сетевым адаптером, который представляет собой приемник, преобразователь и усилитель. – Ласка обвела лучиком три кубика на блок-схеме, вынесенной на экран. – Адаптер – это никакая ни коробочка с детальками, а невидимый и неосязаемый комплект силовых полей стационарной системы планеты, соответствующих назначению и алгоритму. Твоё личное биополе понятия «визор» превращается сетевым адаптером в стандартный виртуальный сигнал. Но люди все разные, и одно и то же слово у двух человек может породить не совсем одинаковые биополя. Поэтому адаптер имеет ещё и петлю обратной связи, по которой он исподволь запрашивает мозг и сравнивает: то ли ты задумал. Если приходит подтверждение, то твой «правильный визор» отправляется в Сеть связи. Это как раз отражено на второй схеме. Как действует коммутатор, ты себе представляешь. Тут всё то же самое, только вместо стоек с кассетами – так же, как и для сетевого адаптера, – задействуется нужный набор силовых полей. Ник, это не сказка, тут всё наоборот: долго сказывается, да быстро делается. Быстродействие виртуазных систем исчисляется октиллионами операций в квазик. Да-да, я слышу твою мысль. Один квазик составляет десять в минус тысячной степени секунды. Да, верно мыслишь: после запятой 999 нулей и единичка. И ещё хочу добавить, что все мысли давно расшифрованы и систематизированы. В Архиве имеется такой каталог – Словарь стандартных полевых понятий.

– Что собой представляют поля стационарных систем планеты? Какие они, хотя бы, бывают? – поинтересовался я.

– Поля бывают нескольких видов: точечные, планарные, объемные и многомерные, – говорила Роза, направляя луч, исходящий из её указательного пальца, на соответствующие диаграммы на экранах. – В свою очередь, каждый вид имеет свой характер. А именно: спиральный, волновой, статический, фазочастотный или фазоинвертный. Каждый из перечисленных характеров может иметь фасон, например: импульсный, контурный, резонансный, пирамидальный, мостовой, дробный, цепной, мнимый, гиперболический и так далее, и так далее. Их тысячи. Вот, к примеру, в адаптере Информсети используется планарное спиральное мостовое поле, и оно, как и все остальные поля, пронизывает всё пространство от Илоны в радиусе тридцати килопарсек *[от автора: см. в Словаре в конце книги].

– Грандиозно! – восхитился я. – Да это же размер нашей Галактики!

– Вот именно, – подтвердила она. – Дальше все виртуазные поля затухают и перестают действовать. Поэтому мы пока не стремимся летать на другие галактики. Да собственно, мы и со своей-то Спиралочкой до конца не разобрались, всем хоралом. Она изучена всего на двадцать пять процентов.

Роза удалила все книги и экраны.

– Ну что, Ник? Куда сегодня отправимся на обед? Нас, вообще-то, приглашали в гости Вера Малина и Дима Водопад.

– Давай сходим к ним в другой раз, дней через двадцать, – уклончиво ответил я. – Мне не хочется выглядеть круглым идиотом в вашем обществе.

2

У Ласки было много друзей. Все они непременно желали со мной познакомиться, предлагали вместе пообедать. Они искренне пытались окружить меня вниманием и заботой; все дарили какие-то забавные сувениры и просили, как у знаменитости, оставить автограф. Но мне было крайне неловко. Я ничего полезного для них не сотворил, а трупом пролежать семьдесят веков в наледи – невелика заслуга. Поэтому, чаще всего, мы в обеденное время выбирались на лоно природы на Ласкином гравилёте на какой-нибудь из материков – на речку или на озеро, подальше от друзей.

Роза сама готовила шашлыки, без мангала, просто над раскаленными углями, висящими в воздухе над травой. Когда вспыхивал капающий жир, она бросала недовольный взгляд на пламя, и оно проворно пряталось в угли. Под веселое щебетанье птиц, звонкое журчание ручейка и легкий дымок своеобразного костра я за трапезой расспрашивал Розу про её планету, а она воодушевленно обо всём рассказывала…

Во время одного из таких обедов я спросил:

– Почему вы назвали свою планету Илоной?

– Она уже имела это название до нашего прибытия. Задолго до нас там побывали два научных звездолёта, – говорила она, уютно расположившись в кресле-невидимке с шашлыком в руке. – На тот период у безымянной планеты было два спутника, состоявших, как в последствии оказалось, из ферромагнитных сплавов. При вращении спутников вокруг своих осей возникали мощные электромагнитные импульсы, которые, интерферируя, входили в режим резонанса. Первый корабль остался на карантинной орбите, а Второй, не ведая об опасности, приблизился к планете для её изучения и попал в резонансный пучок обоих спутников. Вышли из строя – его бортовая электроника, навигационное оборудование, компьютер; заглохли двигатели. И звездолёт упал на поверхность планеты. Вся его команда погибла. Уцелевший корабль вернулся с печальным сообщением на Пегааро, тогдашний центр Галактического Содружества. Спутники назвали Сворла и Фашо. По-пегаарски «сворла-фашо» означает «убили, гады!» Негостеприимной планете присвоили имя Ил-она, что в переводе на русский значит «несущая гибель». Возможно, потому-то наши предки и спаслись тогда, спрятавшись за неблагозвучным названием. Туране были в ту пору дюже суеверными и держались поодаль от смертоносных названий. Зато они и по сей день боятся числа одиннадцать, как чёрт ладана… Когда сюда прибыли беглецы-россияне, то первым делом аннигилировали Сворлу и Фашо, энергия которых и поныне используется для собственных нужд. Сначала люди построили малый защитный купол, затем сотворили воду, атмосферу и создали глобальный кокон вокруг всей планеты.

На Муссоне солнце клонилось к закату. Я указал на него шампуром и спросил:

– Какое расстояние до Церралона?

– Это не Церралон, а наше Солнце искусственного происхождения – горячая светящаяся пустотелая сфера без массы, диаметром всего триста пятьдесят километров. Луна у нас тоже самодельная, но её тускло-светящаяся сфера имеет пятьсот кэмэ в поперечнике. Она служит нам в качестве ночника, и она всегда в полнолунии. Обе сферы ходят по одной орбите диаметрально противоположно, – поведала Роза и принялась за новоиспеченный шашлык. – А Церралон, малюсенькую оранжевую точку, ты сможешь увидеть только с континента Полюс… Раз уж я заговорила про орбиты, то должна объяснить и строение функционального кокона Илоны. Это многослойная структура. Его слои образованы четырьмя сферами. Разумеется, всё это невидимые виртуазные силовые поля. Атмосферная оболочка располагается до пятнадцати километров над уровнем моря. Техническая – до двадцати. В этом слое осуществляется – фильтрация и обеззараживание, нормализация состава атмосферы, его влажности и давления, ну и – регулировка скорости ветра. На Илоне всегда присутствует легкий ветерок. Дождей у нас никогда не бывает. Но облака есть, рукотворные. Это романтично. Солнечно-лунная сфера возведена в сорока тысячах километров. Для чего она нужна, тебе понятно. И последняя сфера – это, так называемый, панцирь Илоны, который находится в сорока пяти тысячах километров над поверхностью планеты. Он служит для предотвращения какого бы то ни было вторжения. Любой чужеродный объект он обратит в энергию, будь то бактерия, астероид, магнитный поток от сверхновой или незваный вражеский боевой гипертранс…