Александр Фролов - Гребень Дракона

Я оттолкнул от себя кресло и мысленно распорядился на повтор цикла. Почувствовав легкий холодок от роликов на своем «железном друге», я уже смело вогнал его в соосную «норку» путаны. Дюймовый персональный ограничитель был уже насажен на ту часть ствола, которая не помещалась в Инге. Программатор работал как часики – у меня аж душа радовалась.

– Что молчишь, красавица? Как тебе скольжение с новым супергелем? А? – хвалился я, краем уха прислушиваясь к шелесту перекатывающихся пенных роликов да шариков.

– Очень хорошая! Катается, как брынза в масло, – ответила довольная сканка, поперечно подыгрывая тазом в такт моим смелым фрикциям. – А когда ты собираться проводить турнир?

– А вот сейчас кресло обкатаем и начнем.

– Колей, а я хочет в туалет. Мне сильно приспичить.

Припомнив фразу Розы Ласки о том, что та может оправляться принародно, не снимая штанов, я мысленно распорядился поставить на «автомат» справление естественных нужд через аннигиляцию в Сток – для всех участников турнира, кому приспичит, в том числе, и для себя. Моментально почувствовалось облегчение.

– Никуда тебе идти уже не нужно, – обрадовал я путану и добавил частоту возвратно-поступательных движений для проверки ходовых качеств гелевой смазки и устойчивости осевого баланса половых систем – на максимальных оборотах.

Все параметры вели себя идеально, и только шелест поменялся на потрескивание. При таком энергичном коитусе на меня быстро накатил желанный оргазм. Почувствовав мощные толчки внутри себя, Инга округлила глаза, и, дождавшись последней пульсации, растеряно спросила:

– Ой, Колей! Что ты натворить? Тебе сейчас турнир делать, а ты кончать. Зачем?!

– Не робей, красавица, прорвемся, – успокоил я её. – У меня как раз после второго раунда наступает долгоиграющий. Можно часами гонять. Только надо своевременно делать маленькие остановки, чтобы избежать нежелательного финала.

– Я не спорить, ты лучше собой знать, – сказала девушка и задумалась, подбирая слова для следующей реплики (в этот момент я вложил в её разум знание русского языка и его грамматику). – Но в любом случае, я искренне желаю тебе удачи и буду за тебя болеть всей душой. Колей!.. почему «Колей»? Николай! Мне вдруг стало легко говорить! Подозреваю, что это произошло не без твоей помощи. Угадала?

Я кивнул и улыбнулся, любуясь ею и радуясь сиянью её восторженных карих глаз.

2

Все подготовительные мероприятия для проведения намеченного блицтурнира были выполнены.

– Ты готова? – спросил я Ингу, провожая её на исходный рубеж.

– Да, Коленька, готова. Только я почему-то немного волнуюсь, в основном, за тебя, – проговорила она, идя со мной в обнимку. – О! Я вижу, что ты тоже готов. По-старинке я, наверное, сказала бы: «Твой шишка смотреть в небо».

– А как бы ты сказала тоже самое, но по-новому?

– Сударь! Ваш фаллос находится в эрегированном состоянии.

– Ах, маркиза, как Вы наблюдательны! Да, флаг поднят! И медные трубы известили о начале турнира, – проговорил я с шутливым пафосом и поцеловал красавицу в сахарные уста, вместе с тем, ощутив на древке своего «флага» её крепко стиснутую ладонь.

– Ну-с, тогда приступим, герцог?

Я занял боевую позицию у окна и только в эту минуту обратил внимание, что моя ведущая совершенно голая. Правда, судя по её невозмутимому виду, она вообще не придавала этому никакого значения. Для путаны, со стажем в двенадцать тысяч вызовов, нагота – это привычная форма одежды. Заглянув в каталог «Рога изобилия», я живо принарядил её в вечернее платье из бархата стрейч, с декольте и пышным низом, в капроновые чулки и парчовые туфельки, а её голову украсил алмазной диадемой. Сканка с восторгом оглядела свой наряд и радостно помахала мне рукой в знак благодарности. Лишь после этого я скомандовал:

– Сейф «Конвейер» – пуск!

В гостевой зоне комнаты появились девять пригожих красоток, в разноцветных купальниках, в бантах и перьях. И только расфуфыренные гостьи открыли рты, чтобы заучено поведать о счастье лицезреть своего повелителя, как Инга, опередив их, начала свою торжественную речь. Программа, на мой взгляд, удачно расставила путан полукругом, а не в шеренгу, как задумывал я. По ходу приветствия, одеяния на сканках плавно, но быстро, выцвели, стали прозрачными и вовсе исчезли. Позади каждой из них образовалось по грави-креслу с лонжеронами. Невидимая сила лихо усадила девчат в кресла и надежно к ним пристегнула. Ведущая ещё не успела сказать, чтобы те раздвинулись пошире, а подпорки уже поднырнули им под колени, задрали их ноги кверху и расшеперили на всю катушку. Мне показалось, что программа обращалась с барышнями хоть и бережно, но несколько бесцеремонно. Несмотря на это, ни одна из них не запротестовала. По оживленным лицам сканочек было видно, что моя затея им по душе, и они рады такой командировке. Как только первая девятка сцепилась креслами и «паровозиком» двинулась в мою сторону, так в гостевой зоне сразу образовался новый полукруг из девяти путан. И понеслось!

Каждую девушку, тормознувшую передо мной, я коротко приветствовал, нежно ухватив за талию и входя в неё.

– Привет, Барбара! – радушно говорил я, или: – Бонжур, Шарлотта! – или: – Хелло, Стефани! – Джесси! – Зухра! – Марджана! – Сара! – Вильма! – София! – Мария-Луиза! – Зита! – Гита! – Иветта! – Лизетта! – Мюзета! – Зульфия! – Гюли! – Фатима! – Вера! – Надежда! – Любовь! – Гея! – Рея! – Шея! – Мойра! – Майра! – Мойва! – Сайра! – Сунь! – Плюнь! – Вынь! – Брысь! – Каляка! – Баляка! – Абра! – Кадабра!

Как их только не величали! Благо, что программа «Конвейер» предусмотрительно лепила табличку с именем – на лоб каждой путане. «Она бы ещё им на пятку номерок вешала», – проворчал я, жалея в душе угнетенных девушек. И уже следующая участница подрулила ко мне с радостной улыбкой на лице и с биркой «Рада», привязанной к ступне. «Бедняжка. Её чуть ли не из морга прикатили, а она всё чему-то рада», – думал я, выполняя свои турнирные обязанности на полной амплитуде. Дабы устранить всплывший факт унизительного отношения к девчатам, я распорядился не развешивать таблички на их телах, а сопровождать каждую участницу сведениями о её имени, возрасте и местожительстве в прошлом, направляя данные в мой мозговой блок приема информации; и попутно отпустил команду – сообщать туда же текущее время турнира и номер сеанса. Мои распоряжения были выполнены беспрекословно.

Турнир продолжался. Произнося своё «привет», «гутэн таг», «гуд дэй» или «шалом», я под треск пенных роликов с двух толчков втискивал своего неугомонного друга в строго ему соосный девичий орган. Девицы по разному реагировали на въезд моего «рокера» в их «гаражик». Многие просто непроизвольно охали, ойкали, айкали, окали или акали; некоторые восклицали: «Ва-ай!», кто-то: «У-у-у!», или: «Уё-ё!», кое-кто: «Вау!», или: «Ое-е!», или даже: «Мама мия!!!» Были и такие, у которых вместе с «о-оу» вылетало ещё и «пу-у-ук». Это, как правило, вызывало дополнительное оживление в зале, и все присутствующие на финишном участке, в транспортной зоне и в секторе приема гостей весело и дружно смеялись, не предполагая, что через несколько секунд такое же может запросто случиться с какой-то из них. Но я заметил, что именно оконфузившиеся барышни хохотали громче всех. «Путаны. Что с них возьмешь?» – подумалось мне с юмором в одном из подобных эпизодов.