Алексей Резник - Стеклянная любовь. Книга первая

– Я готов, Бабушка! На любую тему и – хоть с кем! – едва ли не вытянулся по «стойке смирно» Саша, смутившись мелькнувшей у него в голове мысли о том, что Бабушка, все же, не до конца ему еще пока доверяла.

– Молодец! – в темных бездонных глазах Бабушки блеснул огонь одобрения и голосом, заметно потеплевшим, она продолжила: – Тема разговора тебе покажется интересной и перспективной, а сам человек – тоже интересным, и очень серьезным. Он, действительно, очень интересный и очень серьезный человек, и прибыл к нам необычайно издалека специально для того, чтобы поговорить не с кем-нибудь, а, именно, с тобой, Саша!

– Я польщен, Бабушка!

Обещанная Бетонной Бабушкой, встреча с «интересным и серьезным человеком» состоялась в общем зале, но за отдельным столиком – в некотором отдалении от пиршественных столов, построенных громадной по протяженности буквой «П», за которыми по полной праздничной программе, куда теперь даже входил алкоголь специфического «потустороннего разлива», «отрывались» сотни, а, может, и тысячи жильцов Лабиринта.

Человек, пригласивший Александра Сергеевича о чем-то срочном, важном и неотложном побеседовать за отдельный столик, резко отличался от людей, пивших сейчас душистое фиолетовое вино за «общими» столами, уходившими в туманную морозную бесконечность.

Собеседник Саши Морозова отличался от, так сказать, основной части «массовки», прежде всего, не выдуманным реализмом собственного образа – печального и усталого, но одухотворенного великой конструктивной светлой идеей, бескомпромиссного борца со Вселенским Злом. Другими словами, симпатичный бородач, крепко пожавший Александру Сергеевичу руку со словами: «Очень приятно с вами познакомиться воочию, Александр – много был наслышан о Вас!», более всего походил на классического «революционера» всех, фигурально выражаясь, времен и народов… Был бородач высок и строен, и аккуратно подстриженной седой бородкой, молодыми ярко-синими глазами и густыми седыми кудрями, ниспадавшими ажурными кольцами почти на самые плечи, смутно кого-то напоминал Александру Сергеевичу. И несколько Александр Сергеевич обалдело жал руку, забывшего ему представиться, синеглазому симпатичному бородачу, чувствуя, как больно врезаются в ладонь, безусловно, баснословно дорогие, самоцветные перстни, украшавшие каждый из десяти пальцев бородатого незнакомца.

– Присаживайтесь, Александр! – по своей инициативе прервав затянувшееся чересчур крепкое рукопожатие, радушно пригласил бородач Александра Сергеевича за богато сервированный столик. – Праздничная ночь почти на исходе и времени у нас с вами осталось совсем мало, а рассказать мне Вам необходимо так много! Время, будь оно неладно, поджимает или, даже, по-настоящему, уже сжимает! Сплющивает, одним словом! Мне пришлось очень долго добираться до места встречи с Вами, Александр! Путь мой был, поверьте весьма непрост, и в какой-то момент я полностью отчаялся найти верную дорогу, и лишиться, тем самым, реального и так необходимого мне шанса увидеться с Вами!

Морозов осторожно присел на краешек богатого стула, вырезанного, с виду, из цельного куска безумно дорогого сорта дерева и приготовился выслушать, не перестававшего улыбаться, чересчур, как ему показалось, многословного, загадочного и странноватого бородача, за невольным своим «многословием», пытавшимся, возможно, скрыть, обуревавшие его, жуткие нервные фобии и неизвестные Саше, страхи. Иными словами, от симпатичного синеглазого бородача исходила мощная волна невероятно дикой, почти маниакальной, озабоченности, на ментальном уровне сразу машинально начавшей передаваться и профессору Морозову. Так что Саше пришлось приложить максимум волевых усилий, чтобы не «сорваться» вслед за своим собеседником в «пучину бездонной неуверенности в себе и – в своих умственных и морально-волевых возможностях». Хотя и, Саша вполне допускал, что сильно преувеличивает собственные «квази-ощущения», неоправданно «сгущая краски» и «нагоняя жути».

– Меня зовут Рагнер, а фамилия моя – Снежный! – объявил, прежде всего, бородач. – Это мои настоящее имя и фамилия, и здесь, на этом Празднике я присутствую «инкогнито» – под вымышленным именем и выдуманной должностью, Александр! – и с этими словами Рагнер Снежный разлил по бокалам темно-розовое вино из пузатой бутыли причудливой формы, отчего над столиком немедленно разлился аромат свежесорванного спелого винограда.

– За – знакомство! – приглашающе поднял Рагнер Снежный свой бокал и вытянул, слегка дрожавшую в нервном треморе, руку навстречу бокалу Александра и неожиданно добавил: – Я, кстати, давно уже мечтал с вами познакомиться, Александр!

– Неужели?! – искренне изумился Саша, отчего его жидкие брови сильно изогнутыми дугами взлетели кверху.

Рагнер лишь многозначительно усмехнулся в ответ на непроизвольный эмоциональный вопрос Саши, протягивая свой бокал навстречу бокалу собеседника.

Бокалы легонько соприкоснулись в воздухе, заполнив пространство над столиком нежным благородным и мелодичным переливчатым звоном.

– За – знакомство! – лишь только утих волшебный звон бокалов, машинально повторил Александр Сергеевич и, следуя заразительному примеру Рагнера Снежного, испытывавшему, видимо, сильную жажду, залпом до дна, с удивившей его самого легкостью, осушил пол-литровый бокал.

Профессор Морозов не сдержался и не мог не похвалить залпом выпитое вино:

– Великолепная штука!

– Эту бутылку я привез специально для Вас, Александр! Виноград, из которого было отжато это вино, когда-то произрастал на склонах небезызвестной вам, горы Олимп!

– Вы – серьезно?! – недоверчиво спросил профессор Морозов, и не совсем понятно было, что он подразумевал под своим, невольно заданным, вопросом: то, что это, воистину, бесценное вино оказалось привезенным специально для него или, что, действительно ли эта лоза была выращена на склонах легендарного Олимпа дохристианской эпохи?!

– Абсолютно! – улыбнулся Рагнер Снежный, истолковавший вопрос Саши однозначно в первом варианте: – И – вполне заслуженно, Александр! Вы честно заслужили столь высокий знак внимания со стороны Сильных Мира Сего – ваша красивая, сильная, добрая и необычайно смелая душа, не признающая никаких компромиссов, помогла перекинуть мостик из счастливого мира Земли в мир заблудившихся во времени и пространстве душ! Другими словами, вы – настоящий Сказочник, Александр Сергеевич! Сказочник с большой буквы «С»!

– Спасибо вам на добром слове! – искренне поблагодарил Рагнера Морозов и машинально улыбнулся вежливой улыбкой болезненно застенчивого человека, неизменно остро и глубоко реагирующего на открытые похвалы и комплименты в свой адрес, хотя и в комплименте Рагнера Снежного ему почудился некий «двойной смысл».