Марк Руденко - Бросок во времени

(Да успокойся ты!) – твердил я сам себе – (Ты взрослый девятнадцатилетний парень, неужели так сложно взять себя в руки…)

Тем временем раздался другой женский голос, обладательница которого четно пыталась успокоить хныкающую женщину.

– Тихо-тихо. Всё будет хорошо – шептала она

– Что… Что будет? – проговорила женщина не переставая рыдать

Я сильнее прижался к стене, мои глаза начали привыкать к темноте. В грузовике нас было человек тридцать может быть, по большей части это были взятые в плен солдаты, но и было несколько женщин, у всех на лицах читалась немая тоска. Оттого вспомнив недавние патриотические слова того мужика, которому прострелили голову – стало ещё тоскливее. Видимо их надежда на счастливое будущее умерла также быстро, как и тот мужик. Ну конечно их везут туда не пойми куда, далеко от родины, какой уж тут патриотизм, тем более в такой обстановки.

Более-менее успокоившись, я стал прислушиваться – ничего, кроме рёва двигателя и рёва той женщины услышать не удалось. Как я понял из их разговора у той женщины. которая рыдала погибли сыновья на фронте и от этого она впала в истерику, мне было её жаль и от того на душе становилось ещё более мерзко.

(Покурить бы щас, да успокоиться) – подумал я

Потрогав карманы, сигарет я там естественно не обнаружил. не сказать, что это меня расстроило, но курить всё равно хотелось.

(Я ведь последний раз курил, ещё до того как попал сюда… Нахрена я вообще взялся за эту заразу, теперь нормально жить не могу… Ещё и есть охота… Сколько уже я здесь нахожусь?… и сколько уже мы едим?… Третьи сутки уже идут как я тут, но почему? Обычно я не больше часа находился в другом времени, а тут… Надо поспать, так и курить хочется не будет и голод докучать перестанет)

На том и решил. Устроившись по удобнее и уже начиная засыпать, мне вдруг вспомнилась одна ситуация, произошедшая со мной на уроке истории в десятом классе:

– Эта война – это бессмысленное кровопролитие и напрасные людские жертвы! – говорил один из моих одноклассников – Так, что чтить память тех, кто своими руками убили миллионы других людей – это глупо, просто потому что они были на нашей стороне!

– Ты не прав! – грозно проговорил учитель – Если бы не их жертвы ни тебя, ни твоих родителей не было бы!

– И что? Мне теперь надо чтить память и той рыбе, которая вышла на сушу – ведь если бы не её жертва, меня бы не было?! – язвительно ответил молодой ученик

– Да ты просто не понимаешь через что они прошли!

– Да? По моему это вы не понимаете, что воевали мы не против каких-то там пришельце или существ из другого мира, а против людей. И между прочим первая заповедь божья гласит «Возлюби ближнего своего»

– Мы защищались, как ты не можешь это понять!

– Я-то могу это понять! Но я не могу понять ради чего, чтобы через сто лет после этого, люди вешали себя на машину надпись «Хай гитлер» и ходили по городу зигу кидая! Так что видимо, наши деды зря жертвовали собой?!

– Ты меня уже достал! Ты сам не понимаешь, что говоришь! Выйди из класса

(Зачем я это сейчас вспомнил?… Ну видимо чувак ты был прав, хоть только и на половину, но прав!…)

***

Машина остановилась. Меня тут же разбудил шум и переговоры сидящих в грузовике людей. Они оживлённо о чём-то говорили, но мне было плевать о чём именно, всё что меня тогда волновало это – куда нас привезли? И – что с нами собираются делать?

Ворота грузовика открылись. На улице стоял поздний вечер, солнце окончательно скрылось за горизонтом, а немцы тем временем светили на нас фонариками. Они что-то кричали на немецком, но я ничего не понимал. В конце концов спустя секунд десять ко мне подошёл один из немецких солдат и схватив за руку буквально выкинул из грузовика. Я упал на землю, в попытке сгруппироваться и смягчить себе падения, я вытянул в перёд руки и всем весом приземлился на них.

(Ауч… Понятно на этот раз мой инстинкт самосохранения меня подвёл… Больно… Где я кстати?)

Я оглянулся по сторонам. Нас привезли в какой-то город, куда конкретно я не понял. А завели нас в какое-то гетто, что ли окруженное металлическим забором. Пока я поднимался разглядывая местность, немцы один за другим выталкивали людей из грузовика, кто-то сопротивлялся не желая слушаться, тогда к нему применяли силу. Когда все вышли, нас дружно строем повели в близстоящее здание. Изнутри оно напоминало тюрьму, только в меньшем масштабе. Внутри было множество двухъярусных кроватей и два стола по среди комнаты – это всё, хотя большего и не надо для содержания пленных. Загнав нас туда, дверь закрылись, но свет продолжал гореть. Люди стали что-то энергично обсуждать, я же просто сел за стол, потирая болевшие руки.

(Так… И где я?… Уже вечер… Нас что везли целый день? Да ну… Не в Германию же нас отвезли! Хотя… Чёрт и что дальше?… Сидеть и ждать окончания войны?… Хотя легко говорить. меня не возвращает, может будущего в котором я жил уже давно нет. А значит и не факт, что война кончится тогда, когда я знаю)

– А что с нами будет? – спросил кто-то из людей

– Что-что работать заставят! – ответил ему кто-то

– Что серьёзно, я ни за что не стану работать на врага! Лучше смерть!

– Они тебе это устроят, если захочешь!

– Стоп подождите – смешался третий – Смерть – это слишком просто, давайте сбежим!

– Куда? Впереди несколько сотен километров до родной земли, на своих двоих ты туда точно не дойдешь, тем более без еды.

– И кстати где мы?

– Нас везли с утра до ночи, значит где-то в Германии или близких к ней странах.

– Д#рьмо!

Я положил локти на стол, уперевшись лицом в ладони. Я ничего не хотел, разве что сдохнуть и больше никогда этого не видеть. В голове пробежала мысль о скорой смерти от рук немцев – потом я вспомнил о ситуации на поле битвы и мне стало не по себе, но одно меня всё же волновало. Тогда я точно почувствовал, что в меня попала пуля, но раны она не оставила.

(Возможно мне показалось) – пронеслось у меня в голове – (Но тогда как пуля попала в Елизарова? Он ведь вообще сидел в окопе, а тут… Чёрт) – я протёр глаза от слёз – (Надеюсь он жив! хотя если я жив – значит и он жив. Ведь не будь его – не было бы и меня. Но… Возможно он вообще не мой предок. Может я что-то путаю или моя мама. что-то напутала, сколько лет та собственно прошло и мало ли сколько тут может быть ещё Елизаровых? Может это вообще его брат или племянник – гадство!)

От этих мысли я стал засыпать. Мой взгляд упал на кровать, неподалёку от меня и я на автопилоте направился к ней. Упав на неё, я моментально уснул, погрузившись в последний спокойный сон.

Я проснулся. Хотя нет… Вернее сказать, я с большим трудом смог открыть глаза. Голова ужасно болела, в горле пересохло, а губы потрескались. В ушах стоял гул, а перед глазами была пелена. Я протёр глаза, пытаясь вспомнить, что произошло. В голове промелькнула картина недавних событий. С трудом сев на кровать, я стал осматривать помещение. На дворе стоял полдень, солнечные лучи проходили через стёкла, освещая комнату. В комнате никого не было, а входная дверь была раскрыта настежь.