Захар Дичаров - Тайны острова Эль-Параисо

Как только мы справились с "обживанием" корабля - начались занятия языком. Все должны были под моим руководством хотя бы в некоторой степени освоить староанглийский и староиспанский, так как, по смутным сведениям, в Эль-Параисо можно было объясняться только на том или на другом языке.

Не могу сказать, что это составило очень трудную задачу. Выяснилось, что кое-кто, например Грэнси, Кванта, доктор Орфус, Павел Береза, Йоноо и мой Иль, в какой-то мере знакомы с тем или иным диалектом. Одни изучали его когда-то в Главном Учебном Центре, другие - по собственной охоте, ради интереса. Во всяком случае, такое предварительное знакомство намного облегчило дело.

И, наконец, вместе с Илем смогли мы теперь самым подробным образом ознакомиться с устройством "Брами".

Со мной отправился Йоноо, а компанию нам составил доктор Орфус.

Закончили мы наше знакомство с кораблем только к ужину, а вскоре после него разошлись по каютам, пожелав друг другу спокойной ночи.

Однако пожеланию нашему сбыться не было дано.

Ночью приборы, фиксирующие степень радиации в водах Атлантики, автоматически дали тревожный сигнал. Йоноо проснулся первым. Дублеры некоторых особенно важных и ответственных приборов стояли у него в каюте, и по ним он, даже находясь не на вахте, мог контролировать их показания.

Сейчас счетчик Гейгера-Мюллера-Шахиовича показывал такие цифры, от которых первый штурман-механик ощутил неподдельный страх. Он соскочил с постели, нажал кнопку аппарата внутренней связи и соединился с Грэнси.

- Ты слышала сигнал, командир Гренси?

- Да. Что случилось? Кто на вахте?

- На вахте Павел Береза. А тревога... Резкое повышение уровня радиации! Я иду в рубку Управления!

- Иди. Я - тоже.

Сигнал тревоги поднял на ноги всех обитателей "Брами", и самое первое, что нам пришлось сделать, - это, по команде из штурманской рубки, надеть противорадиационные костюмы-скафандры. Правда, наш спиралеход по всему наружному периметру имел противолучевую оболочку, но опасностью, тем не менее, пренебрегать не следовало, Я поспешил в рубку Управления. Оснащенная множеством приборов и устройств, она скорее походила на лабораторию, хотя по своим размерам - это был небольшой зал.

Там уже шел быстрый деловой разговор.

- Ионоо, в порядке ли наш генератор! Может быть, это оттуда? спрашивала Грэнси.

- Нет, ни в коем случае! Первое, что я сделал, проверил реактор. Там все нормально.

- Кванта, - обратилась Грэнси к нашему океанографу-геологу, - ваше мнение: что может явиться источником радиации!

- Вот что, - предложила Кванта, - попробуем отклониться от курса влево, вправо, вверх, вниз. Что скажут приборы?

У Кванты - круглое, с мягкими чертами, лицо фламандки и пышноволосая прическа. Кванта всегда спокойна, уровновешенна; в ней неисчерпаемый запас доброго юмора. К ее советам всегда стоит прислушиваться.

"Брами" отклоняется вправо, влево. Показания счетчика не меняются. Нос корабля задирается вверх. То же самое.

- Так, - сказала Кванта. - Теперь - вниз, поглубже. На этот раз показания быстро и резко ухудшились.

- Я думаю, что мы... - Кванта поколебалась, но затем определенно заявила: - Мы оказались вблизи огромного склада каких-то продуктов радиоактивного распада. Что бы это могло быть?

Тут на помощь пришла память Иля.

- А я знаю! Я помню. Мы проходили в Учебном Центре. Это же по истории, разве ты забыл, паа! Называется - "глубинное захоронение". В 70-х годах Двадцатого империалисты затапливали в океане контейнеры с продуктами ядерного распада и еще с чем-то таким...

-Ну да, с ядами и газами! - подтвердил я, разом вспомнив то, о чем говорил сын. - Ну, конечно! Это одно из многих преступлений, совершенных врагами человечества в ту эпоху.

Доктор Орфус предложил прощупать пространство вокруг нас видеолокаторами ближнего и дальнего действия. Не обнаружится ли зримо что-нибудь более реальное, чем показания приборов и экскурсы в прошлое!

Он оказался прав. Видеолокация поставила последнюю точку над "и". Мы и в самом деле увидели вскоре на экранах Наружного Обзора бесконечные груды громадных бетонных цилиндров, на которых пестрели надписи: "ЭКЗИТОГАЗ. ПРЕПАРАТ САМОЙ ВЫСОКОЙ КОНЦЕНТРАЦИИ, СМЕРТЕЛЬНО!". "СХОРОНИНУС. ЯД МГНОВЕННОГО ДЕЙСТВИЯ, КРАЙНЕ ОПАСНО!". Затем - не было ничего, только неровности океанского дна, обломки какого-то затопленного судна, а за ними - снова кладбище: кубические контейнеры, на которых значилось: "РАДИОАКТИВНОСТЬ, НЕ ПОДХОДИТЬ БЛИЖЕ, ЧЕМ НА 300 ЯРДОВ ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!".

Я читал все эти надписи вслух и видел, как мрачнеют лица моих товарищей. Я думал о той безмерной жестокости, с которой мир капитала и насилия готовил и употреблял когда-то страшнейшие средства истребления человека.

Не колеблясь, Грэнси дала команду уходить в верхние слои океана, а если понадобится, то всплыть и форсированно обойти встретившееся "захоронение", напомнившее о себе спустя много лет.

Ночная тревога и маневрирование "Брами" длились до позднего утра. Наш повар, сомалиец Омар-Али, несколько раз напоминал Грэнси о том, что все блюда перетомились, но до них ли тут было!

Наконец, когда, вырвавшись из радиоактивной зоны, мы собрались за столом, Омар-Али начал кормить нас всем, что остыло, пережарилось, переварилось.

Разговоры за завтраком вращались вокруг ночного происшествия, и, видимо, желая отвлечь внимание присутствующих от пережитых тревог, Йоноо вдруг спросил меня:

- Скажи, Заургеу, а почему, собственно, человечество отказалось от живых коров? Все-таки в этом, наверное, была своя прелесть.

Нужно сказать, что из-за своей профессии историка я почти с самого начала стал для всех обитателей "Брами" своего рода ходячим справочником.

- Йоноо, - неисправимый романтик, - не преминула вставить словечко Кванта. - Слишком поздно он родился!

Я припомнил, что еще в 70-х годах Двадцатого века английская частная компания "Плантмилк лимитед" сконструировала "механическую корову", и объяснил ее устройство, представляющее собой сочетание центрифуг, камер сжатия, трубопроводов и паровых систем. Такая "корова" пожирает все, что ей дают: капустные листья, стебли бобов, траву, крапиву, картофельную ботву. Измельчая все это так, что разрушаются твердые клеточные оболочки, она высвобождает ценный белок, который потом с помощью сложных химических и технических процессов - с добавкой ореха превращается в напиток, содержащий больше белков и витаминов, чем коровье молоко, а по цвету и вкусу - не отличающийся от него.

Кажется, Йоноо был вполне удовлетворен таким объяснением. А главное все отвлеклись от ночных событий и успокоились.

О том, что люди из ученого мира бывают феноменально рассеянны, я, разумеется, читал не раз в старинных романах, слышал о такого рода людях всевозможные анекдоты. Но мне всегда казалось, что в подобном их изображении всегда есть изрядное преувеличение.