Захар Дичаров - Тайны острова Эль-Параисо

- Разумеется! - с готовностью подтвердила та. - Мне просто сразу не пришло это в голову. Не разглашая общей тайны, вы сообщите о том, что живы, но не можете пока прибыть.

Лицо Галии просияло.

- О-о, вы - настоящие друзья, дорогие сотворцы! - прошептала она. А громко спросила: - Но вы все работаете, а что буду среди вас делать я?

- И я, доченька, и я?

- Ну-у, Галия, ты на корабле, и значит тебе, кораблестроителю, всегда найдется дело, - рассеял ее сомнение Йоноо, не спускавший с нее глаз. Отныне ты наш незаменимый помощник. И в первую очередь, наверное, мой и Павла Березы. А ты, сотворец Иранита, кто по профессии?

Иранита тихо рассмеялась, обнажая кораллово-розовые зубы, и не без юмора сказала, что ее специальность не требует большой мудрости, но нуждается в одном - в желудках, любящих вкусную пищу.

- Так ты - повар!- с подчеркнутой заинтересованностью спросил доктор Орфус.

- Не-ет, - с гордостью за мать сказала Галия, - не просто повар, а известный кулинар-дегустатор, вот кто она!

- Но это же великолепно! - воскликнул доктор Орфус. - Вас послала нам сама судьба, которая давно предана забвению! Дело в том, - пояснил он с некоторой озабоченностью, - что наш повар Омар-Али почувствовал вчера недомогание, сегодня ему стало несколько хуже. Я решил на время положить его в палату при медицинском пункте, так что на кухне сейчас будет, увы, пусто.

- Пусто! - встрепенулась Иранмта. - Ну, тогда не о чем разговаривать! Показывайте ваше хозяйство. Я сейчас же займусь делом.

Грэнси и доктор Орфус встали и направились в пищевой блок, пригласив с собой новоявленного повара, который на ходу бросил задорно:

- Вы еще узнаете, как умеет кормить Иранита!

Итак, наш небольшой экипаж неожиданно пополнился еще двумя членами. Кулинарный талант Ираниты получил общее признание очень скоро, хотя и при весьма невеселых обстоятельствах.

Вырвавшись из магнитного плена, "Брами" продвигался по сравнительно плоскому плато.

- Это Галия приносит нам удачу, - пошутил Йоноо, хотя за этой шуткой скрывалось и кое-что посерьезней. Еще в тот момент, когда Галия, едва появившись на "Брами", с огорчением упомянула о каком-то Петре, который ожидает ее в Австралии, Йоноо, неожиданно для себя, ощутил прилив ревности. Человек прямой, порывистый, очень непосредственный, он сразу привлек меня своей искренностью и чистотой; мы вскоре сдружились с ним и делились порой самым сокровенным. Потому-то я и знал о том, какое значение имело для него появление среди нас Галии Джанму.

В сущности, ему не было никакого дела до этого Петра, - так он уверял себя, - до самой Галии тоже. Но чем чаще приходилось ему с нею общаться, разговаривать, тем больше он думал о ней.

Что в ней привлекло Йоноо - он бы и сам не сказал. Несомненным было лишь одно: он теперь думал о ней постоянно.

- Ну, а на чей же счет тогда отнести неудачи? - с шутливым вызовом спросила Кванта. - На мой? На твой, Заургеу? Или - доктора Орфуса? Вон он какой сегодня серьезный и даже чем-то недоволен. Я не ошиблась, доктор?

Мой друг, ставший за последние дни заметно молчаливей, чем ранее, покачал головой и сказал:

- Я бы очень хотел шутить. Кванта, но для этого нет причин... Скорее наоборот.

Это было сказано так серьезно, что Грэнси внимательно посмотрела на него и спросила:

- Что-нибудь случилось?

Доктор Орфус, почувствовав, что на него смотрят все, кто находился в этот момент в салоне, отложил в сторону книгу (я заметил, что это какое-то медицинское руководство), закрыл ее, положил поверх нее очки и, помедлив, словно сомневался - говорить или нет, произнес:

- Наш товарищ Омар-Али...

- Омар-Али?! - переспросила Грэнси, уловившая в голосе доктора Орфуса нечто большее, чем простую озабоченность. -Ты хочешь сказать, что он еще болен, но вскоре...

Доктор Орфус откинулся к спинке дивана и с глубокой горечью сказал:

- Ему крайне плохо! Вчера я еще сомневался, но сегодня... У него - все признаки "Блокании"!

- И значит он... - начала Галия, в глазах которой блеснули слезы.

- И значит он - обречен, - закончил доктор Орфус, грустно покачивая головой. - По-видимому, для течения болезни имеют значение условия, в которых она протекает. Здесь она развивается чудовищно быстро.

- Но где же и когда мог он заболеть! - поразилась Кванта. - Разве и сюда может проникнуть возбудитель?

- Он уже был болен, когда прибыл на Викторию-Ньясса.

Прозвучал сигнал на ужин. Все, кто здесь сидели, поднялись и отправились в кают-компанию. Но за столом - словно все утратили аппетит. Иранита, то входившая, то выходившая, чтобы принести с кухни новое блюдо, заметила, что вся ее стряпня стоит нетронутой, и обиделась:

- Неужели я забыла все, чему училась? Никто ничего не пробует, не ест! Галия, девочка, что случилось?

Ей объяснили. Все сидели подавленные одной общей мыслью: если заболел Омар-Али, значит, то же может случиться и с каждым из членов экспедиции. Что же тогда будет с тем главным, из-за чего мы здесь?

Будто улавливая наши мысли, доктор Орфус промолвил не свойственным ему тягучим голосом:

- Я не могу предложить вам никакого противоядия, сотворцы. Ни вам, ни самому себе... Единственное, на что я надеюсь, здесь, под чудовищно толстым слоем воды, носитель "Блокании" недостаточно жизнеспособен. А Омар-Али... Я повторяю - он уже был болен, когда пришел сюда.

- Но существуют же какие-то сроки скрытой болезни, - рассудительно заметила Грэнси. - Если они минуют, то-о...

- Совершенно справедливо, командир Грэнси, - обрадовался ее словам доктор Орфус. - Если еще через двое суток никто не заболеет, можно считать, что опасность миновала для всех, кроме Омара-Али.

Эти его слова должны были вселить в нас успокоение. Но этого не произошло. Слишком тяжело было сознание, что на борту "Брами" поселилась смерть.

Утихли смех и шутки.

Мы сидели, молчаливо поедая паштет, сдобренный гарниром из свежей хлореллы (ее выращивали в одном из отсеков корабля). Вот только один Иль почему-то не ел, а беспрерывно фыркал, подавляя смех. Я переглянулся с Натальей Ууль, моей соседкой. Мне было непонятно, над чем Иль смеется. Она медленно обвела взглядом стол, всех сидящих за ним, и - тоже заулыбалась. Затем тихонько толкнула меня локтем. Я посмотрел и понял.

Доктор Орфус, который терпеть не мог этого блюда и никогда не ел его, требуя, чтобы ему взамен готовили пюре из вяленых тихоокеанских медуз, на этот раз преспокойно ел то же, что и все, лицо его при этом выражало удовлетворение. Что же касается медуз - то их, морщась, глотал Иль.

Тут не выдержал и я, засмеялся. Невероятная рассеянность и на этот раз сыграла шутку с моим другом. Сидящий рядом с ним Иль незаметно пододвинул к нему свою тарелку, а взамен - взял его еду. Но уважаемый доктор Орфус ничего не заметил. Он так глубоко погрузился в свои размышления о живом веществе, что даже не почувствовал, как с видимым удовольствием ест то, что до сих пор вызывало у него отвращение.