Стивен Кинг - Танец смерти (Мрачный танец)

Лагоши умер вскоре после выхода этой ужасной, эксплуататорской, не имевшей права появляться на свет дряни, и в глубине души я часто думал, что добрый старый Бела отдал концы от стыда, а вовсе не от многочисленных болезней. Какое печальное и убогое завершение великой карьеры! Лагоши похоронили (по его собственной просьбе) в шляпе Дракулы, и мне хочется думать — и надеяться, — что в мире ином она послужит ему лучше, чем в этом куске пустого целлулоида, на котором он появился на экране в последний раз.

Прежде чем двинуться к ужасам на ТВ, где неудачи в этом жанре скорее правило, чем исключение (хотя здесь они не так бросаются в глаза), мне кажется, что уместно задать вопрос: почему вообще плохих фильмов ужасов так много?

Перед тем как попытаться ответить, давайте будем честными и признаемся, что плохих фильмов действительно очень много — не все индейки жиреют на этом зерне, если вы понимаете, что я имею в виду. Достаточно вспомнить «Миру Брекинридж» (Myra Breckinridge), «Долину кукол» (Valley of the Dolls), «Авантюристов» (The Adventurers) и «Кровавую линию» (Bloodline). Даже Альфред Хичкок выпустил одну из таких птиц Дня Благодарения, и, к несчастью, это была его последняя картина — «Семейный заговор» (Family Plot), с Брюсом Дерном и Карен Блек. И это только начало списка, который может растянуться на сотню страниц и больше. Вероятно, много больше.

У вас может возникнуть желание сказать, что я в чем-то не прав. Может быть. Если бы в другом бизнесе — например, в «Юнайтед Эйрлайнз» [159] Авиакомпания, обслуживающая всю территорию Америки. Третье место в США по объему перевозок. или в Ай-би-эм — вели дела так, как «Твенти Сенчури Фокс» во время съемок «Клеопатры», члены совета директоров вскоре покупали бы в местном магазине пиццу на продовольственные талоны, [160] талоны, выдаваемые нуждающимся гражданам в рамках социальной программы. В магазинах обмениваются только на продовольствие. а может, акционеры выломали бы дверь и вкатили в зал гильотину. Трудно представить себе, что крупная студия может оказаться на грани банкротства в стране, которая так любит кино; это все равно что вообразить себе «Сизерс пэлас» [161] «Дворец Цезаря», одно из крупнейших казино в Лас-Вегасе. или «Дюну», обобранные одним игроком. Но на самом деле даже не одна крупная студия за рассматриваемые тридцать лет оказывалась на краю пропасти. Может быть, самый позорный пример — МГМ; [162] «Метро-Голдвин-Меиер» — крупнейшая киностудия Голливуда. На заставке — ревущий лев. в течение семи лет ее лев почти не раскрывал пасти. Знаменательно, что в те годы, когда МГМ возлагала свои надежды не на иллюзорный мир фильмов, а на иллюзорный мир игроков («Гранд» МГМ в Лас-Вегасе, несомненно, один из вульгарнейших в мире центров развлечений), единственный успех студии принес именно фильм ужасов — «Западный мир» (Wes1world) Майкла Крайтона, в котором распадающийся Юл Бриннер, одетый в черное и похожий на кошмарное привидение героя «Великолепной семерки» (The Magnificent Seven), произносит снова и снова: «Тяни. Тяни. Тяни». Тянут карту… и проигрывают. Юл очень быстр, даже когда виден его скелет.

Вы спросите меня, а можно ли так управлять железной дорогой?

Мой ответ — нет… но неудачи крупных кинокомпаний кажутся мне более объяснимыми, чем неудачи тех, кого «Вэрайети» [163] Еженедельный таблоид, посвященный театру, кино, телевидению и радио называет «инди» «индейцами» (от independent — независимая студия). На сегодняшний день три моих романа послужили основой для фильмов: «Кэрри» («Юнайтед Артисте», прокат в кинотеатрах, 1976), «Жребий» («Уорнерз», телефильм, 1979) и «Сияние» («Уорнерз», для кинотеатров, 1980). Во всех случаях со мной поступили честно… но все же отчетливее всего я помню не удовольствие, а облегчение. Имея дело с американским кино, чувствуешь себя в выигрыше, если просто остался при своих. [164] В настоящее время экранизированы почти все романы Стивена Кинга и многие его рассказы.

Увидев кинопромышленность изнутри, начинаешь понимать, что это творческий кошмар. И трудно взять в толк, как в таких условиях вообще можно снять что-нибудь качественное — вроде «Чужого», «Места под солнцем» (Place in the Sun) или «Бегства» (Breaking Away). Как в армии, первое правило кинематографистов — БЗ: береги задницу. Там в обычае, принимая любое решение, консультироваться по крайней мере с десятком людей, так чтобы не вы, а кто-нибудь другой вылетел, если фильм потерпит неудачу и двадцать миллионов долларов уйдут в канализацию. И если все-таки ваша задница пострадает, постарайтесь, чтобы она страдала не в одиночестве.

Конечно, существуют кинематографисты, которые либо не знают таких страхов, либо обладают столь ясным и проницательным взором, что боязнь неудачи никогда не играет роли в их уравнениях. На ум приходят Брайэн Де Пальма и Фрэнсис Коппола (во время съемок «Крестного отца» его много раз грозились выгнать, но все же он настоял на своей концепции фильма), Сэм Пекинпа, Дон Сигел, Стивен Спилберг. [165] Сравните, например, единую и мощную концепцию фильма, которая приводит в движение «Челюсти» Спилберга, с продолжением, созданным несчастным Джаннотом Смитом; его привлекли к съемкам в самый последний момент, а ведь парень заслуживал лучшей участи. Примеч. автора.

Истинная опасность, подстерегающая любую студию, — это посредственность. Фильмы вроде «Майры Брекенридж» обладают собственным очарованием — это все равно что смотреть замедленную съемку столкновения «кадиллака» с «линкольном континенталь». Но что сказать о таких фильмах, как «Ночное крыло» (Nightwing), «Единорог Один» (Capricorn One), «Игроки» (Players) или «Пересечение Кассандры» (The Cassandra Crossing)? Это не плохие фильмы — не настолько плохие, как «Робот-чудовище» или «Чудовище-подросток», но они посредственные. То есть это вздор. После сеанса у вас в памяти остается только вкус поп корна. В таких фильмах на середине второй части вам уже хочется пойти покурить.

По мере увеличения бюджета фильма возрастает и риск, и даже Роджер Марис, [166] Известный бейсболист, игрок команды «Нью-Йорк янкиз» лопавшись на уловку, соперника, выглядит очень глупо. То же самое происходит и с фильмами, и я готов предсказать — с некоторыми колебаниями, правда, потому что производство фильмов — это сумасшедшее занятие, — что мы никогда больше не увидим того колоссального риска, на который шел Коппола в «Апокалипсисе сегодня» (Apocalypse Now) или Чимино в «Небесных вратах» (Heaven's Gate). А если кто-нибудь постарается, сухой пыльный звук, который вы услышите с Западного побережья, будет звуком, с которым бухгалтеры студий закрывают корпоративные счета.

Но посередине… что же с теми фильмами, которые находятся посередине? Конечно, их создатели рискуют меньше; Крис Стейнбраннер, забавный парень и проницательный знаток и любитель кино, называет такие картины «кустарными». Согласно его определению, «Ужас пляжа для пирушек» — кустарный фильм; «Пожиратели плоти» и «Расчленение по-техасски с помощью механической пилы» Тоуба Хупера — тоже («Ночь живых мертвецов» — фильм, сделанный компанией с помощью телеоборудования студии в Питтсбурге, к «кустарным» не относится). Это хороший ярлык для фильмов, снятых любителями, талантливыми или не очень, с бюджетом на шнурках от обуви и без гарантии широкого проката; такие фильмы — эквивалент невостребованных рукописей, только гораздо более дорогой. Парням, которые снимают их, терять нечего. Они снимают наудачу. И все же в большинстве своем эти фильмы просто ужасны.