Владимир Перемолотов - Тесные контакты четвертого рода

Мы пробежали половину и увидели… второго кибера.

Новый враг двигался бойко, и у меня даже не возникла мысль убежать. Эта мысль не пришла в голову и Чену. Времени нам хватило только на одно — мы одновременно надвинули лицевые щитки.

Я встал. Чен встал. И кибер остановился. Мы замерли друг против друга, соображая что делать дальше. Бегать по пеплу не хотелось.

Ракетчики определенно что-то видели, но скорее всего именно «что-то», а не меня или Чена. То ли их техника была не на высоте, то ли наоборот наши невидимки могли гораздо больше того, что о них рассказывал Адам Иванович, но на железной морде кибера прямо-таки читалась неуверенность. Словно не зная что делать, он двигал туда-сюда дулом метателя, ворочал башней. Продолжаться долго это, конечно, не могло.

Метатель задергался и выпустил длинную очередь в метре над землей. Он грохотал, но я уже лежал ничком за обугленным стволом. Потом пулеметчик взял ниже, и пули ударили в ствол, который меня прикрыл и пробежали по нему дальше, к Чену, свернувшемуся калачиком рядом. Самое печальное было то, что этот-то кибер калекой не был …. Рацией я воспользоваться не рискнул и, сдвинув щиток, сказал товарищу.

— Дай «воробья».

Даже если ракетчики не видели нас, то они могли просто так, на всякий случай проехаться по подозрительному месту. С другой стороны люди, придумавшие выбивать клин клином не были дураками. Черно-желтое лицо Чена побледнело. Если б кибер дал ему такую возможность, то он покрутил бы пальцем у виска.

— Ничего умнее не придумал?

— Ничего. Дай!

Если б мы потратили на препирательства чуть больше времени, то в тот раз все бы и кончилось… Мотор взревел, под гусеницами, словно высушенные временем кости, захрустели обломки, и тут я пустил «воробья». Теперь скрывать наше любопытство было бессмысленно, и он начал передачу с первой же секунды.

Если мы для ракетчиков то ли были, то ли нет, то «воробей»-то наверняка был объективной реальностью. Наше убежище мгновенно перестало дрожать и трястись. Через десяток секунд у меня хватило смелости выглянуть из-за дерева. Кибер по-прежнему стоял в десятке шагов от нас, но метатель его смотрел в небо и крутился как взбесившийся. «Воробей», как ему и было приказано, не висел на одном месте неподвижной мишенью, а метался, то взмывая в небо, то на бреющем проносясь над обломками, покрывавшими землю. Ствол метателя старательно следовал этим эволюциям, но не успевал.

— За холм, — прошипел черно-желтый Чен. Мысль была более чем здравая. «Воробей» унесся за холм, и следом за ним покатили ракетчики. Едва рев двигателя стал глуше, мы с Ченом не сговариваясь медленно поднялись и, прислушиваясь к тому, что твориться за спиной, тихонько пошли к выходу. Страх внутри рвался наружу, торопил, но мы, непрерывно оглядываясь, медленно переставляли ноги, чтоб не тревожить пепел прошли к бреши в стене.

Даже со связанными руками разбойник выглядел опасным. Свет обрисовывал хищное лицо в шрамах, густые черные брови, злые глаза. Еще не смирившись с неволей, он вертел головой, явно умышляя сбежать из-под стражи. Только где уж… Хоть народу в лагере осталось не так много, а разбойника стерегли совсем тщанием. Как дорогого гостя. Эркмасс смотрел зло — понарассказали ему о разбойничьих делах. Щуря холодные глаза владетель Саара смотрел на пленника, шевеля пальцами. Эвин чувствовал, как прибывает в эркмассе злость.

— Ну, рассказывай.

Разбойник даже головы не повернул, упорно глядел в дальний угол, словно хотел проглядеть там дыру и сбежать. Эркмасс подошел и, взявшись за разбойничью челюсть, рывком повернул, чтоб посмотреть в глаза.

— Давай, давай… Нечего стесняться. Рассказывай давай, о чем с демонами договорился. Что тебе приказали, сколько заплатили…

Остановились мы только за вторым рядом деревьев. «Воробей» хаотично метался в небе над киберами, а те в два ствола полосовали небо, целя в беззащитную птицу. На экране моего планшета калейдоскопом менялись местами угольно-черная земля, голубое небо, серебристый блеск разбитого в катастрофе металла, сизая от опалившего его неземного огня колонна «Солнечной короны». Рассмотреть, правда, ничего толком нельзя было — киберы старались вовсю и «воробей» не столько показывал, что там есть, сколько уворачивался. Ну ничего. Потом рассмотрим покадрово, разберемся.

Я послал «воробья» вниз. Над самой землей он выровнялся, резко ушел в сторону, и, загораживаясь обломками металла, перемахнул через стену. Двигатели киберов обиженно взревели. Мне слышалось в этом звуке раздражение потерявшего добычу хищника. Они ревели, а меня, напротив переполнял восторг!

От радости, что все кончилось я даже приплясывать начал. Ай да невидимки! Ай да Адам Иванович!

Целые, не изувеченные, руки-ноги радовались вместе со мной — подергивались, словно в пляс просились. Я хотел разделить радость с товарищем, но его голова излучала совсем иные эмоции. На хмуром челе шефа застыло выражение мучительной озадаченности.

— Ты чего?

— Непонятно, — мрачно сказал Чен.

— Что?

— Ничего не понятно.

Уходить отсюда он, видимо, не собирался. Он смотрел на проход в стене, словно ждал нового появления ракетчиков.

— Во-первых, непонятно «Корона» это или нет. Во-вторых, непонятно откуда тут такие взялись? А в третьих… Почему они все-таки не вылезли? Неужели опять не сообразили? Про дураков за броней можешь мне не рассказывать. Не поверю.

Нет, не умел мой шеф жизни радоваться. Другой бы плясать начал, петь, коленца разные выкидывать, на руках бы походил, а у него скорбь по поводу непознаваемости мира. Я как мог мягко поправил его.

— Ты бы лучше вместо ворчания своего жизни бы порадовался. Целый идешь, думать можешь… Руками-ногами шевелишь без болезненных ощущений в конечностях… Это, что не повод для радости? Тем более мы победили.

— Победили? — Чен задумчиво удивился. — Скорее уж ничья….

— Ничего подобного, — возразил я. Радость во мне бурлила, пузырилась как шампанское. — Именно победили!

— Это как?

— Да очень просто. Они хотели нас убить? Хотели! Не вышло у них? Не вышло! Значит с поставленной задачей не справились… Следовательно….

— Следовательно? — задумчивым эхом откликнулся друг китаец.

— Следовательно наша взяла.

Он словно проснулся, вынырнул из задумчивости.

— Так ведь и мы не лучше. Зачем шли? Разобраться? И что мы там увидели? Поползали носом в пепле и всё…

— Наплевать.

Меня распирала радость.

— Радость оттого, что я жив у меня куда больше, чем огорчение оттого, что что-то там не разглядел… Честное слово!