Алексей Некрасов-Вебер - Аномальная зона

Вводная часть "лекции" закончилась вместе с первым бокалом пива. Следующий заказ Хрустов хотел сделать сам, но Семигорцев настоял на том, что сегодня он угощает. Пока он общался с девушкой за стойкой, Хрустов наугад раскрыл книгу. В глаза сразу бросилась диаграмма из стрелочек и кружочков, украшенная причудливыми фигурками в стиле страшных фантазий Босха и Гойя. Надписи в кружочках тоже давали пищу для воображения: "блуждающий ландшафт", "гипертрофированный социум", "мифологизация реальности", "спиральное искривление объема ноосферы".

Оторвавшись от страницы, Хрустов обнаружил, что бородач из-за соседнего столика стоит у него за спиной и тоже внимательно разглядывает книгу. Уличенный в любопытстве мужчина смущенно закашлялся и, сворачивая на ходу газету, быстро двинулся к выходу. В это время подошел Семигорцев. На его подносе, по соседству с кружкой пива скромно пристроилась маленькая чашка черного кофе.

-С некоторых пор больше одного бокала организм не принимает,– сообщил он с виноватой улыбкой – А по молодости я пиво очень уважал. В студенческие годы под воблу две-три кружки только так пролетали. А после стипендии обычно раков брали.

Прищурившись, он, наверное, представил веселый солнечный луч над краешком белоснежной пивной пены, дымящийся развал горячих раков и молодых загорелых парней в кепках и футболках. А разговор, от вкусовых пристрастий, плавно перетек к прежней теме. Теперь он уже касался эпохи близкой и не понаслышке знакомой.

…Конец семидесятых. Замкнутый благополучный мирок академгородка. Некий прообраз счастливого будущего. Где-то далеко в большом мире, выстраиваются очереди за дефицитом, как гигантские удавы ползут к Москве "колбасные" электрички. В торговых ПТУ и в "зоне" на первой отсидке набирает жизненный опыт будущая неофициальная элита страны. Но в тепличную атмосферу городка долетают только легкие сквознячки зарождающихся вихрей. Мир кажется устойчивым и нерушимым, как поросшая мхом скала. И эта скучная стабильность неизбежно раздражает бурлящий энтузиазм молодости.

Пока в интимном полумраке под шепот французских шансонье кружатся влюбленные парочки, на кухнях кипят споры. Вольнодумство в моде, благо, что на эшафот за него больше не отправляют. Кого-то же влечет состязание с еще не покоренной до конца природой. Будущие гении науки завсегдатаи на альпинистских базах Алтая и Кавказа. Их часто можно встретить на туристических тропах и байдарочных маршрутах. И под звездным небом в расколотой костром темноте старенькие гитары, надрываясь, бренчат про речные перекаты, таежные тропы и крепкую, как гранит, мужскую дружбу.

Семя упало на хорошо подготовленную почву. Статья Лентье оказалась в руках подающего большие надежды молодого ученого. В чем-то Александр Ланской походил на самого создателя модели. Он тоже авантюрист и романтик. Обнаружив, что одна из предсказанных аномалий должна появиться всего лишь в сотне километров от академгородка, он решает проверить гипотезу. В итоге на ближайшие майские праздники молодежная компания отправляется в многодневный турпоход. В существование аномалии никто, конечно, не верит, но ее призрак придает аромат тайны. А бездонная глубина майского неба и присутствие в команде представительниц лучшей половины человечества только усиливают романтический эффект путешествия.

Однако возвращение оказывается куда менее веселым. Товарищи по походу старательно избегают встречаться, словно стесняются друг друга. А потом начинаются и вовсе странные события. Сначала внезапно заболевает инициатор поиска аномалии. Официальная версия – нервный срыв, но по институту ползут слухи о шизофрении. Одна из походниц, молоденькая лаборантка, когда-то красневшая от фривольных анекдотов, вдруг ударяется в разврат, шокирующий даже людей далеко не пуританских взглядов. Другая участница похода, обаятельная и милая дама, в одночасье становиться законченной стервой, и даже самые преданные воздыхатели начинают избегать ее общества. С остальными вроде бы не происходит резких изменений, но разговоров о том злосчастном майском походе они избегают словно чумы. И только один человек пытается осмыслить, что же все-таки произошло.

В той первой экспедиции Семигорцев не заметил каких-либо сверх естественных явлений. Однако некоторые странности в поведении людей, мелкие нарушения законов физики, гнетущее ощущение зыбкости окружающего мира были им зафиксированы и скрупулезно описаны в дневнике. Самым странным оказалось поведение товарищей по походу после возвращения, и тогда он сделал вывод, в последствие не раз подтвердившийся:

"Аномалия воспринимается совершенно не однозначно. Одни и те же явления внутри этого пространства могут вызвать у разных людей совершенно разные ассоциации. И для многих пребывание в аномальной зоне просто опасно."

В следующий поход Семигорцев собирался пойти один, но неожиданно у него объявился сподвижник. Петр Сидорин в научном исследовательском институте был на особом положении. От талантливого механика и мастера "золотые руки" зависело проведение многих экспериментальных работ, но к "высокой" науке по складу ума и характера Сидорин не имел никакой склонности. Потому для многих он был человеком другой касты. В научных институтах, несмотря на знаки подчеркнутого уважения, на таких людей смотрели свысока. Обычно от этого развивается защитный комплекс, но Сидорин неизменно оставался человеком веселым и доброжелательным. А в первой экспедиции обнаружилось и еще одно ценное качество. Он, наверное, был единственным, на кого встреча с аномалией совершенно не подействовала. Правда, в ночь с первого на второе мая что-то померещилось. Но ведь всем известно, что по пьяному делу какие только чудеса не происходят!

Таким образом, в лице старшего техника Сидорина будущий председатель российского отделения клуба обрел себе надежного помощника, за психическое здоровье которого можно было не опасаться. С частотой предоставления очередного отпуска их дуэт начинает регулярные экспедиции по изучению зоны "Ланского". Так окрестили активно развивающуюся сибирскую аномалию. Под этим название она и войдет потом в картотеку международного клуба.

Несмотря на жгучее желание поделиться с человечеством результатами исследований, Семигорцев хорошо понимал, что этого делать пока не стоит, но по институту все равно ползли слухи о его чудачествах и даже психическом заболевании. Особо усердствовали в этой клевете бывшие товарищи по экспедиции. Однако, потом неожиданно появилась поддержка и весьма могущественная.

Вопреки бытовавшему мнению, сотрудника госбезопасности Семигорцев распознал с первого взгляда. Похожий на бойкого комсомольского вожака молодой человек подошел в коридоре и назвался представителем какой-то научной комиссии. Но почему-то сразу стало понятно, кто на самом деле заинтересовался его хобби. Они поговорили в институтской курилке, потом посидели в кафе, и достаточно легко пришли к согласию. Семигорцев обязался в полном объеме предоставлять "комиссии" материалы о своих исследованиях, получая в обмен всю необходимую помощь. С тех пор, словно по команде, замолчали язвительные языки. Начальство без звука выписывало командировки и предоставляло аппаратуру.