Александр Краснов - Разумная жизнь. Книга первая

ЖДК продолжал стремительно снижаться, оставляя за собой шлейф огня и дыма, как случайный метеорит, захваченный в плен гравитацией планеты. Сильный рев его двигателей нарушал вековую, безмолвную красоту Марса и разносился на многие сотни и тысячи километров. С каким-то неописуемым восторгом Катя смотрела в иллюминаторы и наблюдала как приближалась красноватая поверхность. Вот то, о чем она так долго мечтала. Вот то, к чему она столько стремилась. Победа была так близка. Очень близка. Осталось совсем чуть-чуть. Осталось совсем немного. Только бы все получилось. Только бы все прошло по плану.

«У нас получится. У нас все получится», – вертелись мысли в Катиной в голове, – «Все будет хорошо. Ипа справится. Она не может не справиться».

После длительного молчания, Ник посмотрел на высотомер, покосился на Катю, а затем громким голосом сказал, – Высота 10 тысяч метров.

Сзади раздался сильный хлопок и тут же резко наступила, как всем показалось, гробовая тишина.

– Отстрел задней ступени успешно выполнен, – произнес женским голосом ИИП, – начинаю мягкое планирование к точке приземления.

От резкой перемены, в ушах немного звенело и только нервное дыхание всех членов экипажа, пробивалось сквозь этот звон. Все молчали и каждый думал о чем-то своем, пытаясь хоть как-то угомонить свой страх, а уж тем более не показать его другим. Все ждали. Ждали…

– Высота 8 тысяч метров… 7 тысяч метров… – начал отсчет Ник, делая длинные паузы, – … 6 тысяч метров … 5 тысяч … 4 тысячи…

Катя смотрела на датчики, изредка, поглядывая в иллюминаторы, за стеклами которых, быстро приближаясь, мелькал красный пейзаж Марса. Внизу, с огромной скоростью, проносились горы, равнины, кратеры, овраги, а затем, с той же огромной скоростью, исчезали под полукруглой стенкой носа ЖДК.

– Скорость? – спросила Катя, посмотрев на Ника, и освободив свою руку от его захвата, аккуратно подергала ручку правого джойстика.

– 45 метров в секунду, – ответил тот, посмотрев на индикатор слева от себя, – Высота 2 тысячи метров.

Через несколько минут, с одного и другого бока ЖДК раздались два одновременных щелчка, а затем послышался неприятный скрежет, который через секунду стих.

– Сброс маневровых крыльев успешно выполнен, – равнодушно произнес электронный голос, – Выпускаю тормозной парашют.

Сверху раздался сильный хлопок и ЖДК резко дернулся.

В наушниках взвизгнул женский голос, потом еле слышно что-то забормотал по-японски.

– Господи помоги…, – тихо сказала Катя по-русски и вцепилась обеими руками в ручки полулежащего кресла, – Прошу тебя… Помоги…

– 800 метров, 600 метров, – продолжал считать Ник, следя за высотомером.

– Скорость? – спросила Катя.

– Падает, – ответил тот, посмотрев на индикатор скорости, затем вновь уставился на датчик высоты, – 400 метров, 300 метров, 250 метров, 200 метров, 150, 100… – а затем стиснув зубы, крикнул, – Ну давай же. Давай… Ну…

Сверху что-то клацнуло, и в это же время, снизу раздался громкий, мощный рокот. ЖДК вновь резко тряхануло.

– Тормозной парашют отцеплен, – все также равнодушно сказала Ипа, – произведен запуск реверсивных двигателей. Вывожу противоударные пружины.

Снизу зазвучал жужжащий звук.

– 50 метров, 40 метров… – голос Ника, как тикающий маятник, отсчитывал остатки расстояния до планеты, – 30 метров… 20…10…Всем приготовится к удару!

Катя задержала дыхание и сильно зажмурилась.

Удар был неслабый. Снизу раздался треск и скрежет, а затем наступила тишина, прерываемая, плавно угасающим рокотом двигателей. Время как будто застыло. Все, как будто, замерло, в ожидании непонятно чего. И вот наконец, через несколько минут, эту, казалось бы долгую тишину, перебиваемую частым и тяжелым дыханием в наушниках, нарушил испуганный, и в тоже время радостный голос Этьена, – Да. Да. Да. Твою же мать. Мы еще живы. Я люблю НАСА. Люблю. Люблю. Люблю, – и он хотел крикнуть еще что-то, но его перебил командный голос Нади, – Хватит вопить. Мы поняли, что ты жив, – затем сделав паузу, она обратилась к остальным членам экипажа, – Все целы? У всех все в порядке?

– В порядке! – тяжело дыша, отзывались мужские и женские голоса, – Все в порядке! Все в норме!

– Кэт, ты как? – услышала Катя в наушниках голос Ника и почувствовала, как его рука осторожно дотронулась до ее плеча, – Кэт не молчи. Ты в порядке?

– Да. Все хорошо, – ответила она открыв глаза и посмотрев на Ника, – Я просто… Я просто задумалась. Все хорошо.

– Никому не вставать. Всем сидеть на месте, – спокойно сказала Надя, – ждем отсчета ИИП.

Катя обвела взглядом приборную панель, и посмотрев на зеленые огоньки, довольно улыбнулась.

– Думаю с ЖДК все в порядке, – немного уверено сказала она, слегка покосившись на Ника, – Судя по индикаторам – все в норме.

– Ждем ИИП, – с твердостью в голосе повторила Надя, – Действуем по инструкции.

Катя послушно замолчала, и еще раз взглянув на панель, стала смотреть в иллюминаторы, пытаясь хоть что ни будь увидеть сквозь красно-ржавую пелену пыли, поднятой реверсивными двигателями. Эта пыль заволокла все, абсолютно все. Не было видно ничего, кроме полукруглого, выпуклого носа ЖДК. Казалось, что красно-розовый, непроглядный туман окутал собой всю планету, и этот туман не был похож на тот земной, который со временем постепенно исчезает, высвобождая то, что он поглотил. У Кати возникло чувство, что этот красно-розовый, ржавый туман не растворится никогда и что она не увидит ни марсианского неба, ни марсианского солнца, ни красивых марсианских пейзажей, о которых она так мечтала. Подумав о небе и о солнце, она неожиданно вспомнила Землю. Вдруг, картины прошлого побежали перед ее глазами: детство, юность, начало взрослой жизни, все плохие и хорошие переживания. Вся ее жизнь, мгновенно пролетела перед ее внутренним взором, оставляя на душе, нехороший осадок. Осадок, от которого, как казалось Кате, она уже давно избавилась. Под ложечкой у нее еле заметно засосало и сделалось немного страшно и тоскливо. Странное ощущение охватило ее. Ощущение знакомое, но давно забытое. А за ним, в душе появился непонятный ужас.

«Что со мной?» – подумала Катя, – «Что это? Тоска по Земле-матушке? А ведь я больше никогда не увижу Землю. Никогда. Может быть, в скором будущем, человечество достигнет таких высот, что сможет беспрепятственно летать на Марс и обратно, но меня, возможно уже не будет в живых. И почему я об этом не думала так, как сейчас, когда исправить уже ничего нельзя», – под ложечкой снова засосало, – «Никогда», – завертелось у нее в голове, – «Никогда не увижу Землю».

Пыль, за стеклами иллюминаторов, постепенно оседала и начинала медленно вырисовываться поверхность Марса. Катя вглядывалась, но отчетливо увидеть ничего не могла. И чем понятней становился пейзаж, тем больше отпускал ее необъяснимый страх, и тем радостнее и сильнее начинало стучать ее сердце. И чем ярче проступал ландшафт, тем бледнее становились мысли о Земле, и о пережитом прошлом, как будто они тоже опускались на поверхность и потихоньку покрывались толстым слоем марсианской пыли.