Александр Краснов - Разумная жизнь. Книга первая

Но красный луч, как будто не заметил подошвы ботинок, как и всех препятствий, встречающихся ему на пути. Он поднырнул под них, а затем, как ни в чем не бывало, продолжил свой путь и соединился с другим лучом.

– А сейчас наверное… – Шалыгин посмотрел на потолок, -…с верху вылезут турели, как в фантастических фильмах. А может еще и пол потом раздвинется и снизу медленно поднимется какой-нибудь вооружённый до зубов страшный робот, с мигающей лампочкой во лбу и жутким, механическим голосом, скажет: «Граница на замке. Враг не пройдет». Ну или что-то в этом роде.

Но ничего подобного не произошло. После того как, слабоосвещённое помещение было наглухо запечатано лазерной пленкой, спокойный голос Суханова произнес, – А теперь, Сергей Иванович, давайте введем вас в курс дела, – он перевел взгляд на профессора, – Вам слово, Борис Николаевич.

Брунин встал и два раза покашлял в кулак.

– Да вы не волнуйтесь, профессор, – сказал Суханов уверенным голосом, – Присядьте. Вы не на кафедре перед студентами.

– Нет спасибо, – ответил Брунин, – Мне так удобней. Я так привык.

Он еще раз прокашлялся, и наконец-то набравшись смелости, выговорил командным голосом, – Включить изображение.

Над столом появился широкий, белый луч, который немного порябив, превратился в медленно вращающуюся, объёмную голограмму. Сергей сразу догадался, что на ней изображении, но не был уверен на сто процентов. Перед ним крутился трех мерный чертеж устройства, похожего на две вытянутые кастрюли, которые соединялись между собой трубками, разных форм и размеров. В стенке одной из кастрюль торчал конусообразный патрубок, сужающийся в конце.

– Сопло, – подумал Сергей, – Скорее всего, это какой-то новый реактивный двигатель. Но почему такая секретность? Движок, как движок. Хотя я не особо в этом разбираюсь, но на многих подобных этому, мне приходилось полетать и даже один чуть не стоил мне жизни. Заглох, при выходе из штопора, падла, – искорка гнева и иронии пробежала по лицу Шалыгина, когда он смотрел на вращающуюся голограмму, – А ведь мне тогда досталось. Ох, как досталось от Ступина. Отказался выполнить приказ диспетчера: «Покинуть машину», а покинуть машину-это значит сдаться. Покинул машину-значит, ты трус. У летчика-испытателя есть правило: «Посадить самолет, во что быто ни стало. Попытаться посадить, несмотря ни на что. Иначе все было зря. Иначе все было напрасно и после тебя может погибнуть кто-то другой. Другой испытатель. А это значит, что ты подвел своего товарища. И не только его». Да и к тому же «птичку» стало жалко. Ведь она как живая. Для нас летчиков, они все как живые. Но многим этого не понять. Как не понять рождённому ползать того, кто рожден летать. Поэтому меня Стас и не понимает. И наверное не поймет никогда.

После разбора полета и оценки моих действий, начальство стало забывать об этом испытании. Ничего необычного. Просто один из будних дней летчика-испытателя. Просто повезло и все прошло удачно. Просто повезло… Так думали на верху, пока, неугомонный Палыч кой кому и кое где не объяснил, что я спас не только самолет, но и показал, что такое честь, достоинство и профессионализм летчика Российской авиации. Орден Мужества мне вручили потом, полгода спустя, а до этого, когда меня к себе вызвал Ступин, я почувствовал, что собирается буря. И я не ошибся. Тогда, первый раз в жизни я увидел Станислава Павловича в таком страшном бешенстве.

– Ты должен был катапультироваться, -орал он и мне показалось, что он вот-вот начнет рвать на себе волосы, – А ты все на удачу надеешься. Чекаловым себя возомнил? – Стас сузил глаза, – Тебе сколько лет? Тридцать с хвостиком. А ты ведешь себя, как ребенок. И не забывай… У тебя дочь есть. Ты о ней хоть подумал, когда геройствовал. А если бы ты не вышел из штопора? Если бы двигатель не завёлся?

– Но ведь завелся, – отвечал я, а самому действительно было стыдно. Как я в тот момент мог забыть об Анжеле. Не знаю. Может Стас прав и я как ребенок.

– Завелся, – кричал покрасневший Ступин, – Да это просто чудо какое-то, что он завёлся. Наверное, фея прилетела и махнула волшебной палочкой. А может ангелы, где-то там, сидя и болтая ножками на облаках, пожалели тебя? «Ну» – думают – «Давай поможем Сергею Ивановичу, а то рано ему еще к нам, на небушко-то… Да пойми ты, придурок. Рисковать незачем. Здесь тебе не война. Здесь тебе не Сирия. Понял?

– Понял, – отвечал я, чувствуя себя школьником из картины Решетникова «Опять двойка».

– Понял? – вопил Ступин, – Да ни хрена ты не понял.

Затем Станислав Павлович кричал еще что-то: о том, как я буду до конца своих дней подметать взлетную полосу, драить дула у таков и еще что-то в этом духе, а я стоял у него в кабинете и молча слушал, опустив глаза.

И вот наконец дождавшись, когда Стас выговорится и остынет, я посмотрел на него и по-простецки сказал, – Палыч, а давай выпьем.

Тот с начало послал меня к матери Бени, потом около минуты не культурно выражался в мою сторону, вспоминая отрывок из устава о соблюдении субординации между военнослужащими и офицерами, а затем махнув рукой, согласился.

Ох и нажрались мы с ним тогда…

– Сергей Иванович… – голос Брунина отвлек Шалыгина от нахлынувших воспоминаний. Он посмотрел на освещённого голограммой профессора и увидел, как у того странно горели глаза. Казалось, что Борис Николаевич гордился так, как будто сделал что-то грандиозно-выдающееся.

– … Сергей Иванович, перед вами реактивный двигатель нового поколения РД 510 м-ТЯ. Для того чтобы вам было понятно о че пойдет речь дальше, давайте немного окунемся в историю. Еще в двадцатом веке великие умы человечества заметили, что традиционные источники энергии радикально устарели. Они отрицательно влияют на окружающую среду, да и количество ресурсов тоже не вечно. Поэтому исследования, направленные на поиск новых источников энергии, ведутся очень давно. Еще в пятидесятых годах прошлого столетия, в СССР, была построена первая установка «Токамак», с целью достижения управляемого термоядерного синтеза. Спустя, почти 60 лет, в 2007 году, на юге Франции началось строительство экспериментального термоядерного реактора, или просто ИТЭР. Сергей Иванович, я не буду вам рассказывать, как происходит синтез в вакуумной камере и строение установки «Токамак», меня попросили объяснить все в вкратце, но замечу что для удержания плазмы внутри крио-камеры, необходимо очень сильное магнитное поле. Среди многих недостатков ИТЭР, именно этот является самым существенным, и в основном из-за него происходит срыв термоядерной реакции, что до сих пор не позволяет работать реактору без остановок. – Борис Николаевич замолчал, обвел сидящих взглядом, а затем с гордостью продолжил, – России, как участнику строительства ИТЭР, было предложено помочь в решении этой проблемы, и эта честь выпала нашему НИИ имени Константина Эдуардовича Циолковского. В 2032 году, благодаря нашим разработкам в области нано технологий, нам удалось создать электромагнитное поле огромной мощности, которому не требуется больших энергетических затрат для его формирования. После удачных испытаний и некоторых доработок, мы создали сферический прототип «Токамака», в котором продолжили эксперименты по увеличению мощности. Когда нам удалось достигнуть такой плотности поля, при которой оно не пропускает сквозь себя ни одну известную науке частицу, мы сделали сенсационное открытие, – Борис Николаевич выдержал паузу, – мы обнаружили существование некой субстанции, доселе неизвестной пока современной науке. У нас сложилось много теорий по этому поводу, но одна укоренилась полностью, – Брунин взглянул вверх так, как будто сверху на него смотрел сам Циолковский, и с неописуемым ликованием произнес, – Это эфир, господа, – он осмотрел сидящих, – Да. Да. Тот самый эфир, который присутствует везде во вселенной и даже сейчас в этом кабинете. Еще сам великий Ньютон, да и другие ученые с мировым именем, выдвигали гипотезы о его существовании, но доказать его присутствие, так и не смогли. Это тот самый мировой, невидимый газ, о котором писал Менделеев. Так же мы уверены, что это и есть, та самая темная материя, о которой так часто говорят астрофизики. Но об этом говорить пока еще рано. Тем более… – Брунин покосился на сидевшего справа Рыкова… – нам запретили делится этим открытием с мировым сообществом и совместно продолжать исследования. И я надеюсь, что это не на долго. Ну ладно… Не будем об этом, – профессор снова посмотрел на Шалыгина, – Так вот, Сергей Иванович, это еще не все. Увеличивая электромагнитное давление в сфере, нам удалось материализовать те частицы, из которых состоит эта субстанция. Это те самые частицы, благодаря которым появилось все вокруг. У них много названий. За многие десятилетия наука, в попытке понять, как возникла вселенная, давала этим частицам разные имена. Сергей Иванович, – Брунин остановился, задумался, а затем набрав воздуха в грудь продолжил, – я не буду перечислять все названия, но чтобы вам было понятней, выберу одно: «частица Бога». Я думаю этот термин говорит сам за себя. Продолжая опыты, мы открыли, что эфир состоит только из одной частицы, «частицы Бога», и в нем нет других частиц, как предполагают некоторые ученые…