Роман Литвинцев - Счастье народов

– Итак, ребята. Современный мир таит много опасностей. Эпидемии, война, террористы, мутанты, ниппонцы, регионалы, – все это страшно, но главная опасность это не та что мы видим явно, а та что скрыта, что угрожает нам не явно, а исподтишка. Все, что я перечислил есть лишь внешние проявления в материальном плане. Кто знает, какая это опасность? Ну же не вижу рук, смелее ребята, – в классе поднялась одна рука.

– Ну, что же, Надя ответь нам, скажи классу.

– Эта опасность, внутренний враг, оппозиция, троцкисты.

– Молодец Надя, садись. И так класс как нам сказала Савельева, и это совершенно верно, опасность это троцкисты. И не подумайте, что вся их опасность лишь в том, что их политические взгляды не совпадают с нашими, и они не любят Родину как мы. Напротив это меньшее из зол, троцкисты представляют угрозу не просто для политической системы, но и для основы основ, для всего рода человеческого. Человечество как вид стало жертвой преступного троцкизма, троцкизма как политического проявления дегенерации человеческого вида, всей европейской расы. То же самое относится и к знаниям в области высшей социологии (дегенерологии), однако дегенераты – более эффективны в разрушении стран, чем ядерное оружие. Они почти также эффективны (но одновременно и также опасны) как биологическое оружие. Поэтому они и ввергли мир в ядерный кошмар. Их мечта мировая революция, мировой хаос порабощение и вырождение народов в мерзких человекоподобных скотов, рабов для троцкистов. Такие планы вынашивал их вождь Лев Троцкий.

– А что такое дегенерат? – послышался вопрос из класса.

– Термин – дегенерат, чисто медицинский термин, если говорить проще то это вырожденец. Выродок. Дегенерация – есть неотъемлемая часть жизненного цикла. Рождение, юность, зрелость, старческий закат, смерть. На уровне индивидуального человека этот процесс хорошо знаком всем нам и его не нужно никому объяснять. Мы будем здесь говорить о дегенерации на уровне семьи, рода, нации.

Интересно как там Наденька? Не терпится с ней поговорить. Странно мне ее всегда не хватает, даже когда она рядом. До конца рабочего дня осталось каких-то пару часов. Пожалуй, сегодня не буду сидеть допоздна в кабинете, поеду сразу домой. Надо подготовиться, завтра вечером выезжать. Сидеть бы в уютном кабинете, а не мотаться по всяким помойкам. В прочем если б не новые обстоятельства. -Проект не терпит! – так кажется, сказал товарищ генерал.

– Проект не терпит, майор! Ты сам должен понимать, что любое промедление есть настоящая смерть для нас. Для всех нас. Для всего мира.

– Я понимаю товарищ генерал. Но у меня недостаточно информации, шестой отдел работает как проклятый в три смены, но результат, лишь крупицы, слухи, сплетни, бред сумасшедших.

– Никаких но! – генерал стекнул кулаком ао столу. – Владлен, не мне вас учить работать.

– Товарищ генерал, я понимаю. Я послал туда своего, человека, она хороший оперативник. Я боюсь у нее мало опыта, долго работала в кабинетах. Завтра, я поеду туда сам.

– Сам говоришь, ну-ну…

Не нравится мне это его «ну», – подумал Владлен.

– Ладно, дело твое. Лишь бы не мешало делу.– скрытый смысл, с явным намеком был в этих словах. – Когда едешь?

– Завтра вечером. Первым же поездом.

– Хорошо, приятной поездки.

Ага, как же, скорее ты, жирный боров подумал, – «Скатертью дорожка».

– Разрешите идти.

– Свободен. Как приедешь, с докладом сразу ко мне. Да и вот передай пожалуйста это, моему старому другу и боевому товарищу, он комендант в Кутомаре. – генерал передал Владлену красивую коробку. В коробку была упакована бутылка дорогого коньяка. – Спарапет восемьдесят девятого. Такого он там точно не найдет. – гордо произнес генерал.

Придя домой, Владлен сел в своем любимом кресло и включил телевизор. Он не любил яркого света, в небольшой его квартире, оформленной в японском стиле, стоял полумрак. Простота и строгость в сочетании с функциональностью, максимум свободного пространства, вот что нравилось Владлену. «Офицер ни когда не должен привыкать к роскоши», – эти слова отца Владлен запомнил на всю жизнь. И то верно, если завтра война, если завтра в поход.

За просмотром новостей или какого-нибудь фильма, с чашечкой чая в руке, Владлен обычно обдумывал важные вопросы. Не спеша, все в мыслях. Писать на бумаге, что-либо он не любил, а если и приходилось, то, как правило, после он сжигал написанное. Конечно, отчетов и прочей писанины по работе это не касалось, ну или почти не касалось.

– Завтра трудный день. Пожалуй, нужно утором, первым делом зайти в академию наук. С профессором Красинским я сегодня уже договорился, – думал вслух майор, прихлебывая чай. – Ладно, утро вечера мудренее. Нужно позвонить Наде. Предупредить о скором приезде. Пусть подготовит отчет.

Солнце поднялось уже высоко на сером осеннем небе. Пожухлая трава у подъезда была покрыта росой, веяло освежающей прохладой. Глубоко вздохнув Владлен направился к машине. Владлена сильно беспокоило, что поговорить с Надей вечером ему так и не удалось. В сети ее не было, а телефон не отвечал. Хотя, может, просто выключен? Позвонить я обещал только в четверг, то есть завтра.

Пока не буду об этом думать. На месте разберемся.

Под эти мысли Владлен доехал до академии наук.

Зайдя в двери научной конфедерации, Владлен сразу же наткнулся на охранника.

– Извините, товарищ майор. Ваш пропуск или служебное удостоверение. Хоть я и вижу, откуда вы, но все же порядок требует!

– Не извиняйся! Все правильно, – сказал Владлен и развернул перед охранником служебное удостоверение Департамента. – К Красинскому как пройти?

– По лестнице и налево, товарищ майор. Там на двери будет написано.

– Спасибо.

Встав перед белой дверью, Владлен прочитал черную обрамленную в позолоту табличку. Буквы тоже были позолочены. Надпись гласила: профессор Красинский. Регалий и прочей информации больше не было. Владлен же знал, какой умница этот профессор. Те, физические и метафизические дебри, в каких бродит это профессор, на всем земном шаре способны разуметь лишь от силы пара или тройка человек. Да и его заслуги, в бывшем Союзе не оспоримы. Лауреат Ленинской премии, и бог весть еще чего. Освежив в памяти имя, майор глубоко вдохнул, постучав в дверь, вошел.

Кабинет профессора представлял собой белую, некогда просторную комнату, сейчас заставленную всевозможными приборами, о назначении которых можно было лишь догадываться. На стенах висели непонятные схемы. Это скорее был не кабинет, а лаборатория. У окна, за столом сидел старичок в очках. Всклокоченная седая шевелюра, окладистая бородка клинышком, зеленый халат. Из-за этого, нужно сказать, он порядком походил на легендарного председателя Совмина Калинина. Он внимательно рассматривал что-то на мониторе. Казалось происходящее вокруг, его не касается.