Юрий Иовлев - Юлл

Первым его порывом было похоронить Турола, но потом он решил, что Туролу это уже не поможет, а он выиграет время, если не будет задерживаться. Лингрен поднялся во весь рост и, не таясь, бросился бежать из рощи. Он знал, что стрелять по нему сейчас не будут, бейлууны – охотники давали ему фору. На бегу Лингрен пытался вспомнить все правила Весёлой охоты. Сам он, естественно, в такой охоте ни разу не участвовал и только слышал от старших рассказы о ней. Больше всего о Весёлой охоте рассказывал Лед, он, насколько знал Лингрен, был единственным из флоотов, кому посчастливилось остаться после этой охоты в живых. Лед чудом ушёл от охотников, отделавшись простреленным плечом и разбитой кистью левой руки. Старшие рассказывали, что Весёлую охоту придумали боги, они называли её Божественная охота, и, по началу, она была привилегией самих богов. Боги охотились на всех муунян без исключения, любой мог стать их добычей, правда, правила Божественной охоты были иными. Потом, когда население планеты разделилось на тех, кто смирился с божественными законами и остался жить в городах, и тех, кто не захотел подчиняться этим законам, и убежал в горы и леса. Последних стали называть отщепенцами, или флоотами, и бейлуунам разрешили на них охотиться, как на диких зверей. Бейлууны, по аналогии с Божественной охотой, разработали свои правила Весёлой охоты, и с тех пор периодически проводят её, когда встречают где-либо отщепенцев, или обнаруживают их лагерь. Лингрен знал об одной такой охоте, которую устроили несколько отрядов бейлуунов на флаерах. Тогда из тех, кто был в этом лагере живыми никто не ушёл. Бейлууны не щадили никого, ни детей, ни стариков, ни женщин, убивая всех подряд. Но убивали они не просто так, а загоняли свои жертвы, издеваясь над ними, с весёлыми шутками, криками и смехом. Лингрен, вместе с отрядом разведчиков, побывал в этом лагере вскоре после разгрома и до сих пор не может забыть страшного зрелища растерзанных, расстрелянных и изувеченных людей.

– «Так», – подумал Лингрен на бегу, стараясь как можно дальше удалиться от бейлуунов, – «что я точно знаю? Охотники дадут мне небольшую фору, примерно, в полчаса. Они не будут пользоваться передатчиками, чтобы вызвать подмогу, они не будут использовать транспортные средства, пополнять запасы пищи, кроме тех, которые у них есть с собой, и они будут преследовать меня, пока не убьют, или ранят и захватят в плен. Но, если меня схватят, то всё-равно убьют после пыток и издевательств. Единственная моя надежда – если бейлууны потеряют мой след, или я каким-то образом я сам расправлюсь с ними. Весьма призрачные шансы. Таковы законы Весёлой охоты для бейлуунов, мне же предоставляется полная свобода действий, но, в отличие от бейлуунов, я не имею права использовать против них огнестрельное оружие. Если я нарушу этот запрет, они вызовут по рации силы безопасности бейлуунов, и тогда мне придётся иметь дело с технически оснащёнными профессиональными убийцами, использующими скоростные вездеходы, флаеры и электрические ружья. Ясное дело, что против них у меня нет ни малейшего шанса».

Спасаясь от преследователей, Лингрен вбежал в небольшой лес. Солнце уже клонилось к закату и тени от деревьев создавали небольшой полумрак. Он в изнеможении упал на мягкую траву около небольшого деревца, тяжело дыша. Полежав немного и отдышавшись, он заставил себя подняться на ноги, зашёл поглубже в лес, нашёл поваленное дерево и удобно устроившись на почти горизонтально лежащем стволе, достал из заплечного мешка жалкие остатки сушёного мяса и фруктов. Немного подкрепившись и отдохнув, Лингрен поднялся и быстрым шагом двинулся дальше, углубляясь в лес. Почва под ногами стала пружинить, а следы наполняться водой.

– «Так», – подумал Лингрен, – значит впереди озеро или болото».

Он нашёл сухую короткую палку, потыкал ею в почву и убедился, что почва стала мягкой.

– «Значит, здесь должны расти падучие деревья», – размышлял он, внимательно оглядывая окрестности, – а, если, я найду такое дерево, то из него может получиться неплохая ловушка».

Минут десять он потратил на поиски падучего дерева, исследуя окрестности, и, наконец, нашёл то, что искал. Дерево было высоким и мощным, наверное, ему было больше десяти лет. Лингрен сильно оттолкнулся левой ногой и, совершив длинный прыжок, приземлился прямо на корне дерева, выступающем из почвы. Он вынул свой верный кугуот и стал осторожно подкапывать корень, перерезая мелкие отростки, уходящие глубоко в почву, стараясь оставить как можно меньше следов. Вскоре, после упорной интенсивной работы, все отростки были оборваны, и Лингрен, утерев пот с лица, несколько раз глубоко всадил кугуот под основание толстого корня. Из глубины нанесённых ран, тонкими струйками побежал сок, тут же впитывающийся в немного взрыхлённую под корнем землю. Эту землю Лингрен взрыхлил заранее, как раз для того, чтобы со стороны заметить повреждения корня и интенсивное вытекание сока, было бы не просто. Он удовлетворённо осмотрел свою работу, мягко отпрыгнул назад к своим следам, ещё раз убедился, в том, что со стороны заметить что-либо затруднительно, и двинулся дальше. Лингрен прошёлся в полуметре от слегка наклонённого в эту сторону падучего дерева и, выбрав низкорослый, но очень толстый лонон с густой и широкой кроной, спрятался в широкой развилке ветвей. Он решил отдохнуть и посмотреть на то, как сработает его ловушка. Лонон находился в сотне шагов от заготовленной ловушки, которая достаточно хорошо просматривалась сквозь листву. На раскидистых ветвях лонона росли прекрасные сочные и очень вкусные плоды шакваари, которыми можно было одновременно утолить голод и жажду. Расчёт Лингрена был прост, охотники, идя по его следам, неизбежно должны будут пройти под падучим деревом. Минут за двадцать сок из дерева вытечет, и начнётся быстрое увядание, которое станет заметно, примерно, через час. Вот в этом-то интервале от двадцати минут, до часа и должны были по прикидкам Лингрена появиться охотники. У падучего дерева быстрее всего увядает корневая система, находящаяся под землёй, дерево становится очень неустойчивым, и достаточно лёгкого нажима на почву вблизи дерева, как оно падает. Веса человека на такой мягкой и податливой почве вполне достаточно, а так как Лингрен прошёл под деревом с той стороны, где оно немного наклонено, то оно неминуемо упадёт на того, кто пойдёт по его следам. Масса же падучего дерева такова, что и хуноосу несдобровать, если дерево рухнет ему на спину или на голову.

Лингрен уютно устроился в густых ветвях лонона и отдыхал, поедая спелые и сочные плоды. Со своего наблюдательного пункта ему хорошо была видна приготовленная ловушка. Прошло около получаса, потом ещё минут десять, но всё было тихо. Лингрен уже начал было волноваться, но в этот момент кусты раздвинулись и показались бейлууны. Они шли по его следам, внимательно разглядывая почву, на расстоянии восьми шагов друг за другом. Невысокий плечистый охотник, которого Лингрен про себя назвал Коротышкой, шёл впереди, крепко держа ружьё в руках, и внимательно изучая следы. Сзади него шествовал второй, которого Лингрен окрестил Верзилой. Верзила зорко оглядывал окрестности, готовый стрелять на каждый подозрительный шорох. Охотники подошли к падучему дереву и остановились. Коротышка присел на корточки и стал внимательно разглядывать почву примерно в том месте, откуда Лингрен прыгнул на корень дерева. У Лингрена упало сердце.