Сергей Куликов - Пленник времени

– Давайте выпьем за то, чтоб наша дружба никогда не прекращалась, несмотря на время и долгие разлуки! Чтоб мы всегда помнили друг о друге и в трудную минуту могли прийти на помощь! Что бы в памяти нашей оставались только светлые и приятные воспоминания! Короче, за дружбу на долгие, долгие годы! – Симаков встал, чокнулся бокалом с женой, Генкой и маленькими глоточками стал пить коньяк. Генка последовал его примеру, а Зинаида Владимировна отпила немного шампанского.

– Я не могу сразу выпить так много шампанского, слишком газа много, – сказала Зинаида Владимировна, когда на неё укоризненно посмотрел Симаков, – я не ставлю бокал на стол, сейчас допью!

– Конечно, допьёшь, я не сомневаюсь, – улыбнулся Симаков, – я тебе ещё налью. Вся бутылка в твоём распоряжении, а мы с Генкой коньячку выпьем.

– Слушай, Васильич, а откуда у тебя такой коньяк? Я в наших магазинах такого коньяка никогда не видел, – заинтересовался бутылкой Генка.

– А в наших магазинах его и не продают. Это я в «Берёзке» на чеки Внешпосылторга приобрёл пару бутылок в Москве, – ответил Симаков, – скоро и ты сможешь также отовариваться. Кстати, Зина, я Генке пару сотен чеков дам, пусть что-нибудь в дорогу себе купит.

– Что ты спрашиваешь? Дай, конечно, не возражаю, – поддержала мужа Зинаида Владимировна.

– Да ну, зачем они мне? – начал отнекиваться Генка, – чего мне с ними перед отъездом делать? Есть у меня деньги, а заграницу всё равно больше тридцати рублей не дадут провезти. Придётся остатки денег в Москве на сберкнижку класть.

– Ты деньги советские можешь и положить, если у тебя будут оставаться, а на чеки купишь, хотя бы обувь и джинсы, да куртки в «Берёзке» продаются неплохие. Бери, бери, там в магазине много чего можно купить, не пожалеешь, – и Симаков протянул Генке пару сотенных купюр.

– Неудобно мне как-то, я же сам скоро заработаю, и будут у меня эти самые чеки, – начал мяться Кулаков.

– Заработать то ты заработаешь, а вот тратить их будешь ещё не скоро. Пока это ты в Союз вернёшься не меньше года пройдёт. Так что, бери и не возражай! Считай, что это наш подарок тебе перед отъездом, – и Симаков засунул купюры в карман Генкиной рубашки, – Будешь лететь в отпуск через Москву, пару бутылок французского коньяка прихватишь.

– Ладно, договорились, Васильич, обязательно прихвачу. Мне и самому такой коньяк понравился, лучше даже, чем армянский, – и Генка вновь поднял наполненную коньячную рюмку.

Когда бутылки с коньяком и шампанским опустели, Кулаков засобирался. Утром следующего дня у него был самолёт на Москву. Тепло распрощавшись с Симаковыми, Кулаков пообещал, что сразу после того как устроится в Афганистане, обязательно напишет и сообщит свой адрес. Обнявшись на прощанье, Генка вышел в тёплую ночь города. Никто не мог предположить, что друзья расстаются очень и очень надолго. Они надеялись увидеться через год, когда Генка приедет в отпуск, но обстоятельства сложились так, что в эту ночь они расстались больше чем на четверть века. Генка взял такси и уже через полчаса был в своей квартире, в которой ему предстояло провести последнюю ночь перед поездкой.

Оба заметно постарели, но всё равно они узнали друг друга с первого взгляда. Симаков заметно поправился. От когда-то пышной шевелюры остались лишь воспоминания. Однако это не портило его внешний вид и для своих лет он выглядел достаточно хорошо. Генри Кулен, он же Геннадий Петрович Кулаков, остался в своей прежней комплекции, размер костюма за последние тридцать лет он так и не сменил.

– Генка! Так и инфаркт получить можно! – почти прокричал Симаков.

– Привет Анатолий Васильевич! Что, не ждал? А я вот, собственной персоной из небытия и выплыл, – шутливо сказал Генка.

– Ах ты, чёрт! – и Симаков, не дожидаясь, когда Генка поднимется на площадку, по-молодецки сбежал навстречу Кулакову и крепко обнял его прямо на лестнице.

– Здорово, Васильич, здорово! Вот я и вернулся из командировки. А ты, небось, и не ждал? Я же тебе сказал, что обязательно вернусь, – не выпуская из объятий Симакова говорил Генка, – и я здесь!

– Я не верю, что это ты, совсем не верю! Это же надо, столько лет никаких весточек и вдруг… – бормотал ошарашенный Симаков, – пошли в квартиру, хватит на лестнице обниматься, пошли!

– Пойдём-пойдём, Васильич, я этой встречи ждал много лет, – и обнимая друг друга за плечи, оба стали подниматься по лестнице.

– А ко мне сейчас ещё должен какой-то сотрудник Колумбийского Университета приехать, о чём-то поговорить. Хотя я никогда и никаких связей с этим университетом не имел. Попрошу его перенести встречу на другое время, – растеряно начал говорить Симаков.

– Не надо ничего переносить, Генри Кулен – это я. И сотрудник – это я, и о встрече с тобой просил тоже я. Так что успокойся и пойдём, поболтаем немного, – успокоил Симакова Генка.

– А почему немного? Столько лет не виделись и только лишь немного поболтать? Нет, так не пойдёт! Будем болтать много и долго! И никаких возражений! А кстати, пару бутылок коньяка привёз? – уже с шутливой интонацией спросил Симаков.

– Конечно-конечно, но выпить их сегодня у нас не получится. Безусловно, мы с тобой опрокинем за встречу, но только не очень много. Почему? Я тебе объясню, и ты меня поймёшь, – заходя в двери квартиры сказал Кулаков.

– Попробую понять, хотя ничего не понимаю… Главное – ты жив и вернулся, а всё остальное – ерунда! Как-нибудь разберёмся, – всё также растеряно бормотал Симаков, усаживая Генку поудобнее в кресле и доставая рюмки для коньяка, – сегодня пьём мой коньяк, твой прибережём, когда Зина прилетит, – и Симаков взял протянутые Кулаковым две небольшие картонные упаковки с бутылками коньяка.

– А где Зинаида Владимировна? – огорчённо спросил Кулаков.

– В Москве она сейчас, с правнуком нянчится. Сын Егор дедом уже стал, но в данный момент он заграницей, торгпредом в Кении работает, а наша внучка, Даша, со своим мужем в отпуск к ним полетели на месяц, через недельку возвращаются. А маленького Генку оставили с Зиной, ему-то всего ещё два года – ответил Симаков, разливая свой коньяк по рюмкам.

– Как ты говоришь, твоего правнука зовут? – спросил Кулаков.

– Генка, а как же ещё? Внуков у нас не было, только внучка, а вот правнука твоим именем назвали. Жена Егора, невестка наша, против этого была. Говорит, ни к чему называть в честь погибших, хоть и друзей, несчастливая жизнь у него потом сложится. На что я категорически возразил, что тебя никто мёртвым не видел, а потому считаю тебя живым, ты рано или поздно объявишься. Как видишь, я прав оказался. Значит, у маленького Генки будет счастливая судьба! Давай выпьем за Генок, за тебя, в первую очередь, и за нашего маленького, – предложил тост Симаков.