Геннадий Шапиро - Страдательный залог

– Вопрос из серии «почему на женские попы смотреть приятней, чем на мужские лица».

– Фу, господа! Моветон! Я думаю, наша очаровательная муза имеет ввиду кличку «оценщица». Для интеллигента, «чей родной язык – русский» 3 3 Иосиф Бродский. Из Нобелевской речи. , слишком прозрачная аналогия: оценщица – процентщица…

– Вот об этом я и говорю. И я не старуха, да и вы, господа, не Достоевские!

– Спасибо за напоминание. Нет, правда. Однако, милая леди, Вам пора – ваш мир стремительно меняет очертания

И все уже давно не то, чем кажется.

В строке прокрустовой удобно ль СЛОВУ ляжется?

Благая ль весть – твое напоминание?

Пора, Ребекка, пора. Там без тебя неуютно и холодно. Твой мир, как и наш, не терпит пустот. Не забывай нас. Б-г даст, свидимся…

– «Отец истории» Геродот сильно преувеличил мои скромные способности, считая, что я могу заработать ЭТИМ на строительство Великой Пирамиды. К тому же, он перепутал меня с дочерью первой жены фараона. Пирамиды к тому времени существовали уже тысячи лет и не имели никакого отношения к погребению. Дело в том, что пирамиды – это, по-вашему, энергетические установки, но имеющие дело с энергией совершенно особого рода. В первом приближении, ее можно назвать ЖИЗНЕННОЙ. Хеопс был одержим их ТАЙНОЙ. В цивилизации культа смерти, ее правители были одержимы жаждой ВЕЧНОЙ жизни. Эта одержимость, действительно, требовала денег – она была, как наркотик, одурманивающий сознание. Евнух, владевший «заведением», куда послал меня мой царственный супруг, не рискнул задействовать его любимую жену непосредственно в «технологическом процессе», но использовал это как гениальный «PR-ход», столь эффективный, что слава о нем, через две тысячи лет, дошла до Геродота. И более того, действительно помогла Хеопсу проникнуть в самую величественную из пирамид, обнаружив там две камеры, которые он решил использовать как погребальные: «Принадлежащий Тростнику и Пчеле, Великий Повелитель Обоих Миров, Верхнего и Нижнего Египта» был уверен, что если мы будем погребены в этих камерах, то немедленно воскреснем к ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ. Самое удивительное, что со мной именно так и произошло. Его же тело, а точнее – мумия, просто превратилось в прах. Разница, видимо в том, что я умерла НЕ естественной смертью – на момент погребения мне было двадцать три года. Через семь дней я очнулась в своем склепе. Нужно ли говорить, какой это был шок, но кроме того, я считала себя «грязной», отверженной даже смертью. Выбравшись из пирамиды, я сторонилась людей. В какой-то момент я решила пойти в пустыню, в надежде, что смерть все же сжалится надо мной. Меня подобрал жрец-отшельник. Выслушав мою историю, он ей поверил и, более того, сказал, что я НЕ ЕДИНСТВЕННАЯ. Он же научил меня пользоваться моим новым СОСТОЯНИЕМ: дело в том, что с тех пор, каждые двадцать три года, в день моего захоронения, я впадаю в кому, продолжающуюся семь дней. Очнувшись, я очень смутно помню события, предшествовавшие очередной инициализации, или, по-вашему, «перезагрузке». Зато отчетливо помню свою первую «инкарнацию», жизнь во дворце Хеопса. Я – как древний манускрипт, прошедший через множество эпох: кто-то пытался писать на полях, кто-то – на обратной стороне. Эти записи отрывочны, невнятны, иногда почти затерты. Четким остается лишь первоначальный текст. Но то, что не помнит сознание, «помнит» тело: видимо, какое-то время я провела в средневековой «психушке» – я абсолютно невосприимчива к нейролептикам, как растительным, так и синтетическим и вообще – к ядам; горела, как ведьма, с тех пор огонь не только не причиняет мне боли, но даже не оставляет следов. Вообще, средневековье очень многому меня «научило». А главное – свойству крови и не той, которая в жилах, а той, которая «из жил». Пролитая кровь – главная составляющая, практически, любого сакрального обряда, какую бы религию он ни воплощал. Иудаизм, его «базовая» составляющая – Ветхий Завет, первым ограничил этот поток кровью животных: заповедь «не убий» – универсальна. Это означает, что кровь – не просто «биохимическая жидкость», она – носитель той самой ЖИЗНЕННОЙ или АСТРАЛЬНОЙ энергии. Неудивительно, поэтому, что Пирамида изменила мою кровь, что-то структурное, базовое. Попав на какую-либо поверхность, она моментально «впитывается», становясь частью объекта, но и делая объект МОЕЙ частью. Я могу его ЧУВСТВОВАТЬ: местоположение, состояние. И это не просто «GPS-маркер»: если объект статичен, это не причиняет больших неудобств, но если он приходит в движение или разрушается, ощущения могут быть весьма болезненными. Инициация Ока Мира во дворце Дхритараштры, активировало наше (да это не «штучное изделие»). Так мы узнали о вас и, как выяснилось, не мы одни. Собственно, этого следовало ожидать – поэтому я и полетела в Дели: если не оградить, то, хотя-бы, предупредить. Однако, человек, который «вел» вас в аэропорту, оказался совсем не так безобиден, как можно было подумать – он попытался меня убить. Не слишком изобретательно – игла с очень сильным нейролептиком, замаскированная под перстень. Почувствовав укол на тыльной стороне ладони, я дернула рукой так, чтобы образовалась царапина и успела «мазнуть» выступившей кровью его по лицу. Помню, как он демонстративно-участливо улыбнулся, будто человек, знающий нечто, недоступное мне. А потом удивился, когда, попытавшись вытереть кровь, обнаружил, что носовой платок сухой. В конце концов, его убил яд, предназначенный для меня, поэтому никаких угрызений совести я не испытываю. Ликвидировав, таким образом, непосредственную угрозу, я решила, что следовать за вами дальше небезопасно, не только для меня, но и для вас. Той же кровью я пометила край твоей – Ребекка посмотрела на Йорама – одежды. Так я смогла проследить вас здесь, в Брюсселе, но поняв, что за мной следят, не стала входить в контакт. Остальное вы знаете.

– Кто же нас преследует? – После некоторой паузы спросил Вадим.

– Именно это нам и предстоит выяснить. – Хозяин дома обвел всех своим внимательным, «фирменным», взглядом. – Разрушение Второго Иерусалимского Храма выбросило в мир, совершенно к этому не готовый, совокупность ПРЕДМЕТОВ, артефактов огромной мистической силы. Это вызвало настоящий «пассионарный» хаос: заключенной в них пассионарной энергии оказалось достаточно для возникновения многочисленных тайных «братств», а мистические свойства давали иллюзию обладания ВЫСШЕЙ СИЛОЙ или ВЫСШИМ ЗНАНИЕМ. Тамплиеры и, наследовавшие им, масоны – лишь самые известные и самые одиозные из этих сообществ, но были и другие. Причем, не только другие сообщества, но и другие ПРЕДМЕТЫ. Сейчас уже трудно достоверно понять, что было в начале, «яйцо или курица»: то ли артефакты Второго Храма породили тотальную охоту за материальными воплощениями мистических сил, что привело к обнаружению предметов, более древних, чем наша цивилизация; то ли ХРАНИТЕЛИ ДРЕВНЕГО ЗНАНИЯ начали охоту за новыми артефактами, чем, невольно, обнаружили самих себя и некоторые из своих секретов. Да оно и неважно. Обнаруженный вами пирамидон относится именно к этой, более древней, категории. У кого-нибудь есть доллар, – вдруг спросил он – не держу при себе мелочи.