Александр Лукьянов - Чёрная пешка

Первым слабым прикосновением к Смыслу был завтрак на следующее после прибытия утро. Сидевший рядом с Луниным хонтиец брезгливо отодвинул от себя алюминиевую тарелку с тушеными водорослями и ломтем вареной рыбы.

-Смердит? -ухмыльнулся раздатчик пищи с сиреневой нашивкой на спине. -Точно, подванивает солидно. Зато когда съешь - покажется мало. Что, вообще трескать не собираешься? Тогда, дурачок, запомни: хочешь сдохнуть, или попасть в "зеленые" (а это одно и то же), тогда можешь не жрать. Отдай порцию умному, ему нужнее. Но если ты решил выйти отсюда островитянином, то вколоти в башку два правила: лопай все съедобное, даже через силу, а еще обязательно учи эм-до и читай на нем, все, что можно прочесть.

Раздатчик плюхнул каждому на тарелку по буро-зеленому кому, вернулся к хонтийцу и продолжил:

-Ты думаешь, что над тобой издеваются? Только я, худо ли бедно - химик по образованию, вот что тебе скажу. В этой вонючей траве такой запас витаминов и микроэлементов, какой нам на Материке и не снился. Да еще, вдобавок, вещества, вымывающие из организмов всякую ядовитую и радиоактивную дрянь. А в рыбе белков, жиров и углеводов больше, чем тебе требуется по дневной норме. У них все просчитано! Так что порция кажется маленькой только с непривычки...

Он заметил входящего в столовую офицера, тут же замолчал и принялся проворно раскладывать маленькие прямоугольнички черного липкого хлеба.

Вот оно, понял Лунин. Первая разгадка! Тут можно подцепить ниточку, в плотной ткани Смысла. А ведь и впрямь - "Возрождение"! Тут не только обучают "ха-сиреневых" островным диалектам, тут еще прививают мышление островитянина! Только, чтобы записать на листе бумаги, надо сначала соскоблить уже написанное. Tabula rasa. Совершенно необходимо вычистить из психики заключенных все лишнее. А что, к примеру, опустошает сознание лучше, чем чувство отвращения к плохой еде и неистовые мечты о "настоящей" пище? Всеслав едва заметно улыбнулся, глядя на содержимое тарелки. "С почином, прогрессор!" - иронически поздравил он себя и съел зелено-бурую массу до последней крошки.

Карантинный лагерь "Возрождение" изобилует орудиями унижений, пытки и смерти, погибнуть здесь легче легкого, но нелепо было бы представлять его примитивной фабрикой смерти. Привозить за тридевять морей тысячи пленных для умерщвления?! Нет, нет! Задачей "Возрождения" не могло быть физическое уничтожение ни потенциальных рабов, ни возможных граждан. Но вот поставить целью превращение разношерстной массы заключенных в нечто целостное и монолитное... Пожалуй, догадка правильна. Именно так и должен действовать карантин.

Всё начиналось уже в трюмах барж-субмарин. Вообще говоря, перевозка как будущих рабов, так и потенциальных граждан была бы более рентабельной, если бы использовали обычные надводные корабли. Но жуткая обстановка трюмов была идеально приспособлена для того, чтобы сломить будущих заключенных. Пленники выходили из чрева баржи физически истощенными от издевательств, голода, жажды, нехватки кислорода, бессонницы, психологически опустошенными чувством безысходности. Затем по психике заключенных наносился еще один удар: оказывалось, что среди узников лагеря нет равенства.

"Дзэ-зеленые" проводили вне помещений (крыша навеса не в счет) круглые сутки, день за днем. Условия жизни, пища и одежда ставили узников на грань выживания. Живя впроголодь, они были обязаны выполнять изнурительные трудовые задания. "Возрождение" было должно подготовить "зеленых" к новому отношению к труду. Им предстояло в дальнейшем стать рабами, труд которых будет для них принудительным и бесцельным, надоедливым и однообразным, не вознаграждаемым. Каждая секунда их лагерного бытия была отслежена и регламентирована. "Возрождение" разрушало личность будущих рабов и обращало их в покорную, легко манипулируемую массу, неспособную ни на индивидуальное, ни на групповое сопротивление. Вдобавок, "Возрождение", используя "зеленых" как устрашающий пример, еще и терроризировало "ха-сиреневых". Именно поэтому "дзэ-зеленых" подвергали издевательствам на глазах "ха-сиреневых", часами заставляли маршировать или стоять на коленях. Стража заставляла "дзэ-зелёных" грязно ругать друг друга и плевать в лицо. За отказ подчиниться наказывали смертью на месте. Издевательства, не теряя своей унижающей силы, становились все менее и менее жестокими пропорционально тому, как "зеленые" теряли волю и безропотно подчинялись любому приказу стражи, даже самому нелепому.

И это действовало! Почти все "сиреневые" испытывали отвращение к "зеленым" и ужас перед перспективой превратиться во что-то подобное, опуститься до нечеловеческого состояния. Им делалось легче, если удавалось убедить, себя, что они - элита, ни в коем случае не имеющая права столь низко пасть. Перспектива стать гражданином Островной империи для них оказывалась в немалой степени зависящей от того, в какой степени они приобретут и сохранят бесчувственность. Мало того - "сиреневые " не только презирали "зеленых", но и скрыто ненавидели, поскольку боялись стать такими же. Но остатки "материковой" морали продолжали сопротивляться, оттого-то "сиреневые" искали и находили "аргументированные" причины для того, чтобы отстраниться от "зеленых".

На третий день пребывания в "Возрождении" Всеслав обратил внимание на еще одну ненормальность. Заключенных внезапно поражали необъяснимые приступы безудержной болтливости. Лунин заметил также, что неизменными темами разговоров старожилов - "сиреневых" были одни и те же: чем кормили в столовой, что едят и пьют "океанские змеи", что можно приготовить из различных продуктов и прочее. (Для "зеленых" же механизм промывания мозгов был проще: вместо кажущегося голода - реальный). "Сиреневые" обсуждали рецепты кухни своих стран, обещали устроить роскошный обед, когда по получении гражданства один пригласит другого в гости. Кроме того, общее настроение после быстро вспыхивавших и так же резко обрывавшихся разговоров ухудшалось: ничего хорошего пока не произошло. "Сиреневые" оказывались в более подавленном состоянии, чем они были до этого. И вот "сиреневым" уже ничего не нужно кроме как наполнить желудок и урвать хотя бы десяток минут для дремоты. Всё свелось к одной мысли: пережить сегодняшний день. Когда вечерами голодных, измученных и усталых "сиреневых", пригоняли с работ в барак, они, словно заведенные, бормотали: "Ну вот, еще день пережили". Как-то Всеслав, вступив в подобную беседу, иронически привел три "закона Мэрфи":

-Когда дела идут хорошо, они пойдут плохо. Когда дела идут плохо, они пойдут ещё хуже. Если все хорошо и если ситуация улучшается, значит что-то не так и вы чего-то не заметили.