Александр Лукьянов - Чёрная пешка

Пан Паулюс: -А вот мне кажется, что сон - это как бы темная и глубокая вода. Она уносит все, о чем мы не знаем и не должны знать. Странный осадок печали, который образуется в нас, вымывается и уплывает в это безбрежное море подсознания. Наши дурные и трусливые поступки, все наши обыденные и постыдные грехи, унижающие нас глупости и неудачи, секунды лжи и нелюбви, все то, в чем провинились мы, и то, в чем другие виноваты перед нами, - все это тихонько утекает куда-то за пределы сознания. Сон безгранично милосерден: он прощает нас и виновных перед нами.

-Ах, до чего же вы всегда много и, самое главное, убедительно говорите. И до чего же правильно поступаете. - негромко сказал Всеслав, глядя на переплеты. - И как безоглядно вам верят наивные мальчики и девочки и как хотят подражать.

Голоса настороженно затихли.

-А потом дети вырастают, и к некоторым приходит Большое Понимание. То самое, после которого жить не хочется. Только вот приходит Понимание, как это произошло со мной, не благодаря вашим словам и поступкам. И даже не вопреки. Скорее, помимо вас. Так что не обольщайтесь, нет у меня никаких злых или благодарных речей для вас - вольных, либо невольных лжецов. - Всеслав качнул головой, Мишка, пыхтя, тоже, - Точнее было бы сказать, что вы мне безразличны теперь. "А что нам его безразличие, его не будет, а мы останемся!" -подумали вы сейчас.

Пан Паулюс собрался возмутиться, но Всеслав жестом попросил его помолчать:

-Нет-нет, если и не высказались вслух, то, во всяком случае, внутренне глубоко убеждены в этом, о, бессмертные жители вечной страны. Я мог бы поспорить и доказать, что, когда не будет меня, не станет и вас, но нет никакого желания спорить. Хотелось бы лишь, чтобы вы поняли - вас уже не стало, когда вы и ваши слова перестали отзываться во мне. Так-то вот... Пойдем, Миша?

Медвежонок снова кивнул с готовностью. Они покинули сухо затихший читальный зал. На ступеньках остановились и невольно зажмурились от весело брызнувшего в глаза света чистого утреннего солнышка...

-Ну видите же, что человек спит, нет, обязательно надо так лампу повернуть, чтобы в глаза сверкнуло. - простонал Крот, потягиваясь и зевая. -Изверги! Мучители! Палачи! Злодеи! Живодеры!

-Дык ведь все рано пора вставать. - фыркнул дневальный солдат, драивший мыльной тряпкой серый пол. - Что-то заспались вы сегодня, господин Крот! Даже "подъема" не слышали. На вас не похоже.

Крот повозился на узкой откидной полке, подминая под щеку жесткую подушку: - Заспишься тут с вами... Который час? У-у, всего-то... А что там снаружи? Почему стоим? Давно?

-Только что остановились. Думаю, ненадолго. -отозвался Циркуль, выключая светильник.

Лязгнула дверь, вошел Череш.

-Как всегда, что-то стряслось с путями. -пояснил подпоручик. -Я, с вашего разрешения, поделился с ремонтниками остатками нашего продовольствия - все равно нам его некуда девать. Они пришли в неописуемый восторг и пообещали "сей момент" навести порядок. Так что, полагаю, скоро двинемся дальше. И вообще: до Столицы осталось часа четыре от силы, так что пора гладить и одеколонить портянки.

Крот отбросил серое одеяло, потянулся и босыми ногами прошлепал к оконцу. Вращением рукояти отодвинул броневую заслонку. За толстым пуленепробиваемым стеклом блестели несколько рядов рельсов и бурел небольшой поселок из полутора десятков деревянных домиков с рубероидными крышами. За покосившимся некрашеным палисадником у домика с табличкой "Служба обхода. Разъезд №256 Южной Магистрали" собралась стайка бледнолицых худеньких мальчишек. Они тыкали пальцами в сторону состава и, судя по оживленной жестикуляции, обсуждали достоинства "государей". Потом сорвались с места, перепорхнули на вершину большой кучи угля и, сменив точку обзора, продолжили обсуждение. Кажется, они были в совершеннейшем восторге от танков. Через одну линию путей, пыхтя, лоснился серебристо-серый обтекаемый паровоз. Некоторое время Крот с интересом рассматривал образец саракшианских транспортных технологий, пожал плечами, хмыкнул и вернул заслонку в прежнее состояние.

-Поваляюсь еще пару минут. -сообщил он, вернулся к полке, улегся на правый бок лицом к серой металлической стене, чуть слышно зудевшей от работы вентиляционной системы.

Строго говоря, валяться бы не следовало. Скопилось великое множество неотложной работы. Ночью "Саракш-2" ретранслировал целый ворох сообщений с Земли, прежде всего относящихся к событиям у Белого Холма. Крот передал Циркулю для ответа ледяное послание Геннадия Комова. Тот требовал подробных разъяснений. На возмущение Циркуля: "Отчего мне?!", Крот иронично ответил: "Укрепляй свой статус свидетеля, а я уж буду обвиняемым." Шпилька, понятно, не улучшила их охлаждающихся взаимоотношений. Раулингсон живо интересовался итогами обследования сооружений Странников, как обычно фонтанировал фантастическими предположениями, с нетерпением ожидал встречи, восторженно описывал ход работ с голованами. Кажется, Абалкину удалось вступить в полный контакт с киноидами, которых классифицировали как разумных существ. Во всяком случае, Ревушка уже свободно общался с голованами как на базовом языке Отчизны, так и на линкосе. И, кажется, псы-сапиенсы признали Ревушку (за его заслуги?) членом стаи... Поступило также сдержанно-раздраженное письмо от Странника-Экселенца, которое Крот прочел прежде всего и сосредоточенно размышлял над ним. Р.Сикорски сообщал, что М.Каммерер готовится, форсируя возможности десантного бота, произвести со станции "Саракш-1" стремительную высадку на Дзасогу - самом восточном из островов Архипелагов. Дистанционное ознакомление с жизнью Островного государства привело наблюдателей и аналитиков КОМКОНа-2 к стойкому убеждению, что столицы как таковой у империи нет. Правительственные организации и политические структуры, очевидно, географически рассредоточены. Тем не менее, по мнению М.Каммерера постоянный заход подводных флагманских судов в порт города на южном побережье Дзасогу, наличие на этом острове более полусотни крупных военно-морских баз со значительными гарнизонами, отправка оттуда радиограмм с грифом Адмиралтейства и другие факты указывают на то, что именно там находится имперский административный и военный центр. Мак Сим намеревался осуществить внедрение теми же методами, какие были им использованы в Отчизне: Sturm und drang.

Комментарий Сяо Жень:

То, что изложу абзацем ниже - не более чем гипотеза, рискованное предположение, плод моей фантазии. И, все-таки, не удержусь.

Доказательств тому нет абсолютно никаких, но отчего-то я глубоко убеждена, что Странник-Экселенц, по свои знаменитые уши завязший в саракшианской "текучке", воспринял такое начало операции "Вирус" одновременно как с раздраженной обреченностью, так и с некоторой злорадной надеждой. А надеялся он на то, что неугомонный Мак схлопочет-таки у островитян очень крупные неприятности на свою буйную головушку, поскольку жесткие имперские реалии исключали возможность легкой прогулки с посвистыванием и обзором окрестностей. Предвижу взрыв негодования у части возможных читателей: "Как?! Вновь муссировать обывательские слухи (словно мало их!) о якобы имеющихся интригах в прогрессорской среде? Обвинять руководителя в том, что он желал провала миссии (а то и гибели?!) подчиненного?" В высшей мере глупо было бы искать в моих предположениях подобные обвинения! Ясно, что у Р.Сикорски в мыслях не было отправлять М.Каммерера в "командировку с билетом в один конец". Однако, кажется мне, Экселенц со всеми основаниями рассчитывал, что мероприятие будет носить "воспитательный" характер: Мак, само собою, останется цел и невредим, но получит на Архипелагах увесистую оплеуху от имперской госбезопасности и образумится, наконец.