Анил Рао - Бхарати: ее теория всего

– Рина Рао? В 2009 году? Так речь идет о древней истории? Последний медицинский магазин здесь был закрыт несколько десятилетий назад после взрыва бомбы, – проговорила Бхарати взволновано, будто бы она только что наткнулась на крупную золотую или серебряную жилу.

– Бомбы? – вставил Арун. – Какой бомбы?

Выражение лица Бхарати сменилось с улыбки на глубокое недовольство. Она посмотрела на небо, ткнула в него указательным пальцем и ответила:

– Она спустилась сверху…

– И что? – взволнованно спросил Арун.

– Ну… ты видишь кого-нибудь еще поблизости? Кого-то, кто тоже одет в футболку, шорты и черные рабочие ботинки?

«Она спустилась сверху…» – слова Бхарати бесконечным эхом раздавались в голове Аруна, в то время как он пытался установить взаимосвязь между своими отношениями с Тифф Хайке и женой Риной.

– Она уничтожила все: и хорошее, и плохое, и уродливое, – продолжала Бхарати. – По сути дела я возродилась из пепла своего прежнего существования.

Современный пригородный Мэриленд. Арун и Тифф Хайке едут в травяную лавку в Колледж Парке, чтобы подобрать ингредиент для тонизирующего напитка, который давала Аруну его мать для укрепления жизненных сил.

– Я пришел из другого места и из другого времени … – пробормотал Арун, когда Тифф надавила на тормоза. Как раз вовремя, чтобы избежать столкновения с другим пикапом – тоже GMC, но другого цвета (красного) с одним из тех «деревенских» силовых бамперов, выступающих из-за передней решетки.

– Долбаная идиотка! – крикнул водитель другого пикапа, опустив стекло и повернув голову к жене, которая сидела, заметно испуганная, на пассажирском сидении рядом с ним.

– Эти люди такиииие нетерпеливые, – невинно проворковала Тифф, повернувшись к Аруну. Затем она улыбнулась, едва приоткрыв свои жемчужно-белые зубы, хотя и немного окрашенные от выкуривания пачки Маверика с ментолом в день.

Стоявший напротив пикап с визгом отъехал на зеленый свет.

– Тебе нужно быть осторожнее, – заключил Арун, когда их машина проехала на светофор.

После этого Тифф вела автомобиль в полном молчании около десяти минут, теперь еще медленнее, почти с черепашьей скоростью, из-за пробок в час пик. Они не смотрели друг на друга, пока не вернулись в ее комнату в напоминавшем большую коробку доме в Кларксвиле, штат Мэриленд, который она делила с тремя другими девушками. Оказавшись в комнате, они яростно разделись и занялись любовью на пошлого вида кофейном столике из оникса, который Арун приобрел в другом месте и в другом времени . Этот акт чем-то напоминал белую горячку, которой страдала Тифф, когда находилась в поместье Уорвик на реабилитации в последний раз (второй или третий – она не могла вспомнить). Драгоценная энергия Аруна, заключенная в самой драгоценной жидкости его тела, вздымалась и ниспадала, и пошлый ониксовый столик не был препятствием на пути к искомому.

– Ты помнишь этот предмет мебели, на котором я тебя трахаю? – прошептал Арун в ее левое ухо.

Тифф просто улыбнулась и закрыла глаза.

«Нью-Джерси. Ты купил эту уродливую штуковину где-то на шоссе Нью-Джерси, рядом с Эдисоном», – подумала она про себя позже, в соседней спальне, когда Арун кончил куда-то на простыни и «перекатился» в безмятежный сон.

– Ладно, но поклянись, что вытащишь до того, как… – Бхарати дипломатично поставила Аруну условия, убирая презерватив обратно в открытую упаковку.

Арун утвердительно кивнул, а затем, после минутного молчания, спросил:

– В чем дело?

– И запомни, – продолжала она, – я делаю это только из-за денег. Я не хочу тебя. И я не хочу видеть тебя снова. Если ты этого хочешь…

– Слушай, кончай нести чушь и раздевайся.

Бхарати сделала, как ей было сказано. После этого он прикоснулся к ее запретному месту. На самом деле прикоснулся много раз – это было вожделение, которое вырвалось наружу – и он старался даже не думать о каком-либо подобии любви или брака, или хотя бы о том, чтобы узнать ее настоящее имя.

– Да чтоб тебя! Ты опять навонял под одеялом! Я ухожу на диван!

Арун проснулся в реальном мире, как будто у его барабанной перепонки взорвалась петарда М80. Он закричал:

– ПОЧЕМУ?

Вскоре он осознал риторичность своего вопроса и обреченную связанность с его (по его мнению) непривлекательной (по сравнению с его Бхарати) женой, которая теперь лежала перед ним на соседнем диване.

– Бхарати? Откуда ты знаешь, что я мечтаю назвать этим именем нашу будущую дочку? – спросила жена, казалось, в смущении.

Арун снова выпустил газ. Один из тех смертоносно вонючих и беззвучных; жена извинилась и пошла проверить туалетную комнату. Арун направился туда же по ее возвращении.

Президент Арьярадж, лидер фашистского индуистского ультраправого течения утверждал, что по крови является прямым потомком убийцы Ганди Натурама Годсе. Он появился в результате экспериментов по клонированию людей, проводимых в середине 2050-х китайской частной компанией.

Первоначально было всего 20 моделей Арьяраджа, сделанных для использования в частной армии, действующей на территории современной Литвы, но другие 19 были либо убиты, либо казнены, либо умерли от поражения ВИЧ или Эбола.

Конкретно его клон, единственный выживший, был неверно запрограммирован на каком-то этапе его изготовления, так что скорость его интеллекта была намного выше среднего интеллекта человека «не-клона» (фактически, в какой-то момент, клоны оказались преобладающей гуманоидной формой жизни в известной нам Вселенной).

– Я вне добра и зла, – признался он однажды Бхарати после сеанса «взаимно согласованного секса». Бхарати исполнился 21 год, и, следовательно, она превратилась в главную игрушку для персонального гарема Арьяраджа в лагере заключенных.

– Ты разрядился? – спросила Бхарати невинно, после того как он закончил «сеанс» – ее мучил вопрос, правда ли клоны с электронными пенисами каким-то образом «кончают»?

«Машина для путешествий во времени представляла собой гибрид, который мог пересекать границы как времени, так и пространственного местоположения, благодаря своей способности разгоняться за пределы скорости света. Она использовала то, что Кришна назвал в Бхагавадгите «Тремя Колебаниями во Времени». В частности, имеется в виду представление о том, что мы можем одновременно существовать в прошлом, настоящем и будущем времени, когда ускоряемся, как струны, или волнуемся, как частицы, сквозь предопределенный поток, рассматриваемый как физическая реальность. Как бы экзотично это ни звучало, путешествия во времени стали настолько обычным явлением в дни моей юности, что совокупность процессов, известная как Большой Взрыв, теоретически была бы просто подвешена внутри самого времени…»