Илья Алексеев - Эра Игры: Возрождение Эрафии

Думы полководца прервал резкий стук в дверь.

– Войдите, – не поворачиваясь, скомандовал Владимир.

В спальню вошёл Иосиф в белой рубахе до колена, опоясанной кожаным поясом, на котором виднелись ножны с кинжалом.

– Вов, ты бы оделся хоть, – смутился вошедший, закрывая за собой дверь.

– А ты, Йося, жизни меня не учи. Телу после доспехов нужно дать подышать, – говоря это, Владимир поворачивал голову в пол-оборота к собеседнику, а слушая, отворачивался обратно к окну.

– Не против, если я сяду? – Завидев рядом с собой, у стены, плетённое кресло, командир быстро прошёл и сел, не дожидаясь ответа.

– Садись.

– Спасибо, а то я устал, как собака.

– Вина?

– Да, не откажусь.

– Тогда ударь кулаком по двери.

Иосиф с силой стукнул кулаком по деревянной резной двери, из-за которой только что появился сам. Та задрожала, но удар вынесла. Через секунду она приоткрылась, и в проёме показалась маленькая милая девичья смуглая голова. Ее покрывал простой платок, который когда-то был ярким и пёстрым, а сейчас казался блёклым и серым.

– Вина моему другу, – приказал Владимир, и дверь тут же захлопнулась.

– Если у них такие служанки, то какие же у них наложницы – посмеялся командир, расплывшийся в недвусмысленной улыбке.

– Приглянулась? – хитро ухмыльнулся полководец, догадавшись о том, что молодая служанка вызвала у его друга неподдельный интерес. Тот самый, который возникает у разгорячённого подвигами и успехами на войне юноши к молодой прислуге.

– А то, – смутился Иосиф, словно раскрыли его пикантную тайну, которой он гордился, но не решался никому поведать.

– Хорошо, – после нескольких секунд раздумий произнес Владимир, – она будет твоей, придёт к тебе ночью. Только будь любезен, обласкай её. Она еще юная и не знает мужских ласк.

– Уж поверь, обойдусь с ней, как с царицей, – заверил друга командир.

Дверь приоткрылась, и в спальню снова вошла служанка. Её платье, похожее на пыльный мешок из-под картошки, разве что с вырезом для рук и стянутым толстой ниткой в талии, смотрелось на ней несколько безобразно. Но, что удивительно, красоты служанки не скрывало. Опустив взгляд вниз, та подошла к Иосифу, держа немного дрожащими руками серебряный поднос. На нём стоял хрустальный бокал, наполненный вином. Стоило юноше взять фужер и слегка качнуть головой в знак благодарности, как служанка тут же исчезла из виду. Лишь тихо скрипнула дверь.

– Что солдаты говорят? – продолжил Владимир, сделав глоток терпкого вина и просмаковав его необычайно ярко запоминающийся вкус.

– А что могут говорить? Шкуры делят, деньги делят, – Йося последовал его примеру, но даже не попытался насладиться напитком.

– А что война?

– Их война – битвы в постели. Их оружие – деньги, а враги – доступные и не очень женщины. Более им ничего не интересно. Забавно, что любви в реальной жизни они предпочтут потрахушкам в виртуальном. Вроде не измена, а яйца пустые.

– Логично, пожалуй. Но как же эта игра нас всех развратила, – царь поиграл бокалом, растворяя тонкий лучик в красной пучине.

– Оставь свои лекции о морали для реальности. Я не в церкви, да и ты не священник, – возмутился с толикой иронии старый друг. – Куда думаешь войска дальше вести? Или ещё тут посидим? Бабы не все кончились.

Владимир как отстранённый от мира смотрел на горящие кроны леса на горизонте.

– Домой, – ответил он и залпом допил вино.

Командир от удивления аж поперхнулся очередным глотком вина.

– Как «домой»? Что мы там не видели? – Просипел он, откашлявшись.

– Варварские методы мы с тобой выбрали, Йося. Хоть всё и игра, а от вида крови воротит уже.

– И что же ты предлагаешь?

– Знаешь, жил такой монах где-то в тринадцатом веке, Фома Аквинский*. Так вот, он однажды изрек: «Человеку для спасения нужно знать три вещи: чему он должен верить, чего желать и что делать». Поэтому я предлагаю, чтобы народ верил в меня, как в спасителя и избавителя от гнета толстосумов; пусть желает мирового коммунизма, при котором будет у каждого всего в достатке; а делает… пашет в поле и кузнях на благо отечества.

– Это бред, – усмехнулся Иосиф, допивая вино.

– Это вариант, – спокойно парировал Владимир. – Если народу занять руки трудом, а головы – нужной нам идеей, мы сможем пресечь любые народные волнения на корню.

– Вов, это против правил. Ты хоть подумал, к каким последствиям может привести твоя идея? – Открыто негодовал друг.

– Нам, главное, выжить, когда у богатых деньги будем отбирать.

– Робин Гуд хренов, – командир весело усмехнулся.

– Так ты со мной?

– Естественно, – зевнул Иосиф, поднимаясь с кресла. – Не забудь ко мне служанку прислать.

– Не забуду.

– Тогда до встречи, коммуняга, – попытался пошутить он, однако его усталый тон перебил весь эффект от получившейся шутки.

– До встречи.

Иосиф вышел, оставив Владимира одного в комнате. Полководец продолжал смотреть туда, где несколько секунд назад догорел закат, размышляя о предстоявшей революции. Перед его глазами, как на ладони, развертывались картины битв с протестующими, которых было не избежать. И вновь вид крови и ее запах отчетливо возникал перед ним, вызывая рвотное отвращение. Простояв у окна еще с минуту, император вспомнил о данном другу обещании. Подойдя к кровати, он нашёл на полу колокольчик и, взяв его, позвонил. В комнату, слабо освещенную свечами, бесшумно вошла служанка. Она остановилась в трёх шагах от голого Владимира и опустила застенчивый взгляд.

– Да, господин, – тихим голоском произнесла девушка, скрестив перед собой руки и опустив плечи.

Её голос прозвучал неестественно громко в устоявшейся тишине. Это заставило полководца заметно вздрогнуть и даже слегка подпрыгнуть на месте.

– Что же так пугаешь? – Он обернулся к служанке и с толикой недовольства посмотрел на неё.

– Простите, господин. – Казалось, голос девушки сделался ещё более тихим и даже каким-то испуганным.

– Тебе не за что извиняться, – Владимир смягчился при виде божественного трепета девушки перед ним.

– Да, господин.

Односложность ответов служанки начинала раздражать Ильина, что тут же отразилось на его тоне.

– Других слов не знаешь, что ли? – Возмутился он.

– Знаю, господин. – Девушка вздрогнула, как будто бы за словами должен был последовать удар.

– Хорошо, – кивнул император. – Но я тебя позвал за другим. Раздевайся.

Девушка дрожащими от волнения руками покорно скинула своё платье, оголив молодое тело. Широкие бедра; плоский животик, с сексуальной, тонкой прослойкой жира; две упругие груши-груди, с шоколадными сосками – перед ним словно ожила Венера Милосская во всей своей красе. Владимир всегда в равной степени любовался женской красотой, как и возбуждался от неё, поэтому его член поднялся и слегка разбух. Служанка продолжала стоять, вперив свой взгляд в пол и перекрестив руки перед собой, чем неимоверно раздражала Владимира.