Брайт Камли - Охотник

— Галлюцинации… — Найл нервно пробежался по широкой площадке Белой Башни, уставленной разнообразной аппаратурой. — Вот именно этого я и боюсь.

— Возможно, мой юный друг, есть смысл изложить свою историю более подробно?

— Есть, есть, — кивнул на ходу правитель. — Конечно, есть.

— Знаешь, Найл, — задумчиво произнес Стииг, — а может быть, ты начнешь с посещения умиротворяющей машины? Боюсь, в таком состоянии ты не сможешь изложить суть дела с достаточной взвешенностью, без лишних эмоций… — Машину?! — в первый момент возмутился Найл, но тут вспомнил, что Дравиг отказался повторять обряд раньше чем через день, и резко остановился. — Знаешь, Стииг, пожалуй, ты прав. Я слишком перенервничал в последние часы. Мне нужно прийти в себя.

Посланник Богини уже достаточно хорошо ориентировался в обстановке Башни, чтобы самостоятельно открыть камеру машины, усесться в уютное кресло и надвинуть колпак. Он ощутил, как на него полилось тепло, нежные потоки энергии, наполняющие каждую клеточку до краев, снимающие напряжение, волнение, страх… Машина отдавала ему энергию точно так же, как солнце дает ее растениям, людям, паукам.

Для нее не существовало плохих людей или хороших, она не беспокоилась из-за существования Мага или отсутствия равноправия в существующем обществе. Она просто излучала тепло, и иногда казалось, что этот кусок железа способен любить своих близких куда лучше, чем это умеют настоящие живые существа.

Найл открыл глаза. За прозрачным куполом Башни, далеко-далеко, над тонкой нитью горизонта появились первые розоватые лучи утреннего солнца. Наставал новый счастливый день. Посланник Богини чувствовал себя бодрым и отдохнувшим, полным сил. Ему казалось, что он способен в одиночку свернуть горы — без помощи бульдозеров и взрывчатки. Просто руками.

Правитель легко выпрыгнул из кабины и улыбнулся ожидающему его старцу:

— Доброе утро, Стигмастер. Похоже, машина задержала меня на всю ночь?

— Да, Найл, ей пришлось изрядно потрудиться, чтобы снять хаотичный заряд с твоих нейронов. Но теперь ты в порядке?

— Разумеется, Стииг.

— Тогда вернемся к твоему «ментальному миру». Ты меня извини, пока ты спал, я снял информацию с головного мозга.

— И как ты это оцениваешь? Галлюцинация, или реальность?

— Не то и не другое, Найл. Кажется, мы с тобой приблизились к разгадке множества технологий, используемых в эзотерических дисциплинах и не признанных реальной наукой. Ты пребывал не в реальном мире, и не в мире галлюцинаций. Ты видел мир, построенный твоим мозгом.

— Какая разница?

— Как тебе объяснить? Разница в том, что он не менее реален, нежели мир, в котором существуем все мы.

— Как это? — замотал головой Найл. — Так он был реальным, или выдуманным?

— Подожди, — вскинул руки старик. — Попробую объяснить, начиная с самого простого. Посмотри, что это такое?

Он хлопнул в ладоши, и в воздухе перед Найлом возникло несколько ошкуренных палок — прямые, кривые, закрученные узлом, сплетенные в хитрые завитушки.

— Палки.

— Среди них есть прямая? — Вот эта, — Найл указал на единственную ровную среди парящих деревяшек.

— Почему ты так решил?

— Как почему? — пожал плечами правитель. — Потому, что прямая.

— Нет, Найл. — покачал головой старик. — Ты так решил потому, что тебе с детства твердили, что предмет подобной формы считается прямым. А такой — кривым, а такой…

За спиной старика возник и начал причудливо извиваться светящийся шнур.

— Мы не знаем точно, какой мир видит каждый из нас. Просто с самого детства детей приучают одинаково называть одни и те же предметы. Точно так же, как учат называть цвета. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый.

В такт словам старца палки окрасились в разные цвета.

— Мы не знаем, какой цвет видит человек, но мы учим его, что этот, вот именно этот цвет называется зеленым, — Стигмастер указал на синюю палку.

— Это синий цвет, — поправил Найл.

— Слова, — старец щелкнул пальцами и палки исчезли. — Всего лишь слова. Слова придуманы, чтобы люди могли общаться и понимать друг друга. Неважно, какой цвет ты видишь. Важно, чтобы один и тот же цвет все называли одинаково.

— А почему ты думаешь, что мы видим мир по-разному?

— Да потому, что того мира, который ты видишь, не существует вообще!

Внезапно залитая утренним солнцем площадка Белой Башни исчезла, и Найл оказался в абсолютной темноте, в которой с трудом угадывались некие расплывчатые светящиеся облака.

— Вот он, настоящий мир, Найл, — прозвучал в ушах голос Стиига. — неплотные сгустки молекул и электромагнитных излучений, слабые и сильные связи, линии фотонов. И сам ты тоже — сгусток. Сквозь некоторые из излучений и плотностей ты способен пройти, некоторые способен усваивать, некоторые для тебя опасны, некоторые для тебя непреодолимы. Ну как, тебе нравится эта картинка?

— Мрак какой-то…

— Разумеется. И чтобы твой разум, твое сознание могло хоть как-то ориентироваться в подобном кошмаре, той мозг тщательно перерабатывает сведения обо всех этих полях и отдельным образом выделяет молекулярные системы, сквозь которые ты перемещаться можешь…

Ударил яркий свет, и вокруг распахнулось бескрайнее голубое небо, в котором правитель висел, не имея никакой опоры.

— Отдельно выделяются системы, сквозь которые ты перемещаться не можешь…

Внезапно под ногами образовался кусок песчаного пляжа, а сбоку выросла гранитная скала.

— Отдельно фиксируются молекулярные системы, сквозь которые можно перемещаться частично, или просто усваивать.

По другую сторону открылась широкая, полноводная река.

— Мозг предупреждает об опасностях… Перед самыми ногами открылась пропасть, в которую вода обрушилась бесшумным водопадом.

— И о подозрительных перемещениях компактных молекулярных групп…

Из скалы высунулась лиана, шустро развернулась и попыталась поймать Посланника Богини за горло.

— Вот так, Найл. В каком мире тебе проще перемещаться и принимать решения, в реальном, или придуманном твоим мозгом? Кстати, именно поэтому, из-за огромных «предварительных» работ, собственно разум, сознание человека использует от трех до четырех процентов ресурса головного мозга. Все остальные силы тратятся на создание понятного и простого образа окружающего мира. И какой мир «понятен» каждому отдельному человеку — узнать невозможно. Именно «подсознание», рисующее образ привычного мира, решает, каким именно должен выглядеть предмет, чтобы вызвать у тебя те или иные ассоциации, чтобы ты мог правильно рассчитать свои силы и воспользоваться им так или иначе.

— А тебе не кажется, что ты рисуешь мир слишком сложным, Стииг?