Брайт Камли - Охотник

«Отныне ты вне закона, и теперь с тобой может расправиться любой, кто пожелает. Я это разрешаю…» — такими словами проводил его Смертоносец-Повелитель…

Черный фасад здания, как всегда, настроения не прибавил. Найл знал, что ему сейчас предстояло нырнуть из солнечного весеннего дня в пыльный полумрак затянутых тенетами помещений. Тем более, что правителя там не очень-то желали видеть. Атмосфера, пусть сдерживаемого, но все же осуждения, проявилась сразу, как только по безмолвному приказу Дравига распахнулись обе створки высокой массивной двери. Однако Найл, словно бы ничего не замечая, упрямо двинулся вверх по черной мраморной лестнице.

На четвертом этаже перед входом в священный зал заседаний находились два бойцовых паука и служительница в черном. Она стояла навытяжку, а глаза ее, как того требовал устав, даже не шевельнулись в сторону проходящего мимо правителя. И Найл подумал, что еще вчера все это великолепие носило больше парадный характер: любой взрослый смертоносец ни в какой охране до сих пор не нуждался…

Пятый этаж, шестой, седьмой… — Найл почувствовал, как заныло ушибленное позавчера колено — восьмой, девятый, одиннадцатый… Благодаря идущему сзади Дравигу, Найл знал, что остался всего один.

«Всего…» — Найл мысленно себя одернул. Дравиг ведь не отставал, а чего это ему стоило — в его-то возрасте — можно было только гадать. Не придумав ничего лучше, Найл остановился и принялся возиться с застежкой от плаща, давая время Дравигу, а заодно и себе передохнуть.

Площадка двенадцатого этажа заметно отличалась от предыдущих. И те тоже были пыльными и запущенными, и там также чувствовался резкий контраст между привычками и предпочтениями людей и пауков: вторые как раз любили находиться в подобных жилищах, однако здесь, на двенадцатом, ощущалась особенная заброшенность. И ветхость. Перила, которые, конечно, никто не чинил и этажом ниже, начали обваливаться именно здесь, наверху.

Полусгнившая дверь, растрескавшийся мрамор… Словно бы дома ветшали быстрее оттого, что в них никто больше не жил.

Впрочем, теперь уже не совсем: в конце длинного коридора у одной из дверей стояла охрана. Видимо, здесь и помещался преступник.

— Мне нужно остаться с ним наедине, — Найл не назвал никакого имени, обозначив личность заключенного так, как это было принято у пауков — особым телепатическим импульсом. Дравиг сразу же отозвал охрану. Подождав, пока пауки спустились на несколько этажей, Найл открыл дверь.

Комната была небольшая, шагов пять длиной, однако темный ком в углу, казалось, совершенно в ней потерялся. Трудно было даже представить, чтобы огромный смертоносец смог до такой степени сжаться.

Найл прошел к единственному, с запыленным, наполовину выбитым стеклом, окну и присел на подоконник. Ком в углу ничем не показал, что заметил появление правителя.

Похоже, он не шевелился все те шесть часов, что провел здесь: пыль на полу в основном осталась нетронутой, и только там, где прошел Найл, остались четкие следы.

Надо было начинать разговор. Во-первых, по рангу, а во-вторых, потому что именно Найл настоял на этой встрече.

Но вот только как, с чего?

Конечно, Юс (так звали смертоносца) его чуть не убил, но сам он также стал объектом нападения. И это потрясающе усложняло дело: прощение и сочувствие человека, пусть даже его и называют посланником богини Нуады, — что может быть оскорбительнее?

Впрочем, как и любые разговоры, связанные с его, Юса, позором. Легче умереть. Он так и сделает: он уже себя приговорил — осталась чистая формальность: суд.

Найл достаточно хорошо знал смертоносцев: пытаться что-либо изменить — по меньшей мере наивно.

С другой стороны, хотя бы попробовать стоило, во всяком случае затем, чтобы узнать, кто отдал приказ бросить камень. Юс ведь находился какое-то время в мысленном контакте с Неизвестным. Только вот захочет ли Юс говорить…

— Мне нужна твоя помощь…

— Справляйся один… человек…

От неожиданности Найл вздрогнул: поразила его даже не грубость (слово «человек» на языке пауков считалось оскорблением), а то, что Юс так быстро «заговорил».

В каком-то смысле это уже было некоторой удачей.

— Да, я человек, но я имею голос в суде, и если скажу «нет», ты останешься жить. Вместе со своим позором…

Найл не успел закончить — Юс хлестнул ненавистью с такой силой, что правитель почти задохнулся. Казалось, ужас, который испытывали до него перед смертоносцами все предшествующие поколения, передался ему в эту минуту и, наверно, бы убил, но Юс вовремя одумался. Он был совсем молод, и где-то глубоко-глубоко в его сознании крошечной искоркой промелькнула надежда.

Тяжело дыша, Найл сполз с подоконника на пол и прислонился спиной к стене. Вот что значит потерять бдительность. Надо было думать, что Юс не в себе и вряд ли до конца способен контролировать свои поступки.

Хорошо еще, отражатель мысли находился в нерабочем состоянии, а то бы… Как только Найл стал правителем города пауков, он перестал носить ментальный рефлектор, но сегодня утром вынужден был снова прибегнуть к его услугам.

Память зачем-то продолжала — раз за разом — воспроизводить только что происшедшее, смакуя недавно пережитый страх. Найл с трудом заставил себя отвлечься и подумать о деле, ради которого пришел: уходить отсюда ни с чем он не собирался.

— Ты его боишься? — спросил Найл, на всякий случай заслоняясь от возможного удара, но его не последовало: Юс только еще больше сжался у себя в углу.

— Ты его боишься, — констатировал Найл.

— Нет.

— Ты ведь можешь ему отомстить.

— Все равно.

— Почему? — пытаясь проникнуть в наглухо закрытое сознание смертоносца, Найл нажимал то на одну болезненную точку, то на другую — что называется, подбирал ключи, но пока без всякого толку. Каково же было его удивление, когда невидимая дверь неожиданно распахнулась сама, и в его воображении возникла следующая картинка: густая паутина, крошечный, видимо, совсем недавно родившийся паучок и рядом мать…

Вообще-то, Найл смутно представлял себе взаимоотношения самцов и самок: смертоносцы не любили об этом распространяться. Кажется, взрослые самцы «покупали» матерей для своих будущих наследников — продолжателей рода. Однако здесь все было как-то нетипично: этот вот паучишка родился явно не по заказу — скорее по взаимному желанию. Найл даже бы сказал… Нет произнести «по любви» применительно к паукам не получалось даже мысленно, тем более он даже не представлял, поймет ли его Юс. Но тот прекрасно понял, и его ответ сопровождался ощущением, похожим на насмешку:

— Думаешь, только вы… — во второй раз он не сказал «люди», видимо, к нему уже начало возвращаться самообладание, — так умеете? Хотя теперь неважно… — возникшее ненадолго оживление тут же погасло: Юс снова захлопнул «дверь», но этого было достаточно.