Брайт Камли - Охотник

«Спасибо… — в очередной повторил про себя Найл. — Только вот за что…»

Он лежал у себя в постели и, как две ночи назад, тщетно пытался разглядеть в темноте высокий потолок спальни. Накопившаяся за последнее время усталость требовала немедленного отдыха, но, несмотря на все старания, вот заснуть-то Найл как раз и не мог.

Еще один прошедший день не принес практически ничего. Правда, они с Истой знали теперь, где находится Нит и что прямой угрозы его жизни пока не было: не так уж часто смертоносцам попадается подобная «диковинка». Однако, как ни силен Нит, долго ему все равно не продержаться, и каждый час, проведенный под неусыпным наблюдением пауков, да еще в «светящемся доме», даром ему не пройдет.

Смертоносцы, конечно, не могли не знать, какую славу имеет это здание у людей — значит, Нит оказался там не случайно.

Хотя само по себе это вовсе не служит доказательством того, что находиться в «светящемся» доме, действительно, опасно: чтобы испугаться, достаточно и слухов. Но так или иначе, слухи все равно необходимо проверить, и только тогда можно будет…

Внезапно Найл замер: в коридоре послышался какой-то звук.

«Так поздно… Или показалось…» Расслабившись, Найл попытался мысленно обнаружить источник — ничего: ни шороха, ни единого движения мысли. Полная тишина — лишь сердце билось тревожно, и кожу на теле, будто бы саднило от ощущения чьего-то присутствия. Однако постепенно прошло и это.

Выждав для верности несколько минут, Найл осторожно поднялся и, стараясь двигаться как можно тише, вышел в коридор. Сейчас здесь, действительно, было пусто, хотя интуиция подсказывала, что по коридору кто-то все же недавно проходил, и Найл, следуя необъяснимому, но вполне реальному ощущению, поднялся сначала на верхний этаж, а потом — по узенькой лесенке — прямо на крышу.

Она стояла, облокотившись на парапет, и смотрела куда-то вдаль.

— Иста!

Нехотя оглянулась:

— Иди сюда, — и когда Найл подошел, показала рукой куда-то за реку. — Видишь?

Темное ночное небо было затянуто легкой серой дымкой. Белые неподвижные облака, мерцающие звезды в просветах между ними. То ли оттого, что накрапывал мелкий-мелкий дождь, то ли оттого, что где-то очень высоко, гораздо выше облаков, был сильный ветер, казалось, что звезды слегка покачивались.

— Видишь? — указывая на самую яркую из них, нетерпеливо повторила Иста.

— Звезду? — спросил Найл, запоздало сообразив, что таких крупных, а тем более расположенных на столь маленькой высоте звезд не бывает. Это мог быть, например, далекий свет газового фонаря или… свет в окне! Как же до него сразу не дошло. — «Светящийся дом»?

— Да.

Улицы квартала рабов ночью почти не освещались, в той же его части, которая примыкала к району, разрушенному взрывам, вообще, никто не жил. Одинокое освещенное окно в оставленном людьми доме, окруженное точно такими же, заброшенными, разрушающимися от времени и невнимания; как зловеще оно должно было выглядеть в темную безлунную ночь…

Иста не отрывала оттуда глаз.

— Ты не замерзла?

Она молча покачала головой.

— Если ты простудишься, то вряд ли ему этим поможешь.

«Господи, что я такое говорю…» Впрочем, о чем они, вообще, могли говорить с Истой? О чем, кроме развития человечества и преимуществ смертоносцев над людьми? Конечно, о Ните… Найл почувствовал, как что-то нехорошее снова шевельнулось в его душе.

— Если ты пообещаешь сразу спуститься к себе в комнату, я сейчас же пойду в Белую башню и попытаюсь выяснить, отчего загораются окна.

— Обещаю, — Иста послушно убрала руки с парапета. — Но разве это возможно?

— В башне есть подробная карта города, и я подумал, а вдруг существуют и какие-нибудь пояснения или комментарии к ней: ведь город построен гораздо раньше. Во всяком случае стоит попробовать… да ты что!

Не в силах больше произнести ни слова, Иста уткнулась ему в плечо — Найл быстро притянул ее к себе и сжал. Пускай потом будет еще хуже, еще тяжелее — это будет потом, потом, но сейчас… Волной нахлынувшее счастье на мгновение лишило способности думать вообще, но вот уже крохотная гаденькая мыслишка вкрадчиво напомнила, что все на так уж и плохо — не так безнадежно — ведь шансов-то спасти соперника практически нет… Она приплыла откуда-то извне — Найл ясно это видел — и до тех пор, пока мысль ни проникла в его сознание, она не могла считаться его собственной… Хотя, с другой стороны, просто так, ни с того ни с сего, мысль появиться вряд ли могла: он притянул ее сам, своим отношением к Ниту.

В истинности своей догадки Найл больше не сомневался: уже несколько раз за свою жизнь переживал он нечто подобное, когда отвратительные, позорные мысли заставляли его поражаться собственной жестокости, подлости, цинизму.

«Неужели я мог так подумать!» — со стыдом, ужасом и отчаянием восклицал он про себя.

Неожиданное открытие вернуло Найлу хладнокровие; он сразу ослабил хватку и очень нежно, но теперь просто, как взрослый ребенка, погладил по спине плачущую Исту. Говорить ничего не стал: ну чем он мог сейчас ее утешить?

Постепенно девушка успокоилась и, отстранившись, благодарно кивнула головой. Они вместе спустились с крыши: первым по узенькой лесенке сполз Найл, затем протянул руки и снял оттуда Исту. Она ни секунды не колебалась, и ее доверие почему-то страшно обрадовало Найла. Он испытал прямо-таки удовольствие — с этим ощущением и вошел он в башню, однако здесь что-то сразу изменилось.

Найл смотрел на приближающегося к нему Стигмастера и чувствовал, что краснеет. Как жаль: будь Стигмастер человеком, у него можно было бы попросить прощения — за недоверие, за глупую обиду; поблагодарить его за помощь: ведь без их последнего разговора Найл вряд ли мог бы снова стать самим собой, вспомнить о своем долге…

— Рад тебя видеть, — приветствовал его Стигмастер.

— Я тоже, — Найл смущенно опустил глаза.

В одной из древних религий существовала притча о блудном сыне, который вернулся в дом отца спустя годы, и отец его простил и принял с любовью. Наверно, Найл переживал сейчас нечто подобное.

Стены башни, непроницаемые для глаза со стороны улицы, изнутри были полностью прозрачными: на этот раз Стигмастер не стал развлекать Найла иллюзиями, поэтому, словно сквозь тончайшее, стекло виднелась площадь, окаймляющие ее дома — привычный, ставший теперь уже родным пейзаж. Хотя, бывало и так, что, попадая в башню, Найл вдруг оказывался то стоящим высоко в горах прямо над пропастью, то на берегу моря; однажды даже летал по воздуху, а из окна библиотеки частенько любовался картинами жизни древней Флоренции… Но он недооценивал машину: в нос неожиданно ударил дурманящий запах неведомых трав, и из-за деревьев, которые в одночасье «выросли» вокруг, показалось огромное зеленое существо. Треск ломающихся веток, хруст сочной упругой травы, поглощаемых чудовищем…