Леонид Штанге - Дауншифтеры

Представь себе, не далее как сегодня меня хотели сделать мессией. Но какой, скажи на милость, из меня мессия? Любой телеведущий более мессия, чем я. Он может проповедовать всякую чушь, и люди схавают это, даже не поморщившись». – «А я бы согласился». – «Посмотрел бы я на тебя. Хотя ты и похож немного на апостола Павла». – «Я люблю навести туману». – «Анжей, садовая голова, это же ответственность огромная. Если тебя неправильно поймут, то могут запросто стереть в порошок». – «Вот этого не надо». – «Так и я не согласился». – «Людям сейчас всё по фигу. Каждый тянет одеяло на себя. Нельзя ни о чём договориться даже с соседом. А ты говоришь мессия». – «Ну, а всё же. Если бы тебе дали власть над умами, что бы ты сделал?» – «Я бы стал призывать их к справедливости. Ничего более. Понятия добра и зла слишком расплывчаты. Это такая запутанная абстракция, которая уже никого не забирает. И то, что кажется на первый взгляд добром, порой оказывается злом. Нужно поменять тактику». – «А дальше?» – «А дальше вывести закон справедливости, за нарушение которого должно быть наказание». – «Вот тебе на. Опять наказание». – «Видишь ли, внутренний судия часто спит, и потому люди преступают границы дозволенного. Иногда это можно понять и простить. Но в случае грубых нарушений ломаются все этические нормы. Чтобы вернуться к обществу христианских ценностей, нужно наказывать за преступления. Это будет создавать своеобразный рефлекс. И люди на уровне подсознания будут понимать – сюда нельзя, здесь больно». – «Это уже попахивает инквизицией». – «Вовсе нет. Никто не собирается разжигать костров. Это будут довольно мягкие наказания. Но такие, чтобы люди понимали – это можно, а вот это ни в коем случае нельзя. По-другому не получится. Человечество веками создавало свод морально-этических установлений, а потом быстренько всё разрушило. Теперь надо разгребать завалы». – «И кто же этим будет заниматься?» – «Один человек уж точно не справится. Здесь нужна целая армия психологов, ориентированных в одном направлении. Но они люди творческие, могут заиграться. А тут нужна совершенно чёткая линия». – «Тебе осталось только внести законопроект в совет федерации Земли». – «А что, и внесу. Ждать, что ли, пока инопланетяне нас отхреначат. Пора прекращать уже Содом и Гомору». – «Ты всё красиво изложил, но не получится ли как обычно? Для бедняков один закон, а богатым никаких законов». – «Вот тут ты совершенно прав. Должно быть равенство для всех. И это вещь совершенно недостижимая». – «Твой закон будет работать только при коммунизме». – «Ну что ж, тогда выпьем за эту светлую мечту человечества!» И они звякнули бокалами, а затем переключились на другие, не менее важные темы.

На самом деле наш герой собирался заняться тайно лилеемой мечтой, а именно драконами. Да, да, драконами. Не теми ящерицами, которых по недоразумению назвали этим громким именем, а настоящими драконами, которые так любят изображать китайцы, которые когда-то наводнили землю, а теперь не оставили и следа, ни одной косточки, ничего. Как будто они были бессмертными. Они сражались с рыцарями, воровали прекрасных дев, прятались в пещерах, а затем вдруг исчезли. Он собирался проехать по всем уголкам планеты в поисках сказаний и подсказок. Единственно, куда ему не стоило ехать, так это в Шотландию. Лохнесское чудовище представлялось ему неким миражом, за которым не стоит гоняться. Их принимали за исчадия ада или за помошников людей, а потом они взяли и исчезли. Всё это не давало покоя нашему герою. Хотя зачем ему это было надо, сказать невозможно. Наверное, загадка сама по себе является неким вызовом, требующим ответных действий. Мужики так устроены, что ставят порой перед собой неразрешимую задачу, а затем её решают.

Пока Сэм обложился литературой, из которой узнал, что Зигмунд Фрейд считал драконов символом страха юных дев перед сексуальной агрессией мужчин. Но по другим источникам получалось иное. Никакой это не символ. А самая что ни на есть реальная штука. У индейцев майя божеством были драконы и ему они приносили человеческие жертвы в храмах в виде пирамиды. Драконы поднимались по крутым ступеням на вершину храма, а жрецы преподносили им еще бьющееся сердце жертвы. Жуткое зрелище.

А в Китае были добрые драконы, и оттуда он начнет своё путешествие. К бескрылым драконам с пятью пальцами на лапах, которые носили с собой гигантскую жемчужину.

Пришло время и я тем же макаром, что и мой мусор, отправился на Землю. Правда, в отличие от мусора, я воспользовался вполне комфортабельным космическим лифтом. Нажитое за многие годы богатство легко разместилось в небольшом чемоданчике. Я нёсся в прозрачной кабине, пронзавшей сначала стратосферу, а затем и облака и стремительно приближавшей меня к зелёному ковру Геи. Под ногами был пол, заставлявший сжиматься моё сердце. Я чувствовал себя парашютистом в аварийной ситуации. Зря они делают всё стеклянным. Это не всегда приятно. Но вскоре тонкий свист, сопровождавший движение лифта, прекратился, и открывшиеся двери выпустили меня на свободу. Воздух потрясающий, дурманящий какими-то тонкими запахами, бьющий в тебя какими-то тёплыми волнами. Это вам не Луна, но идти, конечно, тяжелее. Здесь настоящая гравитация, от которой я несколько отвык. Летающая платформа притормозила возле меня и поинтересовалась: «Куда едем?» – «На вокзал!» И вот я взмыл на высоту птичьего полёта, открывавший шикарные виды, от которых слегка кружилась голова.

Скоро я сяду в белоснежный поезд, который со скоростью пятьсот километров в час помчит меня в Биджин.

Древняя страна, загадочная и непонятная, со своей психологией и философией ждала меня, настороженно ощерившись пагодами и оскалившись каменными львами. Здесь каждый житель на всякий случай владеет боевыми искусствами, а за приветливыми улыбками могут быть совсем не приветливые люди. Постараюсь подойти к поставленной задаче не прямолинейно, а с азиатской хитростью и дипломатичностью. Авось поможет. Путеводитель предлагает обязательно посетить площадь Тянаньмынь и китайскую стену, но у меня другие планы. Пекин покрывала какая-то желтоватая пелена, от которой зудели глаза. Мне пояснили, что это мельчайший песок из пустыни Гоби. Спрятаться от него невозможно. «Вот это мило. Это очень кстати».

Моё чутье подсказывало мне, что нужно искать не в городе, а где-то далеко от цивилизации. Я выбрал на карте храм Эмей, расположенный высоко в горах, и отправился туда, абсолютно уверенный в том, что там что-то определенно найду. Это оказалось действительно волшебным местом. Тропинка неспешно вела меня вверх по мостикам, перекинутым через ущелья, внизу которых журчала тощая горная речка. Редкие паломники встречались навстречу. У них были радостные лица людей, освободившихся от всех проблем и печалей. Я же напротив был сосредоточен и оттого, наверное, выглядел излишне суровым.