Регина Райль - Плач синтетических сирен

– Ты прав, надо переодеться, – говорю сквозь смех, хотя сама не в лучшем виде – больничное платье, огромный пиджак и исцарапанные ноги. – У меня идея, где достать!

– Мне нравятся твои идеи, – улыбается Нио. – Благодаря им мы ушли от погони. Ты смело действовала в больнице, не растерялась. Умница, – ловлю в его голосе уважение.

– Да о чём ты! Твоя сила и сноровка привели нас сюда, а я просто… старалась соответствовать, – быстро отворачиваюсь, краска заливает лицо. – Идём.

– Веди, – говорит Нио, и мы покидаем наше ночное пристанище.

Стараемся быть быстрыми и незаметными. Но люди провожают донельзя странную парочку обескураженными взглядами. Я бы тоже откровенно пялилась на подозрительно одетую девицу и мужчину, похожего на главного конструктора. Если Нио и узнают, то не верят глазам. Пусть косятся, главное, чтобы не останавливали и не кричали вслед: «Стой!».

Раструбили рестриктеры о сбежавших пациентах или приберегли новость? Может, каждый второй сообщает в участок. Чёрт, так и параноиком стать не долго.

Идём пешком – в автобусе на нас глазели бы. Туфли жмут и сильно натирают, я уже прихрамываю. В горле пересохло, но достать воды негде. Голод тоже просыпается, неделикатно напоминая, что пора бы подзарядиться, а то пока он питается только эмоциями. Но мы почти на месте, стараюсь не думать о еде.

Мы на рынке. Дошли минут за сорок. Обычно я вижу его шумным и суетливым, сейчас он пустее, но всё равно полон жизни. Рестриктеров не видно, охране до нас нет дела. Вместе со всеми проходим в зев ворот и будто оказываемся в ином мире, где размеренный бег времени ускоряется. Люди подпирают и голосят, покупают и обменивают. Здесь можно найти всё, что угодно, и потратить деньги как с умом, так и без. Еду готовят прямо на улице – жар воздуха и смесь запахов убийственные. Прохожу мимо вместительной жаровни, в которой пекутся овощи. От аромата специй щекочет в носу, аппетит просыпается жуткий.

Сглатываю слюну и скольжу между рядами. Нио отстаёт на пару шагов. Я слишком спешу и не замечаю, как под ноги кидается ребёнок. Малышу хоть бы что – бежит дальше, а я едва не падаю. Остаюсь на ногах благодаря Миллрэту.

– Осторожнее, – он удерживает меня за плечо, а я чувствую себя пнём на дороге. – Ломясь через лавки, мы только внимание привлечём. Дай руку.

У меня краснеют уши. Сейчас на хвосте не сидят рестриктеры, нас никто не гонит, и я робею при проявлениях близости. Экстремальная ситуация подтолкнула нас друг к другу, но без адреналина в крови чувствую, что находиться рядом с Нио противоестественно, будто нарушаю Пандект и законы мироздания сразу. Но сплетение рук вселяет уверенность, особенно под взглядами, которые на нас то и дело бросают. Нам обоим неспокойно. Нио оборачивается всё чаще и хмурится так, что лоб и переносицу перечеркивает сеть морщин.

– Слишком людно. Элия, ты уверена в том, к кому мы идём?

– Да, – смотрю ему прямо в глаза. – Она поможет и не выдаст нас. Мы почти пришли. Доверься мне, пожалуйста!

Знаю, что прошу многого, но надеюсь, что поступаю правильно, решив обратиться к знакомой. Моя интуиция и уверенность не авторитет, но Нио вздыхает и кивает:

– Хорошо, тогда идём скорее.

Радость оттого, что он доверился мне, греет грудь. Встречаю его кивок улыбкой. Подгонять меня не надо – и так знаю, что нужно спешить. Ныряю под развешенными разноцветными платками, сворачиваю налево к предпоследнему киоску. А вдруг она сегодня не работает? Или испугается и откажется помогать? Что тогда? Это будет тупик.

На круглой подставке перед высоким цилиндрическим киоском вращаются тонкие фигуры безликих манекенов. Их пол определяет только одежда: брючные костюмы, платья, шляпы и аксессуары. Мы ныряем под тент.

Замечательно, мы единственные посетители. В маленьком магазинчике большой ассортимент: стены от пола до потолка в два этажа – разноцветные пятна одежды.

После яркого света улицы в глазах темно, не сразу замечаю прилавок, за которым продавец сортирует костюмы по размерам. Это женщина лет сорока пяти, но из-за среднего роста и щуплой фигуры она выглядит моложе. Морщинки в уголках голубых глаз практически не заметны, кожа розового оттенка – чуть темнее платья. Тонкие пальцы ворошат шуршащие пакеты. Светлая паутина волос опутывает лоб и виски – короткие пряди не поместились в аккуратный хвост. Нио останавливается, сделав пару шагов от порога, а я подхожу к столу. Как же я рада видеть Сиа́ру Стэ́ркин – маму Юны.

У них с дочкой поразительное сходство – я будто вижу повзрослевшую подругу. Женщина берёт очередной пакет и поднимает голову. Она узнает меня, да так и застывает с прижатым к груди костюмом.

– Элия? А почему ты не на работе? Который час? И что это на тебе? Больничное платье? – она оглядывает меня, сдвигает брови, скользит взглядом мне за спину и замолкает.

Сиара выглядит обескураженной, а значит, о нашем побеге ещё не объявляли. Вздохнуть с облегчением или озадачиться?

– Доброе утро, – вежливо здоровается Нио. – Сирены не передавали сообщение?

– И вам доброе, – женщина смешивается, откладывает пакет и выходит из-за стола. – Нет, сегодня не было новостей. А что должны были сообщить? Что-то случилось? – испуг заостряет её черты, делая красоту пронзительнее и тоньше.

– Мы пришли просить о помощи, – я перехожу к делу. – Да, это больничное платье. Вчера мы с Нио попали в клинику из-за обморока от усыпляющего газа, а после обследования подслушали разговор врачей. Они собирались отправить нас на срочную операцию и сообщить родителям, что мы умерли. Напали без объяснений, вызвали рестриктеров. Мы сбежали.

Женщина вздрагивает и бледнеет. Глаза округляются, и сейчас сходство с Юной невероятное – у той так же меняется лицо при удивлении.

– Но почему? Что за операция?

– Не знаю, – качаю головой. – Диагнозы не удалось узнать. Мы прорывались с боем.

– Бедняжки! – женщина смотрит сочувственно, а потом трогает меня за плечо. – Вы не ранены? Чем я могу помочь?

– Скорее всего, нас ищут. Мы хотим сходить домой, но в таком виде нельзя. Если там засада, нас сразу узнают. Вы ни дадите нам с Нио какой-нибудь неприметной одежды? Сейчас мы не сможем расплатиться, но обязательно вернём, когда всё кончится. Простите, что вовлекаю вас, но мне больше не к кому обратиться.

Сиара замирает всего на секунду. Обескураженность пропадает, стоит понять, что помощь ей по силам. И она рада её оказать.

– Конечно. Я дам вам всё, что нужно.

Словно камень с души падает. Нос щиплет от подступающих слёз. Пытаюсь подавить их, но эмоции сильны. Как бы я не храбрилась, всё равно остаюсь по-женски слабой и сентиментальной.

– Девочка моя! – голос Сиары – чистое сочувствие. Она обнимает меня так душевно, что не могу удержаться и хлюпаю носом. – Так твои родители ничего не знают? – спрашивает она, когда мы отстраняемся друг от друга.