С Златаров - Третье Тысячелетие

— Нашли что-нибудь интересное в римской крепости?

— Это не крепость и не римская.

Удивляться было нечему. Люди, подобные Сибелиусу, обычно открывают что-то, что никто потом не признает, и остаток жизни они посвящают борьбе за доказание недоказуемого.

— Возможно, — согласился я, — а к какому периоду относится крепость?

— Шестнадцать тысяч лет назад… — он слегка запнулся, — по действующему летосчислению.

— Любопытно. Значит, не римская? Как вы это установили — радиоактивным методом или другим способом?

— Излишне устанавливать. Я присутствовал при строительстве, — отвечал маньяк.

Я выдержал, хотя и подумал о пистолете в заднем кармане. Если он нападет, я просто изрешечу его. Но Сибелиус сидел спокойно, чуть усмехаясь.

— Пистолет вам не понадобится. Я давно уже ни на кого не нападаю.

Вот тут-то у меня и захватило дух. Возможно, я не мог четко оценить странный ответ, но инстинктивно сжался в кресле. Он читал мысли!

— Принимаете за сумасшедшего? Напрасно. Вы совсем не случайно оказались здесь. Это я внушил вам выбрать другую дорогу.

Конечно, он шутил, хотя подобные шутки не из приятных!

— Я вовсе не шучу. Попытайтесь вспомнить ваш разговор с шофером. Он предупредил вас: «Ну вот мы и заблудились. Уж где-где, а здесь я не проезжал, ручаюсь!» Вы ответили: «Ганс, подожди, я посмотрю карту!» А когда посмотрели, то подумали немного и сказали: «Поезжай, Ганс, как-нибудь выберемся!» И выбрались. Как я и наметил.

Я сидел ошарашенный, отчетливо понимая: произошло что-то страшное, одно из тех событий, которые случаются с человеком всего лишь раз в жизни и оставляют зияющую рану в душе.

Сибелиус мрачно усмехнулся.

— Не бойтесь. Я сказал — опасаться вам некого и нечего. Я сижу здесь, вы — там, и так будет до конца.

«До какого такого конца?» — размышлял я, пытаясь прийти в себя. Допустим, все происходящее не бред, не сон, не галлюцинация Допустим, он все рассчитал заранее. Но зачем? Зачем именно я понадобился ему?

— Постарайтесь понять меня правильно, — спокойно сказал маньяк. — Вы нужны мне затем, чтобы я мог сделать вам одно предложение. Если вы не примете его, то просто пойдете спать и забудете наш разговор. Завтра мы расстанемся и больше не увидимся никогда. Если же примете… — он помедлил, наслаждаясь моей беспомощностью, и закончил: — Я предлагаю вам бессмертие.

Теперь все ясно. Он хочет загипнотизировать меня, а потом прикончить. Нужно что-то сказать, что-то сделать, как-нибудь отвлечь его внимание и попытаться уйти.

Сибелиус оперся о стол и скривился презрительно:

— Если хочется, можете просто уйти. Вы, люди, равно боитесь и бессмертия и смерти!

Я сидел с чувством полной опустошенности. Несомненно, он заурядный псих.

— Неужто так и будете отмалчиваться? — проскрипел Сибелиус. — Ведь я уже объяснил: никакой я не маньяк. Жаль, что я ошибся в вас. Принимаете или нет? Если не хотите бессмертия, тогда спокойной ночи! Завтра ваша жизнь снова потечет спокойно, и вы умрете в таком же спокойствии через тридцать-сорок лет. Вас это устраивает?

Как ни странно, но его презрительный тон успокоил меня. Я попытался собраться с мыслями. Он говорил абсурд, но окружающая обстановка была реальной — и керосиновая лампа, желтый свет которой скользил по старому письменному столу, и стол, где сидел Сибелиус и иронически усмехался, и сам он, ибо я слышал его голос.

— Кто вы, Огюст Сибелиус?

— Вот это уже разумно! — сказал он. — Предположите, что я… как вы называете, «существо внеземного происхождения».

— Вы — человек.

— Да. Если исходить из вашей теории, что все разумные существа в космосе должны походить на вас. Но так ли вы уж разумны? Сначала центром Вселенной вы считали свою планету, потом Солнце, а теперь — самих себя. Где же истина?

В его рассуждениях, бесспорно, было зерно истины, я не мог этого отрицать. И все же насчет бессмертия он явно загибал.

— Знаете, а вы все-таки мне нравитесь, — заключил он. — Другие на вашем месте сразу же соглашались стать бессмертными. И даже больше того, — он усмехнулся, — …не только соглашались, умоляли меня. А вы сомневаетесь. Ладно. Представьте, что существует цивилизация намного совершеннее вашей. Цивилизация, о которой вы и понятия не имеете. Ведь вы можете допустить подобное?

— Да.

— Допустим, цивилизация управляет почти всеми процессами живой материи. И генетическим кодом… выражаясь вашим языком… понимаете меня?

— Да.

— Эта цивилизация нашла ключ к бессмертию. Как вы думаете, что ей делать с этим ключом? Не знаете. Гак вот. Цивилизация не может позволить играть с бессмертием, ибо это означало бы катастрофу для всего живого во Вселенной. Можете представить, что принесет бессмертие, оказавшись в руках страха, подлости, зла?

Что я мог ему ответить?

— Мы приняли решение произвести опыт. Предложить бессмертие вам, людям, как существам с более низким… — он слегка запнулся, — …с более низким коэффициентом развития. Легенды о тысячелетнем Мефистофеле и вечно молодом Фаусте рождались там… — он указал рукой за окно, куда-то в сторону старых развалин. — И это совсем не легенда!

Да, не легенда, подумал я. Что верно, то верно. У него просто больное воображение. И «внеземные существа», и другие цивилизации, и бессмертие — всего лишь бред. Но спорить с ним бессмысленно. Заурядный телепат, маньяк, одичавший в песках от одиночества, вообразивший себя богом и… Я не успел закончить мысль. Он исчез.

Лампа по-прежнему разливала спокойный желтый свет. Мне казалось, я все еще вижу Сибелиуса, ег0 руки на столе и черную тень на стене за ним. И все же он исчез.

Я сидел в кресле, широко открыв глаза. Нет, я не испугался. Я думал о чем-то совсем незначительном и странном — о письменном столе, ободранном с одного угла, его надо слегка подремонтировать, в таком виде он выглядит совсем старым, если, конечно, это письменный стол, а не какая-нибудь потусторонняя вещица, замаскированная под письменный стол.

Он появился снова. Так же неожиданно, как и исчез.

— Извините, — сказал он. — Это случилось не по моей доле. Сожалею, но я не успел предупредить вас. Если вам не по себе, давайте прервем беседу.

Он ошибался: мне было очень даже по себе. У человеческих нервов существует свой предел, и, когда его переступают, все становится безразличным. Я сидел и просто разглядывал его. За столом в обличье русого, высохшего от пустынного солнца человека затеял со мной странную игру черт знает кто. Искусная имитация человека. Двойник, посланный откуда-то! Нет, он не сумасшедший. С сумасшедшим я бы как-нибудь справился, ощущая тяжесть пистолета в кармане. А перед этим господином в личине человека пули мои беспомощны и смешны.