Герберт Циргибель - Параллели

Всю первую половину дня — дело было в воскресенье — я провел в поисках паука, исследовал каждый кубический сантиметр комнаты по отдельности. В конце концов систематический розыск привел к успеху: я нашел то, что искал, то есть то, что от этого осталось. В простенке между окнами в нескольких сантиметрах от потолка я увидел темное пятно, которое определенно не имело отношения к дождевым потекам и которого накануне просто не было. Между окнами стоит небольшой комод, доставшийся мне в наследство от бабушки, — я встал на него, чтобы рассмотреть новое пятно вблизи. Это были остатки паука, расплющенного вдребезги, но тем не менее не оставлявшие сомнений, — я отчетливо увидел восемь ног, которые окружали пятнышко словно лучи.

Я долго после этого размышлял над случившимся, но результат был более чем скромный. То, что произошло с пауком, я мог себе объяснить лишь с натяжкой: воображаемая для меня, но для насекомого вполне реальная стена во время моего отсутствия продолжала двигаться дальше к окнам, и паук был раздавлен между «его» и «моей» стенами. Все остальное — спекуляции, умозрительные гипотезы; одна из них, принадлежащая к простейшим, заключается в следующем: одновременно с нашим миром и словно параллельно ему существует в ином измерении вселенная, которая вместе с нашей вписывается в многомерное пространство. Та странная стена и паук принадлежали к другой вселенной, только паук — в отличие от стены — существовал одновременно и в нашем мире, каким образом, я и сам не знаю. Оба мира двигаются в многомерном континууме с определенной скоростью друг относительно друга, и это стало причиной гибели паука.

Да, я знаю, что это отдает чем-то сверхъестественным, и должен признаться, сам не до конца верю в такое. Пожалуйста, если у вас имеется лучшее объяснение…

Ах да… Конечно. У меня нет никаких доказательств правдивости моей истории. Что же я должен был бы сделать, по-вашему? Поднять на ноги прессу? Известить Академию наук? Видите ли, из этого вышло бы лишь то, что я покрыл бы себя позором. Ведь такому не поверит ни один человек. Фотоснимки тоже бы ничего не дали, не говоря уже о том, что у меня нет фотоаппарата, — ведь снимком здесь ничего не докажешь. Если вы захотите, вы сможете при помощи необходимых трюков сфотографировать летающего носорога.

Верно то, что я должен был исследовать это дело дальше, но было слишком поздно. К примеру, я уже было придумал прекрасный и простой эксперимент с маятником на нити, чтобы выяснить: может быть, так стена оказывает хоть малейшее сопротивление телам нашего мира? Но когда я с этой идеей пришел домой, стены не было. Перед нашим домом расположена большая площадь, так, может быть, вы думаете, я там ночью буду бегать с маятником в поисках несуществующей стены?

Если бы я о таком чуде прочитал, мне было бы очень жаль, что этого нет в действительности, а теперь, так как это случилось со мной и я видел это собственными глазами, я не могу в это поверить. Поймите меня правильно — я точно знаю, что все было так, как я рассказал, но это не имеет ни малейшего отношения к тому, что наполняет мою жизнь, это вообще, собственно, меня не трогает. Я знаю, было так, а не иначе, но это событие ничего, абсолютно ничего не меняет, меня это просто не касалось.

А теперь думайте об этом, что хотите; я с самого начала не ожидал, что вы будете мне верить. Я бы на вашем месте не верил. Тем более что, как уже было сказано, у меня действительно никаких доказательств.

Правда… Пятно в моей комнате, в простенке между окнами, отличающееся от водяных пятен. Я его не стал стирать — черное пятнышко с восемью тонкими лучами… Нет, нет, понимаю вашу мысль: но зачем же мне там давить паука, ведь даже с комода я с трудом дотянулся бы до того места. И кроме того, я уже говорил, что при всей антипатии я, обхожусь с пауками по-джентльменски — они мне ничего не делают, и я им соответственно не мешаю жить. Вот так.

По-настоящему важным в этом деле оказалось то, что мой знакомый отлично починил будильник. С той поры часы исправны и ходят минута в минуту. И это действительно настоящее чудо.

Казалось, — чего-то не хватало, и в то же время мир никогда не был таким совершенным: желания исполнялись, и ничто не доставляло хлопот. Но он чувствовал, что кое-что было вырвано из его воспоминаний. И хотя жизнь его протекала теперь в полной гармонии, на него все-таки давило неясное представление о чем-то из. собственного прошлого. Может быть, возникал страх — оттого, что им хотело овладеть что-то непонятное, о чем он никак не мог вспомнить. Такое состояние становилось невыносимым, и он решил прекратить подобные попытки. Только одно событие разворачивалось в его памяти четко и ясно, не вызывая за собой хаоса: несчастный случай.

Радость от езды и владения машиной побуждала его нарушать разумные пределы скорости. Это было похоже на опьянение, когда под монотонное пение шин под ним неслось асфальтовое шоссе, когда от легкого нажатия на педаль начинал завывать мотор, и он на огромной скорости срезал один поворот за другим. А затем произошло то, что лежало за пределом его представлений, что наступило слишком быстро, чтобы быть понятным и осознанным.

Это произошло незадолго до очередного поворота. Он знал эту трассу и понимал, с какой скоростью здесь можно было ехать. Все обошлось бы благополучно, как много раз до этого, но в последний момент на проезжую часть прыгнула косуля. Он все еще видел перед собой эту сцену, как фотографический снимок, хотя миг этот был очень краток и закончился взрывом. Тогда он непроизвольно закрыл глаза. Когда он их открыл, ветровое стекло, покрытое мельчайшими белыми трещинами, стало мутным. Вырвавшееся у него ругательство слилось с визгом колес, и тут же последовал первый резкий удар с правой стороны. Удар пронзил его до мозга костей. Он решил вслепую миновать поворот, осторожно тормозя.

Внезапно последовал второй удар, почти спереди, у левого крыла. Ветровое стекло лопнуло, куски стекла вонзились ему в лицо, а автомобиль был подхвачен снизу какой-то силой. Машина отделилась от земли, потом резко, с грохотом приземлилась. Рессоры застонали, что-то тащилось по земле. И только тогда он почувствовал безумную боль, разливавшуюся по телу снизу вверх и отнимавшую воздух у его легких. Однако, несмотря на второй удар, машина, казалось, не утратила прежней скорости. Какой-то забор разлетелся в щепки, будто сделанный из спичек, и какая-то стена летела на него с невероятной быстротой. Он уперся изо всех сил в руль, судорожно пытаясь уклониться от нее, но все вокруг него затряслось с оглушительным треском и визгом, а тело его чуть не расплющилось от адского давления, представляя собой одну горящую рану, сам же он наконец с какими-то искрами в глазах провалился в бездонную черную пропасть.