Олег Попов - Муха на стекле

Рыцарь махнул мечём, сам оставшись наблюдать сверху за операцией по пленению врага. А с десяток штурмовиков уже тяжело спрыгивали с поваленных деревьев на землю, по мою сторону баррикады, громыхая доспехами и беря противника в кольцо. По деловому, без суеты и спешки… Их место на гребне баррикады тут же заняли множество других любопытных воинов, приготовившихся поглазеть на потеху. В несколько секунд край завала сделался похож на переполненную балконную ложу в театре, в день премьеры.

Что ж, вот и всё… Жаль, Алина не увидит мою героическую смерть. Хотя это и к лучшему, что я сейчас здесь один. Осознанный средневековый сон – моя идея… А кто заварил кашу – тому её и расхлёбывать!

Глядя на неторопливые движения ухмылявшихся штурмовиков, опускающих на лица металлические забрала, разум мой медленно закипал гневом… Неужели вы, волки позорные, рассчитываете, что я буду стоять с мечём в руке и ждать, когда меня собьют с ног и свяжут, словно барана? Размечтались!

«Защитник спящих» молнией сверкнул над моей головой… От резкого движения ослепляющая боль обожгла, одновременно, и грудь, и спину. Что-то хрустнуло в левом плече, а в глазах потемнело…

До этого сновидения мне казалось, что сильных болевых ощущений в иллюзорном мире быть не должно. Да и откуда им здесь взяться, если в наших галлюцинациях мы не обладаем реальной плотью? И все ужасные раны во сне – только видимость! Но оказывается, ещё как бывает больно… Вопреки всякой логике. Иллюзорный мир существует по своим парадоксальным законам. И пытаться искать логическое объяснение происходящему с тобой за гранью реальности – пустое занятие!

Не в силах больше терпеть боль от иллюзорной раны, я бросился на ближайшего врага… Меч с лязгом и скрежетом обрушился на голову штурмовика, спрятанную в шлем, похожий на железное ведро с прорезями. От ярости и обиды за такой дурацкий конец, я заорал во всё горло, срывая голосовые связки… Отчаянно завопил – первое, что пришло на ум, чувствуя, как горячая кровь вздула вены на шее, и вновь побежала по груди из потревоженной раны:

– Русские не сдаются!

Ну, и ещё добавил несколько непечатных слов, никогда ещё не звучавших под этим европейским небом… Злость придала сил и отбросила прочь мысли о собственном будущем. Будь, что будет!

Штурмовики, впервые услышавшие мой голос, да ещё и такой яростный, отшатнулись на секунду… Они явно не ожидали подобной прыти от раненного противника. Непонятные слова про русских удивили атакующих, но не остановили неумолимо сжимающееся кольцо… Я же, вложивший все оставшиеся силы в свой последний бой, обрушивал удар за ударом на теснившие меня со всех сторон щиты, шлемы с опущенными забралами, и поблёскивавшие доспехи.

Однако, эффекта от моего отчаянного сопротивления с мечём в одной руке было немного… Закованные в железо штурмовики продолжали крепко стоять на своих ногах. Они выполняли приказ командира и твёрдо решили доставить в замок единственного противника с самыми минимальными повреждениями… А уж святая инквизиция умеет языки развязывать грешным душам! Хоть людям, хоть даже бессмертной нечисти…

Многочисленные зрители на баррикаде внимательно наблюдали за схваткой. Все наперебой советовали штурмовикам, как меня половчее скрутить, чтобы не нанести новых травм… Я был ценным пленником.

А связать меня сейчас не составляло особого труда… Хотя проклятая боль в ране и поутихла немного в горячке отчаянной рубки, я всё же чувствовал, как слабеют мои удары раз от раза. Сознание медленно погружалось во мрак… Перед глазами всё плыло.

Внезапно, башмаки мои с длинными остроконечными носками по средневековой моде, запнулись друг о дружку. Равновесие было окончательно потеряно и я, матерясь от досады, полетел кубарем, прямо под ноги штурмовикам…

Однако, сжавшееся от ожидания болезненного удара о земную твердь тело так и не встретило сопротивления. От затянувшегося падения в пропасть, внезапно разверзшуюся вдруг под моими ногами, перехватило дыхание… А я всё продолжал куда-то лететь и лететь. Звуки средневекового мира стали отдаляться.

Вместо лесной просеки, вокруг неожиданно заплескалась… вода! Солёная, морская… Тело моё стремительно погружалось в сине-зелёную бездну. Я начал задыхаться… В груди уже не оставалось запаса воздуха. Губы мои обречённо разжались… И в лёгкие, вместо спасительного кислорода, хлынула солёная вода. Я тонул в непонятно откуда появившемся море, посреди средневекового леса! Но никаких вопросов сей странный факт в моём гаснущем сознании не рождал. Мне, похоже, было уже всё равно…

Это – обморок, догадался я, прежде чем сознание окончательно не померкло. Неужели, всё-таки, плен? Даже умереть по-человечески не сумел! Извини, Алина… Всё пошло у меня наперекосяк.

Последнее, что промелькнуло перед мысленным взором, были зелёные глаза девушки, печально заглядывавшие прямо в душу… Да каменные стены подземелья из первого сна, в котором мы договорились встретиться с Алиной. Меня куда-то уносило во мраке, под медленно затихающую в ушах какофонию голосов:

– Взять живым приспешника ведьмы! Убрать мечи!.. Захар! Миленький… Вяжи его!.. Захарушка-а!..»

«Миленький! Да просыпайся же ты, наконец, Захарушка! Родной… Не умирай!» – жалобный Алинин голос медленно возвращал моё распластанное на надувном матраце тело к новой иллюзорной жизни…

Я лежал в прохладном и тёмном подземелье. В том самом, из которого мы с Алиной и отправились в своё средневековое путешествие. Сердце колотилось, как сумасшедшее… Всё лицо, шея и даже верхняя часть груди были мокрыми.

Я, не открывая глаз, облизнул незаметно влажные губы. Знакомый солоноватый вкус непонятно откуда взявшегося моря… Того самого, в котором я едва не захлебнулся секунду назад. Надо мной склонилась тихо всхлипывавшая девушка. Я прекрасно видел в кромешной темноте каждую чёрточку её убитого горем лица… Даже сквозь свои сомкнутые веки. Алина продолжала, скорбно причитая, тормошить меня за плечи.

Я же, сам не знаю почему, всё не спешил открывать глаза… По мере того, как сердце восстанавливало свой нормальный ритм, после смертельной схватки в лесу, душу наполняли тепло и тихая радость. Так хорошо мне давно не было! Я жив, избежал позорного плена… И сумел всё-таки, непонятно как, правда, вернуться в свой первый сон! Всё плохое осталось позади. Я был в полной безопасности, и, похоже, кое-кому совсем не безразличен…

Стресс уходил, уступая место бесконечной нежности. Я изо всех сил сдерживался, что бы не расплыться в счастливой улыбке… Ишь, как убивается, зеленоглазая! Слова-то какие ласковые для меня отыскала… Никогда я таких от неё не слышал. Неужели влюбилась?!