Олег Готко - Инкубатор. Книга I

– Не стесняйся – приходи! Артёмка всё поймёт – я ему о тебе рассказывала. – Лена, уставившись на него огромными светло-зелёными глазами, говорила что-то ещё, но Белорецкий уже ничего не слышал.

Чтобы это делать, ему не хватало воздуха. Казалось, он как вдохнул весь воздух мира, так и забыл выдохнуть. И с этим надо было что-то делать, чтобы жить дальше.

Неожиданно для всех Саня очень громко выдохнул, затем шумно втянул воздух, поморщился и спросил обычным голосом:

– Чем это у вас смердит? Как в свинарнике, ей-богу…

– О, вот что с людьми аутотренинг делает! – оживился Паша. – Это мы, если ты не заметил, передачу про животных смотрим, а Хомяк с усилением ароматов переборщил. И сейчас химичит там чего-то… Нет, чтобы проветрить!

Тот молча включил вытяжку и сменил канал. На экране камера неспешно плыла сосновым бором, а комнату заполнил хвойный аромат.

– Вот! И глазу приятнее, и носу спокойнее! – констатировал Никонов и вдруг забеспокоился: – Кстати, там футбол скоро! Или уже начался? Хомяк, убери этот чёртов лес!

Спустя несколько секунд на экране бегали почти осязаемые игроки, а на трибунах тихо шумели уже более призрачные болельщики.

– Кстати, – хмыкнул Никонов, убедившись, что матч только начинается, – жаль, что вы с Ленкой… Ну, того…

– Ну, Пашка, ты!.. – укоризненно хрюкнул Хомяк.

– Да ничего! Это точно не светопреставление, – отмахнулся повеселевший Саня. – Будет и нашей улице радость, ведь есть на свете повесть и попечальнее…

– Молоток! Твоё моральное здоровье! – Друг приложился к бутылке, а затем подмигнул: – И наш сюрприз таки пригодится!

– Какой сюрприз?!

– Да Хомяк на днях целый сайт открыл прям для таких, как ты! Ну, тех, каким ты был ещё недавно…

– Жених-собака-друзья-точка-нет? – ухмыльнулся Белорецкий. – Теперь может ещё один открыть – друзья-собака-жених-точка-нет. Учитывая варианты выделения главного слова, там посещений наверняка будет больше.

– Я понял! Казнить-нельзя-помиловать! – Никонов жизнерадостно заржал. – А ну, покажи ему!

Хомяк улыбнулся и нажал несколько клавиш.

Футбольное поле сменил зал стриптиз-клуба. Аромат свежескошенной травы вытеснили едва уловимые запахи хорошего табака и ещё чего-то пряного. Заиграла приглушённая музыка, на сцену выбежала стриптизёрша, послышался одобрительный свист. Девушка взлетела по шесту и начала бегать кругами по потолку, одновременно роняя одежду.

– Это наша заставка! – с гордостью сказал Паша. – Я его еле уговорил, а то он – пошло, мол, банально…

– Проворная девка! – одобрил Саня.

Никонов самодовольно улыбнулся, а Хомяк снова пробежался пальцами по клавиатуре. Опять появился стадион с той лишь разницей, что теперь в центре поля стоял шест, где стриптизёрша продолжала свою разоблачительную деятельность. Правда, что-то там плохо совместилось относительно запахов, о чём тут же им сообщили носы.

– Слушай! – Паша, отчаянно морщась, повернулся к хозяину. – Я до сих пор был уверен, что в картриджах нет настолько вонючих наполнителей…

Тот лишь многообещающе хмыкнул, мол, что ты знаешь об аромоприставках, и неожиданно разразился целым потоком слов, что бывало с ним крайне редко.

– Что такое, по-вашему, запах? – спросил он и, зная, что друзья вряд ли ответят на простой для любого мало-мальски подкованного химика-программиста вопрос, продолжил: – Говоря научным языком, это специфическое ощущение присутствия в воздухе летучих веществ, которые обнаруживаются рецепторами обоняния, то бишь – нашим носом. Компьютерная программа тупо выдаёт код, соответствующий в её понимании определённому предмету. Более сложные способны комбинировать запахи в неких пропорциях, то есть синтезировать нечто другое. И если в них поковыряться… Сейчас я вам одну штуку продемонстрирую!

– Ладно, хакер-переучка, успокойся и убери к чёрту эту красавицу – тут штрафной бить собираются, – перебил Паша.

Однако Хомяка уже понесло. Он прикипел к клавиатуре. Друзья даже не заметили, как под восторженный рёв трибун по поводу забитого мяча с поля исчезла стриптизёрша. Не уловили они и того, как хозяин с подленькой улыбочкой откинулся от клавиатуры и зажал себе нос.

Прошло ещё несколько минут, пока до Белорецкого и Никонова дошло, что происходит немного не то, что должно сопровождать просмотр футбольного матча в смысле чувственных реакций. Да мало сказать не то – творилось вообще нечто противоестественное для людей с пока ещё стандартной сексуальной ориентацией. Они с вожделением смотрели на футболистов, а в их штанах происходило недвусмысленное шевеление.

Первым, украдкой глянув на Саню, не сводящего заинтересованного взгляда с одного из форвардов, занервничал Никонов.

– Что за фигня? – пробормотал он, краснея.

Хомяк захихикал, что для него было подобно гомерическому хохоту, и отрегулировал вытяжку на полную.

Саня очнулся от транса и, тоже ничего не понимая, покрутил головой.

– За такие шутки морду бить надо! – недовольно буркнул Паша и потянулся к банке.

– А это уже были феромоны, – сквозь смех сказал Хомяк. – В данном случае – женские.

– Что за херомонию ты тут разводишь?! – возмутился Никонов. – Превратил футбол в порнуху и доволен!

– Феромоны, хутор ты не компьютеризированный! Это, опять же, говоря научным языком, не всем балбесам доступным, вещества, выделяемые животными и специфически влияющие на поведение тех, кому это интересно. В общем, почти то же, что и запах, только воспринимается как сигнал к действию другими органами…

– Я так понимаю, что ты опять там с программами накрутил. – Паша чихнул. – Дать бы тебе в нос!

– Небольшие подпрограммы способны творить чудеса! Будь на экране хоть лягушка, вы посчитали бы её принцессой! Э-э, Санёк, извини… – стушевался Хомяк.

Тот задумчиво посмотрел на него и поинтересовался:

– И, надо понимать, они практически не пахнут?

– Тут всё от концентрации зависит, а наши носы – далеко не самые совершенные обонятельные приборы. Запахи – это, так сказать, отнюдь не наш конёк.

В глазах Белорецкого вдруг загорелся огонёк заинтересованности.

– А на обыкновенные запахи эти феромоны наложить можно?

Усталые, но радостные, Лена и её новоиспечённый муж стояли в проёме входной двери в свадебных нарядах и самозабвенно целовались, как и положено молодожёнам. С трудом оторвавшись от жены, Артём выдохнул и сделал приглашающий жест:

– Прошу, дорогая!

– Спасибо, пупсик! – Лена скользнула в квартиру. Особым умом она не отличалась, предпочитая шлифовать не извилины мозга, а пяточки – скрабом, ногтики – пилочкой, и вообще считала, что красота спасает от всего.

Артём зашёл следом, включил свет в коридоре и закрыл дверь.