Ирина Замотина - Pro-life

– Здравствуй.

– Кто это?

– Не задавай вопросы! – глухо прошептал неизвестный. – Ты нас не знаешь, но мы твои друзья. Ты хорошо себя показала на последнем марше протеста. Мы бы хотели увидеть тебя в наших рядах. Мы должны быть вместе. Правительство хочет нас уничтожить.

– Но…

– Молчи! Будь завтра в полдень в Окопе. Мы тебя найдём!

Раздался грохот, как будто на том конце что-то упало, и связь прервалась. Мэри ошарашенно огляделась по сторонам и на всякий случай проверила, нет ли в квартире посторонних.

Александр уже третий час сидел неподвижно. Правая нога мучительно зудела, и ужасно чесалось плечо, но он продолжал терпеть, внимательно сосредоточившись на докладе министра финансов. Президент не часто встречался с кабинетом министров, поскольку эта процедура, всегда казавшаяся тошнотворной формальностью, за два года до очередных парламентских выборов превращалась в смотр народной самодеятельности в районном Доме культуры. Событие широко освещалось по телевидению и в интернете, соответственно каждый старался продемонстрировать максимум убедительности, красноречия и умения обыгрывать подчас противоречивые факты.

Александр прекрасно знал, кто, где и в чём конкретно врёт, искажает данные или недоговаривает, благо, отчёты о состоянии той или иной отрасли хозяйства исправно каждое утро ложились ему на стол в аккуратных красных папочках. Министры об этом знали, но нужно было доигрывать фарс до конца. Государственная власть по большей части состояла не из принятия решений, выполнения планов и уж тем более не из коррупции, получения взяток и строительства вилл с вертолётными площадками, а из банального лицемерия. В самой сути своей она заключалась в многочасовом сидении с серьёзной миной и понимающим взглядом, в бесчисленных одобрительных кивках, когда очередной подчинённый, краснея, задыхался то ли от тугого галстука, то ли от страха, в незаданных вопросах и не уточнённых данных, а главное: в вечном молчании, которое приходится хранить, когда хочется заорать.

– Состояние национальной валюты в текущем финансовом году… – монотонно бубнил министр финансов, Максим Светлофф, короткий лысоватый, но очень мозговитый человечек. Он проделал большой путь от рядового бухгалтера на провинциальном консервном заводике до министра финансов. Безумно этим гордился и до такой степени дорожил своими мозгами, что добровольно отказывался от приёма каких-либо медикаментов из-за возможного побочного эффекта на когнитивную деятельность. От этого он всегда был простужен и противно гнусавил.

Президент оглядел левую сторону стола. Все те же до боли знакомые лица – заклятые недруги, преданные соперники, самые сливки политического террариума. Рядом с ним сидел министр обороны – подтянутый, бравый спортсмен с прекрасным именем Юлиан Бергер и улыбкой на миллион долларов. Он был неизбежным злом и вынужденной платой Александра за поддержку на выборах. Его пурпурная рубашка выгодно, как всегда, оттеняла многослойный загар и каштановые волосы, благодаря которым казалось, что и в кабинет министров он приходит только ради очередного селфи.

Справа от него – министр иностранных дел – высокий сухопарый джентльмен, похожий на знак вопроса, прозванный за глаза Веней за старомодную привычку носить очки и выставлять вперёд длинный палец во время спора, и министр образования Анджела Матвеева – красивая белокурая женщина, потратившая не один год и не одно состояние, чтобы стать похожей на американскую киноактрису прошлого века. Чуть в сторону расположились накаченный и красивый министр здравоохранения Иван Суслов и похожий, как две капли воды, на него министр спорта Майкл Бренсон.

Министр культуры Сергей Сверкин – единственный открытый гей в правительстве, сидел поодаль и деловито копался в бумагах. Кажется, он затеял новый проект и хотел предложить его кабинету министров. Инициативный и чересчур активный, он вызывал раздражение и насмешки, хотя искренне хотел сделать что-то полезное.

Но была на этом празднике бессмыслия и одна занимательная личность – Виктор Прагмин, председатель правительства. Худой жилистый мужчина, потерявший уже добрую половину волос, замер в самом конце стола прямо напротив Александра, сосредоточенно уставившись в пустоту. Холодные серые глаза чуть прищурены, лоб напряжён, а пальцы левой руки едва заметно перебирают что-то невидимое. Александр давно заметил эту странную особенность. Казалось, министр перебирает страницы известной одному ему книги.

С Виктором они были знакомы более пятнадцати лет. Президент отлично помнил их первую встречу. Молодой и амбициозный студент ворвался на заседание их партии с целой кипой предложений и замечаний к политической программе. Поднялся шум. Секретарь пытался выставить непрошенного гостя. Но Александр, уже успевший завоевать непререкаемый авторитет, попросил гостя остаться. С тех пор он неоднократно спрашивал у себя, что им тогда двигало кроме необъяснимого чувства дежавю. Он уже видел этот упрямый взгляд, дерзость и глубокую морщину на лбу, причём видел их каждое утро.

С тех пор их отношения прошли через все стадии и не по одному кругу. Через баррикады революции они вдвоём вошли в Кремль, пережили два с половиной президентских срока и смогли вывести государство из затяжного кризиса, в который его втянула предыдущая власть. Они прекрасно изучили свои плюсы и минусы, стали идеальной командой, научились вместе работать и ненавидеть друг друга той самой истинной и глубинной ненавистью, которая скрепила не один брак и позволила тысячам пар отпраздновать вместе золотую и бриллиантовую свадьбу.

Виктор вдруг отошёл от забытья, поймал взгляд президента и, ухмыльнувшись, подмигнул. Александр дежурно улыбнулся в ответ. Затем показал на часы и жестом спросил: «Ты после уходишь? Нам с тобой поговорить надо». Председатель правительства кивнул и одними губами ответил: «Вечером позвоню?». Президент утвердительно кивнул.

«Надо попросить секретаря освободить время вечером».

Задумавшись, Александр даже не заметил, как со своего места встал министр внутренних дел – служака средних лет с лёгкой сединой и настырным прямым взглядом. Звали его Михаил Земцов и, пожалуй, он был единственным человеком, которому во всей этой компании можно было доверять. Михаил поднялся, осторожно повёл травмированным плечом и заговорил:

– Господин президент, министры… – Он кивнул. – Наше министерство в этом году выполнило все поставленные цели и задачи…

Но Александр напрягся, было что-то тревожное и мрачное в позе и движениях мастодонта, пережившего не один водоворот политических интриг и препятствий. Президент наклонился вперёд и внимательно слушал доклад старого приятеля. Вроде бы ничего странного: будничный тон, уверенная поза и чёткая артикуляция, но что-то было не так. Кажется, в ближайшем будущем их ожидали перемены, и, скорее всего, не самые приятные.