Алекс Карр - 1-книга. Весна на Галане

Это была далеко не последняя шутка, которую они устроили в Корне, хотя самая дерзкая и вызывающая. Хьюмеритам, не смотря на их удивительную способность допытываться до истины, не были чужды ни смех, ни стремление к обычным и всем понятным радостям жизни, так что даже эта возмутительная выходка Веридора Мерка, который подбил всеми уважаемых граждан на такой демарш, ничуть не оскорбила горожан не смотря на то, что праздник был испорчен. В те моменты, когда они не были Слушающими, а в этой глубинке их беспокоили не слишком часто, они были самыми обыкновенными людьми, весёлыми и добродушными, которые не были противниками смеха, шуток и веселья. Жители Корна, в основном фермеры, возделывающие поля и выращивающие скот, любили и умели повеселиться и вовсе не смотрели на чужака, прилетевшего в их городок на большом космическом корабле и совершившего посадку в нескольких километрах от их городка, с враждебностью.

Наоборот, этот ловкий парень понравился им своим веселым нравом, да, и те товары, которые он привёз в трюмах своего корабля, многим пришлись по вкусу. Так что они с радостью принимали у себя вольного торговца, тем более, что такие визиты были для них в диковинку, ведь на их планету люди прилетали в основном совершенно по другому поводу, – как правило только для того, чтобы предстать перед Судом Хьюма, а это заставляло их представать перед остальными галактами совершенно в ином качестве, из-за чего о хьюмеритах в галактике и сложилось мнение, как о людях мрачных, суровых и напрочь лишенных какого-либо обаяния.

Веридор Мерк знал их совершенно другими и потому ему, поначалу, было странно видеть то, как изменились хьюмериты во время Суда Хьюма, который, казалось, изменил их не только внутренне, но и внешне, и сделал даже юного Ракбета Доула старше, превратив его из добродушного юноши в сурового аскета, которому приходится выслушивать долгие речи галакта, обвинённого судом в весьма тяжком преступлении. От этого Веридору было немного не по себе, но именно за этим он и прибыл на Хьюм и потому, дождавшись того момента, когда Ракбет Доул, окончательно придёт в себя, Веридор Мерк решительно продолжил свою исповедь. Правда, он прежде решил проверить себя и даже после второго кивка юноши не начал говорить, хотя это и стоило ему определённых усилий.

С одной стороны Веридор Мерк из чисто варкенского упрямства попытался выяснить на деле, сможет ли он противостоять действию "Эликсира Откровения", а с другой просто хотел собраться с мыслями. Пытаясь понять, следует ли ему так подробно рассказывать о своих взаимоотношениях с Рунитой, стоит ли ему умолчать о своих чувствах, он всё же решил рассказать всё и, убедившись в том, что может и в самом деле заставить себя молчать, кашлянув, прочистил горло и вновь начал говорить.

Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсора "Галан", звездная система Обелайр, океан Талейн в Южном полушарии планеты Галан, городок Равел, расположенный на острове Равел, лежащем в полутора километрах к югу от острова Равелнаштарам, номер в гостинице "Жемчужина Равела".

Солнце Галана, золотой и величественный Обелайр, уже клонилось к закату. Его багряные лучи, проникая сквозь арки окон и широкого прохода на лоджию, ярко освещали часть большой комнаты и делали её праздничной. Лучи Обелайра играли на затейливой резьбе деревянных панелей комода и посудной горки, придавая светлому дереву красновато-бронзовый оттенок, сверкали на нежно-зелёной, блестящей ткани с изящно вытканным растительным орнаментом оливково-зелёного, желто-оранжевого и палевого цветов. Бутылки с вином были причудливой и затейливой формы. Изготовленные из цветного стекла, они сияли в этих лучах, словно драгоценные камни, а серебряные столовые приборы, кубки и особенно бокалы резного голубого хрусталя, отбрасывали на стены комнаты многочисленные солнечные зайчики.

Наша страсть, наконец, утихла, выпустила нас из своих жарких объятий и позволила нам немного расслабиться. Мы получили возможность взглянуть на мир трезво и хоть немного понять, что же это с нами произошло, что привело нас в такой экстаз. Нам и в голову не пришло расспрашивать друг друга о чем-либо, задавать какие-либо вопросы и вообще произносить хоть слово. Слова были совершенно лишними. Мы просто молча лежали на нашем синем ложе. Тихие и умиротворенные. Лежали и мысленно возвращались ко всему пережитому. Вспоминать о том, что с нами происходило, было не менее приятно, чем ощущать это вновь.

Рунита первая встала с огромной галанской кровати, больше похожей на стартовую линзу космопорта и лёгкой, плавной и горделивой походкой вошла в золотые, осязаемо плотные струи солнечных лучей. Её тело, молодое и сильное, умащенное драгоценным эликсиром здоровья и красоты, в который превратилась моя фальшивая, старческая личина, растворённая в концентрированном химическом реактиве, смешанном с чистой родниковой водой острова Равел, было подобно сияющему пламени факела, страстному, горячему и порывистому. Эта драгоценная, в самом прямом смысле этого слова, косметическая эмульсия напитала кожу наших тел такой жизненной силой, что даже после долгих, страстных ласк на золотистом теле Руниты не осталось ни малейшей ссадины, царапины или синяка. Впрочем, мою гладкую и прочную шкуру, поросшую на груди широкой полосой черных волос, завитых в тугие колечки и спускающихся узкой дорожкой вниз, нужно было охаживать, чем-либо вроде дорканского меча, чтобы добиться приличной царапины и изо всех сил треснуть ломом, чтобы получить нормального вида синяк.

Надо сказать, что на мою дублёную варкенскую шкуру, которая не боялась ни жары, ни лютого мороза, косметический эликсир оказал весьма слабое воздействие, зато нежную, бархатистую кожу девушки, подобную кожице самого нежнейшего из плодов Галана, – сладчайшему витруму, растущему в чудесных садах города Мободиталейнкавалармо, он напитал силой и здоровьем, в считанные минуты залечив все её трещинки и ссадинки, значительно упрочнив слой эпидермиса и придав ей тонкую чувствительность к ласкам и нежным прикосновениям моих губ. Вдобавок к этому бархатистая кожа Руниты теперь источала сладкий и волнующий аромат тропических цветов, подчеркивая и выделяя в этом букете её собственный запах, – запах чистого и здорового женского тела, страстно желающего любовной близости и наслаждения.