Алекс Карр - 12-я книга. Храм Великой Матери Льдов

Обитаемая Галактика Человечества, Терилаксийская Звездная Федерация, внутреннее пространство темпорального коллапсара "Галан", звездная система Обелайр, планета Галан, центральная часть континента Мадр, город Роант, дворец наследного принца Тефалда.

Попрощавшись со своим другом королем Бастианом, прекраснейшей из всех королев, Сиринеллой и своими самыми ярыми поклонниками и лучшими друзьями своих сыновей, их двенадцатью мальчиками, старшему из которых было уже четырнадцать стандартных лет, Велимент не торопился покидать взлетно-посадочную площадку своего хольда. Не отрывая взгляда он следил за тёмно-красным с золотом королевским флайером. Это был не парадный летательный аппарат, а мощная, тяжелая десантно-штурмовая машина, которую кируфские дизайнеры превратили в небольшой летающий дворец. Король Бастиан являлся самым лучшим из всех учеников Микки и, по его словам, был пилотом от Бога. Именно это послужило тому, что королевская военно-космическая академия Фалтареса давно уже снискала себе славу самого лучшего учебного заведения такого рода, а боевые и спортивные флайеры, изготовленные в этом королевстве, повсеместно считались образцом для подражания.

Король Бастиан всегда летал сам и сегодня он также не сделал исключения. Подняв флайер в воздух, он заложил широкий, плавный вираж над городом, чтобы показать своим близким вечерний Варкенардиз, сверкающий яркими огнями, после чего, пролетев вблизи от Дворца ордена, покачал ему крыльями на прощание, стремительным маневром положил машину на курс и развил такую бешенную скорость, что уже через каких-то пару секунд его флайер преодолел звуковой барьер. Помахав рукой в том направлении, где растворилась в небе эта стремительная машина, Велимент облокотился о широкие перила, облицованные ониксом и окинул взглядом свой город. С высоты птичьего полета он видел не только большую часть Варкенардиза, но и весь Равел, который оставался почти прежним, то есть маленьким городком с узенькими улочками, но был, тем не менее, главной вотчиной местных богатеев. Ну, оно было и понятно, ведь равельцы одни из первых вступили в орден, а уж он-то давал любому человеку великолепные возможности для бизнеса.

Велимент смотрел на город и вспоминал те дни, когда они только-только начали его строить. Тогда все те здания, что спроектировал для них секонд-магистр Зеттурион, казались им невообразимо огромными, а теперь, спустя каких-то шестнадцать лет, галанцы даже посмеивались над их скромностью. Город за эти годы не только полностью заполнился людьми, но и ещё дальше шагнул не только в джунгли, но и в море. Однако, и там архо предпочитали строить хольды на сотню метров ниже Дворца ордена. Всё равно самым высоким сооружением Галана была и всегда будет гора Калавартог, которая так же преобразилась за эти годы. Теперь это был узкий, идеально ровный конус, окольцованный внизу огромным серебристым тором термоядерного реактора, построенного восемь лет назад для того, чтобы дать генератору искажения времени недостающую энергию, а императору дополнительное время на подготовку к встрече с галактами.

От гигантского белого тора, имеющего внешний диаметр в сорок километров, при толщине его кольца в три километра, поднимались вверх стометровой толщины серебристые криофидеры, которые отсюда казались просто тонкими серебристыми стерженьками. Другого такого сооружения не было не только на всем Галане, но больше нигде в империи, хотя на Календизе и отыскали гору, которая оказалась почти на три километра выше горы Калавартог. Ну, уж кто-кто, а варкенардизцы нисколько от этого не горевали. Они любили свой город вовсе не потому, что рядом с ним стояла эта громадина, наконец, избавленная от своей вечной облачной шапки климатическими установками. Для них это был город их родового хольда, их ордена и все они только здесь чувствовали себя в своей тарелке. Даже те, к то сейчас жил в двух других городах, построенных в северных широтах Мадра.

Велименту давно уже было ясно, что в тот день, когда они вольются в клан Мерков Антальских, он станет самым большим кланом Варкена, ведь уже сейчас их было сто тридцать два миллиона человек и при этом у них было впереди ещё добрых восемьдесят четыре года на подготовку. Демографы Раймура уже всё просчитали наперёд и говорили, что к тому моменту их будет немногим более двух миллиардов. Повторив про себя эту цифру, Велимент улыбнулся. Где же это на Варкене взять столько места, чтобы построить всех варкенидов для того, чтобы клан Мерков Антальских принес им клятву верности и принял в свои братские объятья. Уж чего-чего, а этого захочет каждая женщина и каждый архо, трао и круда ордена без исключения. От этих размышлений Велимента отвлек высокий, широкоплечий рыцарь-трао с красивым, улыбчивым лицом, подошедший сбоку и остановившийся рядом с ним. Не поворачивая головы он спросил:

– У тебя есть какие-то вопросы ко мне, Гар?

– Да, яган, – Откликнулся рыцарь и задал ему тот вопрос, на который он менее всего хотел отвечать – Яган, скажи мне, почему королева Сиринелла смотрит на меня такими влюбленными глазами? Неужели она не понимает, что я связан клятвой и не смогу ответить на её любовь даже в том случае, если она покинет короля Бастиана? Если это так, то почему ты всегда зовешь в гости меня, когда они приходят в твой хольд? Да, к тому же за двенадцать лет ты уже сорок один раз направлял меня на службу в Фалтарес. Правда, это были короткие командировки, не более месяца, но мне всегда приходилось бывать в их дворце и всегда королева Сиринелла смотрела на меня так, что мне хотелось провалиться сквозь землю. Яган, она ведь просто излучает волну любви и нежности, когда смотрит на меня и мне от этого делается жутко. Король Бастиан отличный парень и он любит свою королеву больше жизни, а я не могу, не имею права, принять её любви, яган. Пожалуйста, сделай так, чтобы мы больше не встречались. Это для меня мучительно.

Велимент чуть не выругался от досады. Именно такой головной боли ему сейчас не хватало. Он уже сотни раз говорил Сиринелле о том, что этот балбес может подумать о ней невесть что и всё из-за этой нежности в её глазах. Попробуй тогда объяснить этому дурню, что так каждая мать смотрит на свое любимое дитя, тем более на такое, которому выпали такие тяжкие испытания. Чувствуя себя, словно приговоренный к смертной казни, он повернулся, насмешливо взглянул на принца Гарендира, носившего теперь имя Гар Салри и воскликнул: