Алекс Карр - 11-я книга. Рождение империи сенсетивов

В воцарившейся в зале тишине к своим братьям и сёстрам присоединилось ещё двое андроидов из плоти. Эрон Луфтин, проводив их взглядом, вздохнул и, вдруг, громко выпалил:

– Молодой человек, с чего это вы решили, что десять или двенадцать Эронов Луфтинов смогут хоть чем-то помочь Галану, пусть все они даже будут великими математиками?

Борн вздохнул и сказал:

– Профессор Луфтин, похоже, что вы невнимательно слушали меня. Речь вовсе не идет о том, чтобы произвести на свет ещё десять Эронов Луфтинов. Кто сегодня является отцом андроидов? Граф фрай-Флайермин всего лишь военный пилот, Зеттурион, военно-штабной аналитик, я капитан торгового флота, Хендрик чиновник, а Зои и Паулина домохозяйки, но не смотря на это наши дети в сто раз умнее и талантливее нас и по объему знаний они в десятки раз превосходят вас всех вместе взятых, а ведь это всего лишь базовый объем знаний обычного андроида. – Тут Борн малость приврал, поскольку Нэкс и Бэкси вложили в голову Микки куда больше знаний, чем обычно, но, не моргнув глазом, продолжал – Наш главный недостаток заключается в том, что никто из нас не является ученым. Я предлагаю вам, Эрон, снять кальку с вашего разума, чтобы вы смогли отредактировать её в нескольких вариантов, убрав всё мелочное и лишнее, но оставив свой жизненный опыт, знания, способ мышления и то, что обычно называют талантом. Мне не дано знать, кем станут мои сыновья Тефалдир и Зоэл, профессор, как не дано будет знать вам, кем станут ваши а-дети. Может быть они пойдут по вашим стопам, и станут великими математиками, а может найдут себя в других областях науки, но в одном я уверен на все сто процентов, они будут величайшими учеными Галана и с их помощью мы самые сжатые сроки не только начнём изготавливать галанские реаниматоры, но и сможем обеспечить нашему миру технологический прогресс, а всем галанцам процветание.

Такой весьма пространный ответ, однако, совершенно не удовлетворил профессора и он, сверкнув глазами из-под густых бровей, как-то по-бабьи всплеснул руками и воскликнул:

– Чушь! А где же интуиция, озарение, дар предвидения? Как я найду всё это в своей голове?

Борн Ринвал крепко сжал свои пудовые кулачищи и на его скулах заходили желваки. Свирепо глянув на упрямого профессора, он подавил свой гнев и спокойным голосом сказал:

– Профессор, моя жена совсем никудышная певица, у неё нет музыкального слуха и она никогда не играла на сирафе, но зато Зои очень любит музыку и обожает петь, хотя это, честно говоря, у неё плохо получается. А теперь, профессор, я хочу, чтобы вы послушали, как играет на сирафе и поёт её дочь Латика, которая только что присоединилась к нам. Вчера, когда она ещё не имела человеческого тела, я весь вечер до поздней ночи играл для наших детей на сирафе и пел им песни и в Латике, внезапно, вспыхнула страсть к музыке. Она взяла в руки сирафу и я дал ей несколько уроков, а потом, когда мы ушли спать, она всю ночь училась играть на ней по самоучителю. – Повернувшись к дочери Зои, Борн попросил – Латика, девочка моя, сыграй для нас и спой какую-нибудь балладу.

Борн поставил перед собравшимися учеными два кресла, а Микки принёс две сирафы. Одну он с поклоном вручил Латике, а вторую небрежно сунул в руки Борна. Девушка села в кресло, устроилась в нём поудобнее и, тронув струны рукой, принялась настраивать инструмент. Взяв несколько аккордов и сделав это весьма профессионально, она принялась играть на сирафе и уже очень скоро Эрон Луфтин понял, что мастерство Латики вполне способно удовлетворить вкус самой взыскательной публики, а когда она запела балладу о молодом моряке, тоскующем о своём доме и любимой, он стал раскачиваться в такт музыки и тихонько подпевать.

Борн Ринвал хотя и был самоучкой, играл на сирафе не хуже любого профессионального музыканта. Он подыгрывал Латике, которую смело мог называть своей дочерью уже только потому, что в её жилах текла его кровь, но подпевать не решался, чтобы не испортить впечатления. Когда девушка закончила петь, профессор Луфтин, тоже большой любитель музыки, вскочил и принялся ей аплодировать, но длилось это недолго. Уже через пару минут этот старик, одетый в наряд небогатого горожанина, коричневый сюртук с белой рубашкой и черными брюками, с которыми так диссонировали ярко-голубой шелковый шейный платок и лёгкие туфли светлой кожи, снова сердито махнул рукой, молча сел и отвернулся, выражая тем свой протест. К Борну подошел его сын Тефалдир и положил руку на его плечо, после чего, пристально посмотрев на Эрона Луфтина, сказал:

– Отец, ты ничего не докажешь профессору Луфтину. Если он упрётся, то его уже ничем не своротишь с ошибочного пути. Сегодня ночью, работая на компьютере, я просмотрел несколько его последних статей, опубликованных в журнале императорского математического общества. Уже в первой статье, посвященной теории математического анализа, он сделал явную ошибку, но вместо того, чтобы исправить её, в трёх других своих работах, пойдя по неверному пути, дошел до полнейшего маразма.

Борн повернулся к нему и сказал:

– Теффи, сынок, меня не интересуют работы профессора Луфтина, как и вся математическая наука Галана. Она слишком отстала от математической школы галактов. С её помощью невозможно проектировать даже такие примитивные корабли, как те, что мы построили. Что уж тогда говорить о теории тахионной Вселенной и математических принципах искажения временного потока? Пойми, сынок, меня так же не интересует мозг профессора и то, что в нём заключено. Если бы проблема была только в этом, то он бы уже сидел связанный по рукам и ногам в кресле ментосканера. Мне нужно его добровольное и заинтересованное сотрудничество, ведь помимо всего я собираюсь построить в Мо, на вершине Барьерной горы, огромный научный комплекс и собрать в нём лучших учёных Галана. Это будет не имперский научно-исследовательский институт, а самая настоящая частная научная корпорация, принадлежащая самим учёным.

Всего этого вполне хватило для того, чтобы со своего места вскочил Юлиан Бартинус и крикнул во весь голос:

– Князь, твой сын совершенно прав! Если этот старый, упрямый болван и дальше будет упорствовать, то я, пожалуй, буду считать его не гением, как это было раньше, а куском капризного дерьма. Джейр, Бениор, Лилиан, а вы с что молчите? Разве вам не ясно, что вам предлагает Великий князь Борн Ринвал? Это же будут ваши дети, ребята, они станут одновременно и самыми лучшими вашими учениками, и, как правильно сказал Борн, ещё и вашими учителями. Лично я поддерживаю тебя полностью, князь, только мне непонятна вот какая вещь. Ты, похоже, собираешься, в отличие от галактов, которые развивают кибернетику по двум направлениям, с одной стороны используя древнюю технологию выращивания мозаичного поликристаллического мозга для андроидов, а с другой ищут всё новые и новые способы создания сверхмощных процессоров, пытаясь создать нечто более совершенное, чем мозг человека, пойти по уже проторенному пути и построить реаниматоры на базе мозга андроида? Но тогда твои реаниматоры фактически станут андроидами, имеющими совершенно иную форму тела и иные задачи. Не войдём ли мы таким образом в противоречие с законами галактов, которые наделили всех андроидов гражданскими правами? Мы ведь сделаем их рабами своей профессии.