Сергей Подгорных - Контора изобретений

Злорадству Вольдемара не было предела. Позлорадствовав немного, он решил, что пора выбираться. Необходимо было досконально изучить пульт управления машиной времени. Досконально изучив пульт, Вольдемар, помедлив немного, изучил его ещё раз досконально. На пятый доскональный раз он уяснил себе месторасположение приборов. Прямо перед ним на уровне глаз находилось табло с информацией о текущей дате (то бишь отправления) и дате прибытия. Необходимо было набрать на клавиатуре небольшого встроенного компьютера дату предполагаемого прибытия и нажать клавишу «Ввод».

Звуки снаружи усилились. Стала явственно слышна речь директора, который выступал в (на скорую руку собранном) собрании. «… А вот такие проходимцы и, я, не побоюсь этого слова, – авантюристы, разрушают нашу и без того нехорошую экономику», – гневно вещал он с принесённой из актового зала по этому случаю трибуны.

«Сами вы авантюристы», – сказал Вольдемар и набрал на клавиатуре дату приземления. Машина времени сделала рывок в будущее ровно на один год вперёд.

Вольдемар посчитал, что года будет предостаточно, чтобы всё улеглось, а там видно будет. Далеко в будущее путешествовать сразу, вот так вот, без подготовки он не рискнул.

Но Мендельсон не учёл одной небольшой технической детали. Да и не мог он её учесть, поскольку не был знаком с устройством и принципом действия квадросинтезатора гиперполя. Когда машина заработала, включился генератор гиперполя. Гиперполе окутало, словно коконом, корпус машины. Этим же полем, если при этом машина времени соприкасалась с каким-нибудь предметом, охватывался и этот предмет независимо от того каких размеров тот был. Чтобы машина могла беспрепятственно путешествовать во времени, изобретатель Чертоногов придумал специальное устройство, которое в момент включения машины подбрасывало гроб времени на полметра вверх, давая возможность гиперполю оторваться от земли и близлежащих предметов. А поскольку, квадросинтезатор был накрепко приклеен к постаменту суперклеем китайского производства, гроб времени остался неподвижен. Поле окутало сначала гроб, затем постамент со зданием, в котором тот находился. После этого поле перекинулось на город, на страну и так далее, пока не охватило весь земной шар.

И весь земной шар вместе со своим содержимым перескочил на год вперёд, сам того не подозревая.

Ничего не знавший обо всех этих перетрубациях Вольдемар откинул крышку гроба времени, вскричав: «Вперёд в будущее!» и радостно высунулся наружу. Каково же было его изумление, когда он увидел всё то же собрание гробокопателей под предводительством их директора. Собрание на секунду смолкло, все обернулись на Вольдемара. Председательствующий гневно воззрился на предмет обсуждения и постучал молоточком, призывая собрание к порядку. Мендельсон захлопнул крышку гроба. Собрание продолжилось.

«Этого не может быть», – запаниковал Вольдемар и, торопясь, набрал дату на столетие вперёд. Земной шар прыгнул вперёд ещё на сто лет. Собрание опять обернулось на высунувшегося Мендельсона, но председатель, на сей раз, не прервал своей речи.

Вольдемар в холодном поту упал в гроб. Он начал метаться по времени, прыгая по тысячелетиям, словно мячик по ступенькам. Но куда бы он ни направлялся: во времена фараона Тутанхамона или за миллиард лет до конца света, всюду его встречали всё те же опостылевшие лица гробопринадлежневцев. Наконец, поняв своё поражение, он набрал первоначальную дату и сдался на милость победителей. Раздавленного Мендельсона увели под белы рученьки знакомые санитары из родного психоневрологического диспансера.

А мир так и никогда не узнал, куда его забрасывало по милости директора конторы изобретений.

В санитарной машине ужасно трясло и Вольдемар долго не мог сосредоточиться. Он никак не мог понять, почему машина времени не сработала. Внутрь гроба никто не проник, следовательно, изнутри его не могли испортить. Корпус квадросинтезатора выдерживал гигантские нагрузки, не повреждаясь, значит, и снаружи гроб времени ни могли поломать. Загадка казалась неразрешимой и Мендельсон совсем было отчаялся когда, наконец, вспомнил об изобретателе Чертоногове. Кто как ни он лучше всех разбирался в устройстве квадросинтезатора.

«Еврика!» – вскричал осенённый, словно молнией в ночи, великолепной мыслью Вольдемар и попытался театрально вскинуть руки. Руки не вскидывались, мешала смирительная рубашка. Рубашечка тугонько стягивала хлипенькое тело главы конторы изобретений. К тому же, по левую и правую сторону от директора конторы плечом к плечу сидели два крепко сбитых санитара. Один имел на себе бороду, второй, соответственно, усы. Вольдемар быстренько опустился с небес на землю, точнее в карету Скорой психоневрологической помощи, в которой он оказался весьма кстати, учитывая, что гения-изобретателя Чертоногова он видел совсем недавно именно в том лечебном заведении, куда с санитарами и направлялся.

«А из таких заведений быстро, как известно, не выходят. Особенно из корпуса для больных с патологией», – добавил, забывшись, Мендельсон вслух.

– Так точно, орёлик, – отозвался один из санитаров тот, который имел бороду.

– Да, быстро тебя теперича не выпустят, – подтвердил второй санитар тот, что имел усы.

Его слегка качнуло на ухабе и он наклонился к Вольдемару, дыхнув перегаром. Вольдемар поморщился.

– А долго нам ещё ехать? – спросил Мендельсон осторожно.

– Куды ж тебе торопиться, успеешь, – невозмутимо ответил человек с усами, – сегодня нам некуда спешить, у нас нынче праздник – день психоневрологических работников, всё отделение гуляет.

«Оно и заметно», – подумал Вольдемар.

– Слушай, Палыч, а не добавить ли нам по случаю, – предложил, икнув, бородатый.

– Отчего не добавить, обязательно добавим, – ответил, вновь качнувшись, усатый.

– Петро, остановись у ларька, – скомандовал водителю владелец бороды.

– Чё? – вопросил водитель обернувшись.

Мендельсон заметил, что тот был и без бороды и без (как это ни странно) усов. Машина слегка вильнула, но безбородый одной рукой, не оборачиваясь, выправил курс.

– Добавим? – переспросил он.

По его физиономии было заметно, что безусый начал отмечать праздник давно, задолго до наступления заветного дня работников психоневрологической промышленности.

– Держи, на два пузыря «Столичной», – сказал бородатый и сунул водителю деньги.

УАЗик снова вильнул и резко затормозил, едва не врезавшись во внезапно появившийся ларёк.

После того как добавили по «Столичной», общим собранием было решено добавить по «Пшеничной». После оной пошла в ход «Русская» и «Московская». Перепробовав отечественную продукцию, братья-санитары перешли к импортным аналогам. «Армани» медленно сменился «Распутиным», напополам со «Смирноффым», плавно переходя во французский коньяк «Наполеон» польского разлива.