Сергей Петров - Мальчик с «Молнии»

Я вскочил со стула.

– Но она сама говорила!

– Ха!

– Что – ха?!

– О, вселенная! – Степка схватился за голову. – Вразуми несчастного.

Я мгновение смотрел на Степку. Потом решительно сел обратно.

– Между прочим, – сказал я. – Незнакомцы к Ленке на «Капельке» прилетали.

– Ну и что? – не понял Степка.

– На «Капельке», – с нажимом повторил я. – Скоростная, двухместная, десантная.

Степка машинально выключил вентилятор. Тот чихнул, словно у него не сработал выхлоп газа, и резво остановился.

– На «Капельке»?

– Класса «С».

– Настоящей?

Я покрутил у виска пальцем. Степка широко открыл глаза.

– Ой-ля-ля, – тихо сказал он.

– В том-то и дело, – вздохнул я. – Просто так на космоботах не прилетают.

– Выходит, – Степка наклонился ко мне. – Ленка что-то скрывает от нас?

Я насупился. После таких слов у кого хочешь настроение пропадет.

– Не знаю. Они ей приказали молчать.

От неожиданности Стёпка вздрогнул. Точно его ударили. Глаза у него сделались колючими.

– Врешь, да? – с надеждой спросил он.

Я секунду колебался, потом выложил ему все. И про перекрестный допрос, и про явное нежелание незнакомцев отвечать на Ленкин вопрос, и про космобот, и про Десантника. Про свои нехорошие предчувствия я ему тоже рассказал. А под конец намекнул о том, что неплохо было бы слетать к Ленке и все толком разузнать.

Степка долго молчал. Я его, конечно, понимал и не торопил с ответом. У меня самого кошки скреблись на душе.

– Ладно, – наконец, сказал он. – Выходит, мальчишка…

Степка встал.

– Десантник вызовет тебя в семь?

– Да.

– Сейчас три. Что думаешь делать?

– Нужно к Ленке!

– Она скажет, что все это неправда и выставит тебя на улицу!

– Ленка?

– Ленка.

Я немножко подумал и понял, что Ленка на такое способна.

– Она сможет, – вздохнул я.

– Еще как.

– Тогда клятва!

Степка удивленно посмотрел на меня.

– Не хочешь же ты сказать, что потребуешь у нее признания под страхом нашей клятвы?

Я еще подумал. Получалось нехорошо.

– А что делать?

– Действовать!

– Как?.

– Самостоятельно!

Самостоятельность любили все. Это я про нас. В позапрошлом году, например, решив всерьёз проверить свои возможности, мы похитили в ангаре школы четырехместный дельтабот и под покровом ночи потихоньку улетели на нем в устье Амазонки. Конечно, предварительно мы проштудировали всю, имеющуюся в школьном информатории литературу о тамошних местах. Проштудировали основательно и добросовестно. Даже устроили под конец нелегальные экзамены. Учителя, правда, заметили нашу повышенную возбудимость, повышенную бледность и некоторую отрешенность. Но значения этому не придали, свалив всё на недавнюю сенсацию с «Двадцаткой».

«Двадцаткой» коротко именовался «Пегас – 20», вернувшийся месяц назад из экспедиции в созвездие Гончих Псов. Все предыдущие «Пегасы», включительно с первого по девятнадцатый, продолжали бороздить просторы Дальнего Космоса и возвращаться назад не собирались еще, по крайней мере, пять лет. «Двадцатка» вернулась первой. Вернулась в панике, в грохоте загнанных до белой пены «С» – бимолекулярных двигателей, вернулась, чтобы тут же, на второй день, умчаться обратно.

«Двадцатка» нашла Планету. Сначала этому не поверили, но «Пегас» оставил контейнеры, а в них были доказательства. Доказательства пищали, щебетали, рычали, прыгали и вообще вели себя очень доказательно. На Земле в срочном порядке развернулись работы по подготовке Особой Экспедиции.

Что здесь началось в Школе, страшно вспомнить. Во-первых, мальки вдруг с неописуемым восторгом открыли в себе кучу неизвестных способностей. Эти способности, до поры до времени потенциально скрытые в нас, перевернули Школу вверх дном, заполнили близлежащие окрестности совершенно дикими звуками и поставили под сомнение факт нормального состояния нашей психики.

Во-вторых, когда прошел первый восторг, возникла новая неожиданность – совершенно нереальная, абсурдная в своей основе, нелепая до глупости. Все ударились в бега. Причем, ни кто не мог толком объяснить: куда и зачем он бежит, но бежали все, с завидной бесшабашностью и упрямством. От тех бегов у многих сохранилась масса наиприятнейших воспоминаний. Для учителей это были черные дни.

Затем, когда и этот порыв угас, наступило время кристаллизации сознания. В том смысле, что все одумались и на законных правах продолжили учебу. Правда, младшекурсники отныне являли собой боевые отряды передовой информации. Словно приведения, они возникали по ночам в спальнях и тоненькими голосами сообщали нам Большие Новости. Это бал их хлеб, их игра, их жизнь. Старшекурсники отрешенно бродили по школе с вздернутыми носами и ждали ответа из комиссий по Набору первопереселенцев. Наши же продолжали тайком строить подавляющие своей нереальностью планы.

А мы переживали тяжелейшие дни депрессии.

Что на Планету нам не попасть в ближайшие лет десять – это было ясно, это был факт, и вообще, это была аксиома на уровне комбинации из трех пальцев. Депрессия грозила перерасти в меланхолию, и здесь Ленка нашла выход.

– Летим на Амазонку, – сказала она однажды. – По меньшей мере, там не хуже, чем на Планете.

Это был эффектный выход.

Амазонка. Кто не грезил ей в детстве? Перуанские Анды, в которых брала начало самая полноводная река в мире. Волнушке крики в ночном лесу, шорохи, схватки экзотических зверей на тропических полянах, укусы комаров, змей, мух «Це-це». Крокодилы! Пираньи! И индейские пироги. О-о, пределом всех мечтаний, конечно, был воинствующий крик вышедшего на тропу войны индейца племени «Черноногих». Или «Команчей». На худой конец можно и ««Шошонов», но принципиальной разницы не было. Был бы индеец, а там… У-и-ш-ш! Ш-ш-у! Бах! Трах! С-с-с-с-с-с-свист с-с-стрелы!

Улетели мы тайком, под покровом ночи. Улетели, чтобы на собственном опыте опровергнуть все сведения об экзотике тропических джунглей.

История окончилась печально. Нас засекли на восьмые сутки со спутников ВСМП и в принудительном порядке вернули в школу. К этому времени Ленка подхватила жестокую лихорадку, Степка бредил в малярийном тумане, а я свалился с воспалением легких.

Еще месяца два после этого нас донимали расспросами. Но мы лишь хмуро отмалчивались. А по ночам вскрикивали и метались по кровати.

Да, печальная была концовка у нашей истории. Одно утешение – легенды. Я бы никогда не подумал, что столько можно насочинять про трех, человек.

А на «Двадцатке» штурманом был Ленкин отец. Вот так.

– Кстати, – вспомнил я. – Завтра эти двое обещали рассказать Ленке историю какой-то «Молнии». Ты, случайно…

Я, вдруг, замолчал.

«Молния». Корабль-разведчик. Предназначен для работы в свободных секторах Дальнего Космоса. Экипаж: два человека. Крейсерская скорость: в разведке – треть световой, в прыжке – семь астрономических единиц. Имеет вооружение. Основная цель: свободный поиск. Впервые стартовал с базы Ганимеда в 26 году. Последний корабль этой серии был выведен на орбиту Юпитера в 51 году.