Сергей Петров - Мальчик с «Молнии»

Степка отреагировал мгновенно. Не успел я рта закрыть, а он уже стоял рядом – босой, взлохмаченный – и держал меня за руки.

– Оба? Это точно?

– Да точно! Они это!

– Эх! – Степка отпустил меня, секунду постоял на месте, кусая губы, затем схватил со стола рубашку.

– Дело плохо, – сказал он, торопливо просовывая в рукава загорелые, и вечно расцарапанные руки. – Вот уже и комиссии стали собираться.

Степка затянул потуже пояс и сразу сделался похожим на стрижа. Его так Ленка в детстве звала. Давно это было.

– Что с Ленкой? – снова спросил я.

Вместо ответа Степка ткнул в меня пальцем.

– Сколько сейчас времени?

Я машинально сосредоточился. Было ровно четыре.

– Четыре.

– Вот. В три тридцать тебя вызывал Десантник. Он узнал, как зовут незнакомцев.

Степка замолчал и, неслышно ступая, подошел к клавиатуре видеотора.

Степка ходил по кабинке босиком. Всегда. Ленку, поначалу это шокировало, потом начало злить, а сейчас ей, как и мне, глубоко «по фене». Ленка сама так сказала. Степка как-то попытался выяснить у БИМ (большая Информационная Машина) смысл этого фразеологического оборота, но БИМ решила, что нам еще рано знать такие вещи и, на всякий случай, наябедничала Сан Санычу. Степку спасло лишь то обстоятельство, что Сан Саныч сам не знал перевода данного выражения. Откуда Ленка его выкопала?

– Мстислав Гжановский и Юзеф Янович. Это все, что мог узнать о них Десантник, – Степка отключил видеотор и повернулся ко мне.

– Кстати, у пацана свой шифр – семнадцать бис. Так что можешь вызвать его.

– У Десантника, бис? – не поверил я.

– Псих он, твой Десантник, – Степка постучал костяшками пальцев по лбу. – Зачем ты приказал задержать ему незнакомцев?

– А что? – насторожился я.

– А то! Он их, знаешь, как задержал? Залез в бот и отключил автоматику. Они не успели взлететь, как тут же грохнулись обратно.

Я уставился на Степку.

– Как это – «залез в бот»?

– Это ты у своего Десантника спроси. Лично я не представляю, как можно попасть в «капельку».

Я тоже не представлял. Проникнуть в десантный бот было невозможно..

– Далее, – Степка сунул ноги в тапочки, подошел ко мне и, глядя прямо в глаза, сказал. – Десантник слышал, о чем разговаривали незнакомцы. По их мнению, Ленку загипнотизировали. Только таким образом можно объяснить катастрофу на полигоне.

– Кто? – глупо спросил я.

– Не знаю. Кому-то понадобилось шарахнуть Ленку об полигон. Короче, так. Я полетел к ней, а ты садись к компьютеру и попытайся что-нибудь узнать о незнакомцах. Я уже пытался, но ничего не вышло – их, оказывается, нет в картотеке.

– Подожди, – ошалело перебил я. – Что значит, к Ленке? А я?

– А ты оставайся. У нас мало, времени. Я Ленке все объясню.

Я растерянно заморгал. Гипноз, Ленка, Десантник. Что творится вокруг?

– И еще, – сказал Степка. – Зачем тебя вызывал Сан Саныч?

Однажды, а дело было во время весенних каникул, Степка обнаружил в старых школьных архивах странную книгу. Издания конца девятнадцатого века. Прочитать он ее прочитал, но толком ничего не понял. Тогда он направился прямехонько к Сан Санычу и потребовал у него разъяснений по поводу отдельных мест в книге. Сан Саныч ничего разъяснять не стал, книгу у Степки отобрали, а архив срочно ликвидировали. Неделю Сан Саныч ходил по школе сам не свой. С тех пор он периодически вызывает нас к себе. По очереди. Для профилактики.

А что это была за книга, Степка нам так и не сказал.

– Он спросил, как чувствует себя Ленка.

Степка ничего не ответил и подошел к двери. На пороге он обернулся.

– А откуда он знает, что ты был у Ленки?

Я пожал плечами. Наивный вопрос. Сан Саныч знал все.

– Ладно, – Степка шагнул в коридор. Дверь с легким шелестом исчезла в стене. – Я полетел. Если что, сразу вызывай. А незнакомцев попробуй отыскать без картотеки.

– Погоди, – вспомнил я. – У Сан Саныча еще был Бакунин.

– Кто? – не понял Степка.

– Бакунин, – повторил я. – Станислав Сергеевич.

Степка широко распахнул глаза и уставился на меня. Потом закусил губы и побледнел. Я впервые видел Степку таким испуганным.

– Бакунин, Гжановский, Янович, – медленно произнес он. – Это уже слишком. Что происходит, Сашка?

Степка постоял, потом резко повернулся и быстро зашагал по коридору. Дверь за ним бесшумно встала на свое место.

– Вот так, – тихо сказал я сам себе. – Происходит непонятное…

На душе, вдруг, сделалось тоскливо.

Впервые нас привели в Информаторий пять лет назад. Тогда у него еще не было филиалов в Хьюз штате и на Ганимеде. Помню, Информаторий поразил меня тишиной и странным жутковатым величием. Я знал, что в подземных помещениях хранятся такие кристаллы, в которых есть все на свете. Нет, я, конечно, понимал, что это просто информация – вот как, например, в старинных книгах. Буквы, слова, а прочитаешь всё подряд, и представляется тебе холодный север, долгая полярная ночь и затертый во льдах «Седов». Но в Информатории книг не было, а были чудесные кристаллы в которых жил, спрятанный кем-то, луч света. Он превращал кристаллы в волшебные фонарики, и они весело мерцали по ночам разноцветными огоньками. Мне казалось, что это сама История зажигала на берегах бесконечной реки свои костры Памяти. И вспыхивали зарницы, стучали копытами горячие кони, полоскали на ветру разноцветные флаги.

Информаторий поражал не только мое воображение. Многие в школе относились к нему с какой-то робостью. Особенно, первогодки. И это чувство оставалось потом на всю жизнь. Ведь получалось, что в Информатории был спрятан весь наш огромный мир.

Я подошел к видеотору и опустился в кресло. Потом медленно положил руки на клавиатуру. Экран слегка засветился. В левом верхнем углу возникла трафаретная надпись: «Ваш шифр. Цель работы»

«А Степка снова на дельтаботе», – вдруг мелькнула мысль.

Мелькнула и тут же пропала. Ну и что? Ну и что, что на дельтаботе? Не всегда приказы взрослых следует выполнять. Иногда стоит и подумать. Сан Саныч сам так говорил.

Тоскливое чувство не проходило. Оно засело во мне, точно заноза и мешало сосредоточиться.

«Происходит непонятное» – это словно предчувствие чего-то. И это «что-то» уже не за горами.

Я стиснул зубы и быстро набрал на клавиатуре свой шифр. Экран мгновенно покрылся сеткой. Подумав, я высветил на ней схему: «Цель работы: игра в поиск».

Больше всех мой метод работы на машине нравился Сан Санычу и Ленке. Степка же не одобрял его. «Я уж не маленький, чтобы в бирюльки играть», – сердился он. Впрочем, не объясняя, что такое «бирюльки». Сан Саныч же, напротив, твердил нам с самых пеленок, что в любом взрослом всегда должен жить мальчишка.

А Ленка, так та просто принимала мой метод как нечто само собой разумеющееся. И поколебать ее убеждения не мог даже Степка. «Человек должен играть!» – говорила Ленка. «Иначе, зачем тогда жить?» Она порой бывала, категорична до максимализма. Но если ей это говорили в глаза, она смеялась: «Играть нужно. Но не в жизнь». Вот и пойми ее после этого.